Елена Логунова - Последний путь под венец Страница 8

– Побеседовать – это я всегда готова! – горячо заверила я гостей. – И не ограничивайте себя во времени, до пятницы я совершенно свободна!

Тут визитер, присевший у стола, подозрительно хмыкнул.

Я повернула голову и очень внимательно на него посмотрела, но на этот раз прием не сработал – у мужика оказались крепкие нервы, он мне не представился.

– Как вы, наверное, догадываетесь, предметом нашего разговора будут события, происходившие в этой палате вчера вечером, приблизительно с десяти до половины одиннадцатого, – ровным голосом лектора начал Николай Васильевич. – Я прошу вас изложить нам ваше видение случившегося.

– СЛЫШАНИЕ случившегося! – добросовестно поправила я. – Вчера вечером я еще совсем незрячая была, так что собственного видения случившегося у меня, к сожалению, нет.

Сожаление мое было абсолютно искренним. Я страшно досадовала, что по большей части пропустила увлекательное массовое шоу с трагическим исходом. Каюсь, я ужасно любопытна!

– Хорошо, изложите свое слышание, – несколько озадаченно согласился Николай Васильевич.

– Излагаю!

Я повозилась, поудобнее устраиваясь в постели.

– Итак… Сначала у Ады упала вилка. Потом она уронила котлету. Затем потеряла бутерброд с маслом. Потом стала искать свой телефон, вытянула из-под кровати чемодан и выбросила из него все свои вещи… Это я вам вкратце обрисовала сцену действия.

Было очень досадно, что я не могу разглядеть выражение лица Николая Васильевича, но рот он приоткрыл, это точно!

Ничего удивительного – я профессиональный тележурналист, умеющий захватить и удерживать внимание публики.

«Публика уже готова, можешь переходить к более сложным предложениям», – посоветовал мне внутренний голос.

Я кивнула и приступила собственно к рассказу:

– Была тихая апрельская ночь, близилось полнолуние, но задернутые шторы почти не пропускали в комнату свет. Впрочем, две недавно прооперированные дамы – я и Ада – все равно пребывали в кромешном мраке временной слепоты…

Я сделала драматическую паузу и посмотрела на Николая Васильевича. Он слабо вздрогнул, словно встряхнулся, и попросил:

– Давайте ближе к делу.

– Ну, давайте, – я с легким сожалением отказалась от мысли в красках живописать муки временной слепоты. – Короче, я услышала, как скрипнула дверь: кто-то вошел в палату.

– Кто? – мой собеседник слегка подался вперед.

– Я же не видела, а он не представился! – напомнила я и с укором посмотрела на посетителя, который тоже не соизволил мне представиться. – Потом снова что-то упало. Я было подумала, что Ада опять уронила что-то из еды, но это был он.

– Кто?!

– Тот, кто не представился!

Гость у стола негромко хрюкнул.

– Допустим, – Николай Васильевич легонечко побарабанил пальцами по прикроватной тумбочке. – И что было дальше?

– Дальше снова скрипнула дверь, и кто-то вошел в палату.

– Кто?

– Уж простите! – я развела руками. – Он тоже не представился! Ни словечка не сказал, упал совсем молча. И тут…

– Неужели снова скрипнула дверь?! – с тихой радостью в голосе предположил дотоле молчавший визитер-инкогнито.

– Представьте, вы угадали, – подтвердила я задумчиво: голос веселого и находчивого гостя показался мне знакомым. – Дверь открылась и закрылась, кто-то вошел…

– Кто? – мертвым голосом вопросил Николай Васильевич.

– Он не представился! – дружным дуэтом ответили мы с Инкогнито.

Доктор у стены нервно хихикнул. Смешок у него был нездоровый. Доктору явно имело смысл полечиться.

– Может, мне не рассказывать дальше? – обиделась я.

– Рассказывайте.

– Ладно, уже совсем немного осталось, – я ускорилась.

– …А потом кто-то вскрикнул! – я остановилась и задумалась. – Право, не знаю, кто именно: к этому моменту в палате уже было так много народу… Думаю, это неважно. Важно, что дверь…

– СНОВА СКРИПНУЛА! – восторженно просипел Инкогнито и мелко затрясся.

Колченогий стул под ним забился в шумном эпилептическом припадке.

– Да!

Я с вызовом посмотрела на угрюмо молчащего Николая Васильевича:

– А почему же вы не спрашиваете меня, кто пришел?

– А вы скажете?! – изумился он.

– Конечно! – я победно улыбнулась. – Это была дежурная медсестра! Она, в отличие от всех прочих, не молчала как рыба! От нее-то я и услышала, что один из тех, кто пришел и не представился, кажется, преставился… То есть умер. А он правда умер?

Я вопросительно взглянула на главврача.

– К счастью, нет, только получил серьезную травму и сейчас находится в нейрохирургии!

– Серьезную травму? У нас в палате?

Я перевела вопросительный взгляд на Николая Васильевича.

– Проникающее ранение головы острым металлическим предметом, – неохотно подтвердил он.

– Он очень неудачно упал на вилку, – поторопился объяснить главный врач.

– А-а-а, тогда понятно. За что боролись, на то и напоролись, – пробормотала я.

– В смысле? – быстро спросил Николай Васильевич.

– В смысле, это же палата повышенной комфортности, – объяснила я. – Тут пациентам завтрак, обед и ужин приносят в постель, и столовые приборы подают мельхиоровые, а не алюминиевые. Так что вилка была крепкая, острая…

Доктор у стеночки сокрушенно вздохнул.

– Вот пришел бы этот ночной гость в обычную общую палату – и остался бы цел и невредим, потому как тамошние вилки гнутся, как ивовые прутики, – подытожила я и встрепенулась. – Да, кстати! А зачем он вообще сюда пришел?

– Мы разберемся, – неубедительно пообещал Николай Васильевич и встал со стула.

– А зачем они все сюда пришли?! – я торопилась задать свои вопросы, но гости уже уходили: сначала Николай Васильевич, за ним главврач. – Ну, кроме медсестры, ее-то мы сами вызвали…

– Сами с усами, – хмыкнул Инкогнито, пересаживаясь на стул у моей кровати. – Ох, Ленка, вечно ты вляпываешься в какие-то истории! Ну, привет! Катастрофически выглядишь, скажу я тебе!

И вот тут я узнала и мужественный голос, и насмешливые интонации, и хамские манеры майора Лазарчука.

– Серега! Ты что здесь делаешь?!

Я спешно нашарила на тумбочке черные очки и спрятала за ними свои опухшие, заплывшие, порезанные и заштопанные глазки. Хотелось надеяться – вместе с примыкающими к ним обширными синяками.

– Зрасьте! Ты же просила нас с Иришкой тебя забрать!

– Вас? Я только Ирку просила!

– А она свою машину в ремонт сдала, поэтому привлекла меня, – майор пожал плечами и искательно оглянулся. – Кстати, а где она, твоя дорогая подружка? Мы договаривались на десять.

– Обычно Ирка точна.

Я замолчала, не зная, чем объяснить нехарактерную непунктуальность моей лучшей подруги, и тут же услышала в отдалении знакомый и любимый голос.

– Да какого дьявола! Это медицинское учреждение или тюрьма строжайшего режима?! – гневно вопила Ирка, перекрывая своими криками несколько менее звучных голосов. – А ну-ка, уберите руки! Ша! Расступились все, пропустили большую тетеньку, пока целы!

– Сейчас прольется чья-то кровь, – пробормотала я.

Лазарчук молча снялся со стула.

Снова (о, как же мне наскучил этот звук!) проскрипела дверь палаты, шумы в коридоре стали заметно громче и дополнились командным голосом майора:

– Пропустите эту гражданочку, она со мной!

Ропот стих, по коридору быстро протопали тяжелые шаги, и в мою палату, толкая впереди себя замешкавшегося Лазарчука, спешно пробилась реально большая тетенька – шестипудовая русская красавица Ирина Максимова.

– Представляете – они пытались задержать меня на входе! – возмущенно пожаловалась она, уперев руки в бока.

– У них там были танки? – потирая собственный ушибленный бок, язвительно прошипел Лазарчук.

– Нет, но…

– Тогда у них не было шансов!

Кажется, он немного жалел, что на оснащении элитной клиники не оказалось тяжелой заградительной техники, способной сдержать натиск моей боевой подруги.

– Почему меня не пускали? Я что, так подозрительно выгляжу? – продолжая возмущаться, подружка приблизилась к моему ложу.

– Еще бы! – Я наконец смогла разглядеть ее наряд. – Ты зачем напялила этот костюмчик?

Иркины могучие телеса обтягивала бело-красно-синяя «олимпийская» форма.

– А чем тебе не нравится мой костюмчик? Между прочим, он почти тысячу долларов стоит! Смотри, какой стильный ансамбль: штаны, футболка, куртка, кепка. Все в тон! Сплошь дорогие и модные вещи! – надулась подружка.

– Вещи шикарные, но в них ты уж очень похожа на одного потерпевшего, – объяснил Лазарчук.

– От кого потерпевшего?

Ирка почему-то сразу посмотрела на меня.

– От вилки, – уклончиво ответила я.

– Не понимаю, – сказала Ирка и на этот раз посмотрела на майора.

– Не ты одна, – вздохнул он и нервным жестом поправил на своих плечах халатную бурку. – Ну, что, девушки-красавицы, душеньки-подруженьки? Будем собираться с вещами на выход? Давайте, шевелитесь. Я подожду в коридоре.