Александра Авророва - Спящая красавица Страница 8

— Что случилось, Тамара? — потрясенно спросил Леонид. — Ты куда?

— Ты мне изменил.

— С чего ты взяла такую чушь? — возмутился он. — Кто тебе наплел, Тамара? Зачем мне тебе изменять, я так люблю тебя! Можно подумать, ты этого не знаешь. Да таких мужей, как я, надо поискать! Спроси у кого угодно, все подтвердят, как сильно я тебя люблю.

— Ты мне изменил. Этой ночью, — повторила Тамара уже в прихожей, вытаскивая из шкафа плащ.

Леонид загородил ей путь.

— Это не измена, Тамара. То есть измена, то только в физическом плане, понимаешь? Нет, ты не понимаешь, женщине никогда не понять мужчину. Определенные причины вызывают определенные следствия… чисто физиологическая зависимость организма, понимаешь? Все разбрелись по углам, ко мне подошла эта шлюшка и… Ну, неважно. Назови мне мужчину, который на подобное не среагирует, и я гарантирую, что он импотент.

— Чисто физиологическая зависимость организма, — медленно повторила Тамара. — А я думала, ты меня любишь.

— Господи, да это совершенно другое! Того, что делала она, я бы никогда не потребовал от тебя.

— Лучше бы потребовал, — тихо возразила Тамара, хотя при мысли о том, что именно, к горлу подступила тошнота.

Леонид пристально посмотрел ей в глаза и покачал головой.

— Нет, не лучше. Это не твое, это нарушило бы образ. Мне страшно представить, что ты, моя жена, могла бы повести себя, словно обыкновенная шлюха. Инициативу должен проявлять мужчина, в жизни, в сексе — везде. Мужчина направляет и действует, женщина соглашается. Это лучшее, что может быть, сегодня я еще раз убедился в этом. Я не ощущал ее женщиной, понимаешь, я даже не видел ее!

Тамара потянулась к замку. В прихожей стояла коробка с только что привезенными из Германии линзами, уникальными, о которых Леонид давно мечтал. Он покраснел, затем побледнел и яростно стал швырять их на пол одну за другой. Но Тамара не заплакала, а вышла в ночь. Транспорт еще не работал, и до дому матери она добиралась пешком, а Леонид плелся рядом, бормоча противоречивые объяснения. Тамара знала, что он вообще не придает серьезного значения словам и ложь дается ему легко.

Надежда Дмитриевна торжествовала, практичная Люська подыскала подруге на недельку хорошо оплачиваемую работу синхронного переводчика и обещала посодейстовать в этом дальше. Сама Тамара жила, словно во сне. Через пять дней по дороге с работы Тамару перехватила Лена, сестра Леонида и бывшая Тамарина однокурсница.

— Вернись к нему, — возмущенно велела она. — Подулась и хватит. Ну, чего он такого сделал?

Тамара молча на нее посмотрела, и Лена поспешно сменила тон.

— Хорошо, ты во всем права, а Ленька — сволочь, кобель и псих. Я не знаю, за что я его так люблю. Этот псих перебил в своей квартире все, что может биться, а теперь сидит на полу и квасит. Вид такой, будто он бомжует уже лет десять — не знаю, как ему удалось так быстро этого достигнуть. Мой второй муж изменял мне по-черному, но я до сих пор жалею, что сменила его на Диму. Раньше я жила в тонусе, а теперь кисну. У Леньки художественная натура, его тянет к смене впечатлений. С тобой он очень долго держался, мы все радовались. Я понятия не имела, что он способен так любить. Он любит тебя, Тамара.

— Я представляю любовь иначе.

Лена неожиданно рассмеялась.

— Немудрено, что он так тобою восхищается. Я толкнула целую речь, а ты в ответ — одну фразу. Он все время хвастается, как ты замечательно молчишь. Для него все в тебе замечательно, правда. Обычно он быстро охладевает, а тебя любит, будто в первый день. Я прекрасно понимаю, Тамарка, жить с Ленькой — не сахар. Мы с ним вечно цапаемся, с самого детства. Он во всем привык верховодить. Чуть что не по нему — и в ярость. А я тоже не ангел, тоже умею поскандалить. Но он такой… — она задумалась, — такой безоглядный. Я не такая. Где-то очень глубоко я все равно контролирую себя, а он нет. Он ставит на кон все, понимаешь? Наверное, за это его и любят женщины. Вернись, Тамарка, не пожалеешь!

— Ты очень хорошая сестра, — грустно произнесла Тамара. — Почему т ы всегда помогаешь ему, а не он тебе?

Лена в недоумении пожала плечами.

— Я об этом не думала. Разве родные будут считаться — ты мне, я тебе? Когда мне было по-настоящему плохо, он помогал. Другой вопрос, что ему бывает плохо куда чаще, чем мне. У него такой характер: чуть что — мировая скорбь. Я, слава богу, не награждена художественным темпераментом и живу гораздо проще. Но я знаю, что в серьезной ситуации он сделает для меня все. Знаешь, когда мне было двадцать, я связалась с одним бандитом, — без перехода продолжила Лена. — Не из крупных бандюганов, но и не из самых мелких. Так, серединка наполовинку.

— В каком смысле связалась? — уточнила Тамара.

— Ну, не грабить же с ним по ночам ходила, — рассмеялась Лена. — Трахалась с ним, разумеется. Мой первый брак как раз начал мне надоедать, и захотелось чего-то новенького, а Пашка радикально отличался от моего мужа. Такой, знаешь ли, амбал с накачанными мышцами и без тени интеллекта. Но через некоторое время я поняла, что это не мой тип. Решила порвать — не тут-то было. Пашка мнил себя хозяином жизни и не мог позволить, чтобы какая-то девчонка его бросила. Как раз было время криминального беспредела, помнишь? — Лена улыбнулась, словно криминальный беспредел являлся ее светлой мечтой, и с той же улыбкой добавила: — Кстати, Пашку уже пять лет как грохнули. Жалко — все-таки кусочек юности. Двадцать лет нам бывает только раз. Короче, начал Пашка меня преследовать и угрожать. Я спешно поссорилась с мужем и переехала к Леньке.

— Почему? — не поняла Тамара.

— Как почему? Не хотела, чтобы Сережка знал, что я ему изменяю, его бы это нервировало. Но трудно было б не заметить торчащего у подъезда Пашку. Да от одного его вида все соседи цепенели! Нет, я предпочитала, чтоб Пашка торчал у дома Леньки. Ты не перебивай, ты слушай. Я рассказала все Леньке, он отнесся с пониманием и взял меня к себе, даже встречал вечерами из института. И вот во дворе подкарауливает нас Пашка, смотрит на Леньку с величия своих ста кило мускулатуры и говорит мне: "А ну пошла, куда велю". И для убедительности добавляет мату. Тогда Ленька — я и не знала, что он умеет — в ответ посылает его так крепко, что даже я растерялась. Пашка перекосился от обиды и вытащил нож. Тут я уже перепугалась. А Ленька побледнел и пошел прямо на Пашку. Идет на нож и медленно говорит: "Ты никогда больше к ней не подойдешь, понял?" И Пашка… он вдруг сник и начал пятиться. У Леньки было такое лицо… это не передать… но он бы задушил Пашку голыми руками, и тот это понял. Пробормотал: "Оба вы психи", — и ушел. Больше я его ни разу не видела. С тех пор я стала умнее и не попадаю в подобные ситуации. А Ленька остался тем же дураком. Ты к нему вернешься?

— Я не могу, Лена, — чувствуя подступающие к глазам слезы, объяснила Тамара. — Он меня не любит.

— Да что ты, ерунда! Как он терзал трех предыдущих жен, ты не представляешь. Одна ему, видите ли, проста, другая болтлива, третья бессовестна. А где, спрашиваю, были твои глаза, когда женился? Ну, ты же знаешь, где именно у мужиков глаза. И все три бедные девочки изо всех сил пытались ему угодить и рыдали у меня на плече после развода. И без упреков мирились с тем, что он гуляет. — Лена вздохнула. — Зря я тебе это говорю, теперь ты и вовсе не захочешь вернуться. Я ведь понимаю, почему ты ушла. Ленька требует от окружающих невыполнимого, а сам не согласен поступиться даже элементарным. Не знаю, почему я всегда ему все прощаю. Просто жалко гада, понимаешь? У него сейчас приступ невралгии, а он отказывается от укола. Это такие муки, просто адские. Ну, не дурак ли?

Тамара вздрогнула. У Леонида действительно иногда бывали страшные боли. Она специально выучилась делать уколы, чтобы их снимать. Но вернуться она была не в силах!

На следующий вечер Леонид в очередной раз позвонил Тамаре домой (после разрыва она не включала мобильный). Трубку обычно снимала Надежда Дмитриевна, однако в тот момент она как раз вышла. Леониду всегда везло.

— Тамара, ты вернешься? — хриплым голосом спросил он.

— Нет.

— Тогда прощай. Я люблю тебя.

— Не делай этого! — закричала Тамара. — Я еду.

С тех пор время от времени Тамара снова чувствовала, что Леонид был с другой, но лишь молча отворачивалась. Какой смысл упрекать, если все равно ничего не изменишь? Леонид в ответ коротко и невнятно просил прощения, а затем долго, красиво и темпераментно говорил о любви.

Глава 4

Три года спустя, когда Тамаре исполнилось тридцать, а Леониду тридцать восемь, произошла трагедия — Надежду Дмитриевну разбил второй инсульт. Тамара переехала к матери. Сперва врачи утверждали, инсульт довольно легкий, однако вскоре обнаружилось, что двигательные функции не восстанавливаются. Бедная Надежда Дмитриевна даже в туалет не могла сходить без помощи дочери. Кроме того, она уверяла, что, оставшись хоть ненадолго одна, непременно умрет.