Дарья Калинина - Рандеву с водяным Страница 54

— Людей с такими фамилиями и именами в городе трое, — сказала она. — Но все они не подходят вам по возрасту. Двое подростки. Десяти и девятнадцати лет. И один Семен Боровиков — ветеран войны, совсем преклонных лет старик.

— А кто-нибудь из них живет на бывшей улице Ленина? — спросила Мариша.

Женщина снова уткнулась в компьютер.

— Да, — наконец сказала она. — Живет. Тот Семен Боровиков, которому девятнадцать. Тот и живет. Прописан вместе с матерью Боровиковой Татьяной Дмитриевной и отцом Лучко Степаном Андреевичем.

— Дайте! — разволновалась Мариша. — Дайте нам их адрес.

Получив наконец вожделенный адрес, мы поехали разыскивать семью Боровиковых-Лучко. Найдя нужный дом, мы разыскали квартиру номер семнадцать. И начали звонить в дверь. Но нам никто не открывал.

— Конечно! — простонала Мариша. — Рабочий день! Они все на работе! Явятся не раньше вечера. И что нам делать?

— Можно попытаться поговорить с соседями, — предложила я. — Псков — город небольшой. Может быть, кто-то из соседей знает, где работают Боровиковы-Лучко.

И мы принялись звонить во все соседние квартиры подряд. По прошествии некоторого времени за одной из дверей раздался легкий шорох.

— Тише! — поднесла палец к губам Мариша. — Прислушайся, кажется, там кто-то есть!

В свою очередь, этот «кто-то» тоже прислушивался. Так могло продолжаться до бесконечности. Нужно было как-то вызвать затихшего соседа на беседу.

— Простите! — закричала Мариша. — Нам нужна Татьяна Боровикова. Вы не скажете, где мы можем ее найти?

В квартире царила тишина. Кто бы там ни шуршал, войти в контакт с нами только из-за желания поговорить о Татьяне Боровиковой он не собирался.

— У нас вести от ее брата! — крикнула я. — Семена.

Мариша пихнула меня в бок, покрутив одновременно пальцем у виска. Мол, какой брат? Чего ты плетешь? Но мои слова неожиданно разбудили сонное царство. Дверь, перед которой мы стояли, открылась, и на нас уставился любопытный глаз.

— Вы и в самом деле приехали от Семена? — недоверчиво спросил старческий голос.

— Да! Да! — обрадовались мы. — От Семена Боровикова. Он сказал, что его сестра живет по этому адресу. В семнадцатой квартире. А мы звоним туда, звоним, но нам никто не открывает.

— Еще бы вам открыли! — фыркнул все тот же голос. — Они же все на работе.

После этого дверь открылась полностью, и мы увидели на пороге худенькую старушку, напоминавшую какую-то птицу.

— Проходите, — велела нам старушка. — Я их соседка. Если вы торопитесь, то можете передать мне послание Семена. А я передам его Тане.

Было видно, что старушке самой не терпелось узнать новости. И она явно считала, что имеет на это полное право. Что же! Мы не стали ее разочаровывать. И рассказали душераздирающую историю о похищении из семьи Семена двух его дочерей.

— Так у Семена взрослые дочери? — удивилась старуха. — Надо же! Сколько лет прошло! И вы говорите, что их похитили? И его жена с инфарктом в больнице? И сам Семен тоже пропал?

Мы с готовностью закивали головами.

— Кошмар! — заключила старушка. — Но я вам верю. Верю, потому что хорошо в свое время знала Семена. Этот человек постоянно умудрялся попадать в какие-нибудь неприятности. Ему и отсюда пришлось уехать из-за одной такой истории.

— Да? — неподдельно оживились мы. — В самом деле?

Старушка, увидев наш интерес, тоже оживилась. И вроде бы даже помолодела. Пригласив нас в просторную кухню, она плеснула нам неожиданно густого черного чая из заварочного чайничка с аккуратно подклеенной крышечкой. Потом добавила в чашки немного кипятка, а себе положила только лимон.

— У меня давление низкое, особенно по утрам, — объяснила она нам. — А кофе не люблю.

Мы достали свои припасы, которые захватили в дорогу. Упаковку готовых кексов с клубничной начинкой, пачку глазированного шоколадом печенья и плитку молочного шоколада. После этого старушка окончательно прониклась к нам доверием, а выпив чайку, порозовела и начала рассказывать.

— Зовут меня Елизавета Михайловна, — представилась она нам. — Мы с семьей Боровиковых соседствуем уже больше тридцати лет. Я еще их мать хорошо знала.

— Чью мать? — спросила я.

— Как чью? Семена и Татьяны, разумеется, — пожала плечами старушка. — Мою подругу — Людмилу Боровикову. И вот ведь неблагодарный, все у матери в любимчиках ходил. А на ее похороны даже не приехал. А ведь она и умерла-то больше от того, что по нему тосковала очень. И болезни у нее никакой особой не нашли. Просто жить без своего сыночка больше не хотела.

— Может быть, Семен не знал, что его мать умерла? — спросила я.

— Конечно, не знал! — фыркнула Елизавета Михайловна. — Откуда бы ему узнать, если мы не сообщили? А куда нам было сообщать, если Семен нам даже адреса своего нового не оставил? Как сгинул двадцать с лишним лет назад после той последней истории, так и все.

— Какой истории? — спросила Мариша.

Елизавета Михайловна налила себе еще чаю, прожевала кусок кекса и, уставившись куда-то в прошлое, начала рассказывать. Семья Боровиковых была, что называется, неполной. Отец у них отсутствовал. То есть, в принципе, где-то он был, но вестей о себе не подавал, ограничиваясь уплатой алиментов. Так что жили они втроем. Мать и двое детей — сын и дочь.

— С Татьяной никогда проблем не было, — рассказывала Елизавета Михайловна. — Училась она всегда на четверки и пятерки. Школу вообще закончила на одни пятерки. Пошла в институт учиться на врача. Потом замуж вышла, родила ребенка. Муж у нее хороший, хоть и старше ее. Военный в отставке. В общем, у Тани всегда и все обстояло благополучно. Ровно и без кризисов. Она даже в детстве ничем серьезным не болела.

И как водится, если в одном месте прибывает, то в другом убывает. Сын у Людмилы Боровиковой оказался просто магнитом для всевозможных неприятностей. Начать с того, что с его рождением из семьи неожиданно ушел отец. Потом в детстве у Семена одна болячка сменяла другую. Мать ночами не отходила от его кровати, выхаживая кровиночку. И привязалась к младшенькому, постоянно требовавшему ее заботы, сильней, чем к самостоятельной почти с трехлетнего возраста дочери.

— Вы не представляете, во что только Семен не влипал! — воскликнула Елизавета Михайловна. — Про синяки, разбитые окна, сломанные руки и ноги даже и говорить нечего. Это в жизни каждого мальчишки случается. Но с Семеном эти неприятности случались постоянно. Даже если окно в школе разбивал не он, а всего лишь стоял рядом, то вызывали все равно Людмилу. Если класс шел в поход, то вывихивал себе ногу именно Семен. И остальным приходилось тащить пострадавшего до самого дома. Если дети шли купаться, судорога сводила ногу именно Семену, и спасать его приходилось опять же остальным. Семену даже гадалка предсказала, что дни свои он закончит на дне морском. А сколько раз Семен тонул — и не пересчитать! Прямо магнитом его в воду тянуло. Но ничего, каждый раз успевали откачать. Разумеется, когда он подрос и пошел служить в армию, то его отправили служить в какую-то «горячую точку».

— Мать была в ужасе! — вспоминала Елизавета Михайловна. — Рыдала каждый день и бегала ставить свечки.

Как бы то ни было, то ли свечки и молитвы матери помогли, то ли случайно как-то, но из армии Семен вернулся живым. Единственным, между прочим, живым из всего его подразделения. Остальные, угодив в засаду, сложили головы где-то в далекой жаркой стране. И их матери даже не знали, в какой именно.

— А Семена как раз накануне змея укусила. У него нога распухла. И его в санчасть в город отправили. А потом после гибели его подразделения и вовсе демобилизовали и домой отправили. В общем, в тот раз его злосчастная звезда сыграла ему на руку. Но, по-моему, это был единственный раз, когда Семену действительно повезло. Поэтому, когда он после многих мытарств пошел работать шофером, я была против. Я считала, что такому невезучему парню нужно бы выбрать себе занятие поспокойней. Потому что его злосчастье приносило неприятности не только ему, но страдали и окружающие.

И в тот день, когда произошла автодорожная авария, которая полностью перевернула жизнь Семена, Елизавета Михайловна ничуть не удивилась. А только внутренне похолодела. Она ждала беды с того момента, когда Семен пошел работать водителем автобуса. И вот дождалась.

— Семен умудрился не заметить красный свет и проехать перекресток не в свою очередь. Но если бы за рулем был обычный человек, то, скорей всего, ничего бы особо ужасного не случилось. Ну, столкнулись бы несколько машин, побились бы слегка. Но городок у нас тихий, а в те годы машин на улицах и вовсе было мало.

Но так как за рулем был именно Семен, то судьба подложила ему подлянку в виде лужи какой-то маслянистой жидкости, взявшейся неизвестно откуда, на которой колеса автобуса Семена поскользнулись, и он не сумел вовремя затормозить и увернуться от едущего на него «КамАЗа». Тяжелая машина врезалась в бок автобуса и смяла его вместе с находящимися в той части пассажирами. Пострадавших с переломами рук, ног и сотрясением мозга было много, но смертельный исход всего один. Уже в больнице от полученных травм умер мальчик пяти лет, который ехал в автобусе вместе со своим отцом.