Питер Бенчли - Остров

Питер Бенчли

Остров

Посвящается Трейси и Клэй.

Сквозь призму времени в любом романтическом приключении видна трагедия.

В естественном, догосударственном состоянии у людей нет ни искусства, ни литературы, ни общества; есть лишь постоянный страх и непреходящая опасность внезапной гибели; и человек одинок и жалок, злобен и груб, и век его короток.

Глава 1

Судно стояло на якоре так спокойно, что казалось приваренным к воде. До берега было далеко, и длинные перекатывающиеся донные волны – отголоски далеких штормов – должны были бы играть им, поднимая и опуская линию горизонта. Но уже больше недели над Атлантическим океаном, от Гаити до Бермуд, стояла область высокого давления. На небе – ни облачка, и в отраженном полуденном солнце вода отливала сталью.

На востоке, примерно в миллиметре выше края света, висело что-то серое, колеблющееся – отражение островка, лежащего сразу же за линией горизонта. На западе – ничего, кроме паривших в танце волн тепла.

На корме, с лесками в руках, стояли двое – они ловили рыбу. На них были потрепанные шорты, грязные белые футболки и широкополые соломенные шляпы. То и дело один из них сбрасывал с кормы ведро на веревке и выплескивал воду на палубу, чтобы босые ноги не поджаривались на стекловолоконном покрытии. Между ними, в углублении, предназначенном для стрелка, сейчас стоял импровизированный столик из перевернутых коробок от спиртного, заваленный рыбьими головами, требухой и клубками смерзшихся сардин для наживки.

Чтобы леска не перетиралась на бронзовых поручнях, оба они держали руки над водой и ждали подергивания – знака того, что где-то внизу, в сотне фатомов под ними, рыба взяла наживку.

– Чувствуешь?

– Нет. Хотя она там, внизу... если только мелочь даст ей подойти.

– Что за сволочной прилив!

– Да. Все время поднимает мою наживку. Запахи кухни достигли кормы и смешались с вонью портящейся на солнце рыбы.

– Чем этот чертов португалец будет нас сегодня травить?

– Судя по вони – свиными рылами.

В темной бездне под судном рыбина немалых размеров взяла одну из наживок и понеслась к расщелине в скале.

Мужчину прижало к планширю. Уперевшись коленями, чтобы не упасть за борт, он начал выбирать леску: ярд левой рукой, ярд правой, еще один левой...

– Черт! Я знал, что она там!

– Может, это акула...

– Как же, акула, черт ее подери! Моби Дик, а не акула!

Рыбина опять рванулась, и мужчина заскрипел зубами – леска врезалась ему в руку, – но он не отпускал ее. Внезапно леска ослабла.

– Сука!

Второй мужчина рассмеялся.

– Приятель, ты не умеешь ловить рыбу. Ты вытащил крючок у нее из пасти.

– Она его откусила, вот в чем дело!

– Откусила...

Он медленно стал выбирать леску, следя за тем, чтобы она аккуратно сворачивалась у его ног. Крючок, грузило и вожак[1]исчезли, а сама леска была измочалена.

– Я ж говорил тебе – откусила.

– Ну а я тебе говорил, что это черт, а не акула!

Мужчина привязал к леске новый крючок и вожак. Он оторвал две полузамороженные сардины от клубка наживки, одну съел, а в другую продел крючок – сквозь глаза, по хребту. Выбросив крючок за борт, он позволил леске заскользить между пальцами.

– Эй, Дики!

– Да.

– Завтра в какое время? Как сказал капитан?

– В полдень. В одиннадцать с чем-то он встречает самолет. Ну, а дальше смотря по тому, сколько у них шмоток. Они должны быть в доке примерно в полдень.

– Какие там врачи на этот раз?

– Нельсон, я тебе раз сто уже это говорил. Это нейрохирурги.

Нельсон рассмеялся.

– Да, это круто...

– Не понимаю, что смешного может быть в нейрохирургах.

– Это врачи, которые лечат голову, приятель. А зачем врачам, которые лечат голову, баловаться рыбной ловлей?

– Нейрохирурги лечат не только голову.

– Это ты так считаешь. Когда тот парень на Барбуде огрел меня по голове, меня послали к нейрохирургу.

– Ты мне рассказывал.

– Я, впрочем, привел его в замешательство, и он послал меня к какому-то чеху.

– Во всяком случае, нет такого закона, что нейрохирург не может заниматься рыбной ловлей. Важно одно – капитан говорит, что они сразу платят наличными. – Дики помолчал. – Не помнишь, сколько их всего?

– Я и не знал.

– Мануэль! – крикнул Дики.

– Да, мистер Дики. – В дверях каюты появился мальчик. Он был тонким и жилистым, на вид лет двенадцать-тринадцать, кожа темно-коричневая от загара. Его волосы прилипли ко лбу, на белой крахмальной рубашке виднелись темные полоски от пота.

– Сколько... – Дики остановился. – Тупица! Пустоголовый португальский ублюдок! Я ж тебе говорил, чтоб ты не надевал униформу, когда на борту нет гостей!

– Но я не...

– Посмотри на свои штаны, приятель! Ты как будто обделался!

Мальчик глянул вниз, на свои брюки. Тепло каюты пропарило складки, штанины были в жирных пятнах.

– Но у меня нет других!

– Меня это не касается! Можешь хоть всю ночь напролет стирать их, но чтобы к утру они были белыми, как задница у ангела.

Нельсон улыбнулся.

– Откуда нам знать, Дики? Может быть, нейрохирургам нравятся маленькие грязные португальцы.

– Что ж, Нельсон, может, ты и прав. Что скажешь, Мануэль? Может, мы дадим им с тобой немного поразвлечься?

Глаза Мануэля расширились.

– Нет, сэр, мистер Дики. Что бы это ни было, я не хочу.

– Сколько коек ты подготовил?

– Восемь. Как сказал капитан.

Нельсон понюхал воздух.

– Что за чертовщину ты готовишь, приятель?

– Свиные пятачки, мистер Нельсон.

Дики заметил:

– Я ж тебе говорил, Нельсон. Большего ты не достоин.

Когда Мануэль помыл и расставил тарелки, горшки и сковородки, и когда он дочиста выскреб камбуз, ему стало нечего делать. Ему хотелось закрыть наружную дверь, включить кондиционер и телевизор в главном салоне и развалиться на велюровом диване. Но кондиционер включали только тогда, когда на борту были гости – они за это платили; телевизору нечего было принимать, а диван, как и вся остальная мебель, был зачехлен.

Там стоял еще стол, набитый книжками в мягких обложках, и Мануэль мог бы залечь к себе на койку и почитать, но его способность читать ограничивалась чтением печатных букв – в надписях на коробках с замороженной едой, в маркировке морских приборов, и в названиях мест на морских картах. Он был решительно настроен научиться читать получше, и изучал заголовки в иллюстрированных журналах, оставленных пассажирами, – “Пипл”, “Юнайтид Стейтс”, “Плейбой”, “Пентхауз” и “Яхтинг”. Но он чувствовал, что из имевшихся на борту журналов он уже выжал все, что мог.

Дики и Нельсон все еще рыбачили на корме. Мануэль мог, конечно, соорудив себе леску, присоединиться к ним, и он бы так и сделал, если б у них клевало. Но число шуточек, которыми обменивались Дики и Нельсон, увеличивалось обратно пропорционально количеству выловленной рыбы, и в такие неудачные дни, как сейчас, им только и оставалось что шутить. Появись там Мануэль, они переключились бы на него, как на свежую мишень, а он этого не выносил.

Так что он перестирал всю свою одежду, потом отгладил ее, и ему опять стало скучно.

Надев плавки, Мануэль все же вышел на корму. Солнце разбухало, коснувшись горизонта на западе, и уже показалась луна – тусклая лимонная долька на серо-голубом небе.

– Мистер Дики, не снять ли мне чехлы со стульев и прочего?

Дики не ответил. Он сосредоточился на кончиках своих пальцев, пытаясь разобраться в слабых толчках и подергиваниях лески, чтобы отличить беспокойство мелкой рыбешки от первого пробного рывка большой. Он дернул леску, чтобы подсечь, но безуспешно. Он опять расслабился.

– Нет. Оставь это мне. Утром времени будет достаточно. Но если ты сидишь, ковыряя пальцем в носу, то лучше поковыряйся вначале в баре – неплохо заполнить его бутылками.

– Ага.

– И принеси нам рому, когда закончишь.

– Я могу включить радио?

– Несомненно. Евангелие тебе не повредит. Изгонит греховные мысли у тебя из головы.

Мануэль вернулся в салон. В шкафчике под телевизором было несколько радиоприемников: однополосный, сорокаканальный для обычных гражданских частот, коротковолновый, и стандартный, для УКВ. В это время дня полосы были в основном забиты разговорами – кубинские рыбаки обсуждали свой дневной улов, пассажиры кораблей вызывали Штаты (через Морскую, Службу в Майами), рыбаки сейнеров докладывали своим женам, когда их ждать домой. Мануэль включил приемник на средние волны и услышал знакомый, успокаивающий голос проповедника – священника из Индианы, который записывал религиозные программы на пленку в Саут-Бенде и посылал их по почте на евангелическую радиостанцию на мысе Гаити. Большинство судов, курсирующих вблизи 20°-22° северной широты и 70°-73° западной долготы, держали обычно свои приемники настроенными на станцию WJCS (Иисус Христос Спаситель), так как это была единственная станция, которую можно было принимать без помех, и которая регулярно передавала прогноз погоды. Прогнозы Бюро Погоды США из Майами были достаточно надежны для Флориды и Багамских островов, но оказывались на редкость недостоверными для предательского бассейна между Гаити и островом Аклинс.