Джеймс Тейбор - Заледеневший Страница 11

— Разумеется, нет. Такое сравнение даже звучит странно, — согласился Бельво. — Но ведь дело еще и в том, что их действия можно считать легкими шалостями по сравнению с «Триажем».

— Без «Триажа» эта планета превратится в сумасшедший дом. — Повернувшись, Геррин посмотрел в упор на коллег.

— Мы все согласны с этим, Дэвид, — заверил его Кендалл, положив ладонь на плечо Геррина. — Иначе нас бы здесь не было, верно?

— Разумеется, нас бы здесь не было. — Геррин допил виски, выражение его лица смягчилось. — Простите меня. Кажется, мы все как на иголках.

— Интересно, так ли чувствовали себя люди, летевшие на Хиросиму? Перед тем, как сбросить бомбу? — неожиданно спросил Бельво.

Наступила короткая пауза, которую нарушил Геррин:

— Ничего похожего, друзья мои. Ничего похожего.

— А мы можем быть уверены в том, что угрозы «Триажу» больше не существует? — поинтересовался Кендалл.

— Не уверены, а абсолютно уверены. — Геррин вообще-то был скуп на улыбки, однако сейчас широко улыбнулся, желая этим придать весомость своим словам.

«Триаж» прошел через долгие этапы планирования; занимаясь этим, они знали друг друга уже много лет. Услышь Геррин этот тревожный вопрос от кого-нибудь другого, он мог бы ответить сухо и даже резко, а вот сейчас понимал: в этом вопросе сконцентрировано все, что волнует душу коллеги.

— Но ведь угрозы могут быть самого разного толка?

— Это исключено. Тот, кто отвечает за нашу безопасность, следит за этим.

— А если он обнаружит что-то ранее неизвестное?

— Тогда он усилит свою активность, чтобы отработать те значительные суммы, что мы ему платим.

Все ненадолго замолчали. Бельво, смотревший в свой бокал, поднял глаза. Геррин, как врач, больше других сомневался в допустимости подобных вещей. Необходимость, неизбежность — все это он, безусловно, осознавал. И все-таки… данная им клятва.

— Так это будет несчастный случай или самоубийство? — уточнил Бельво.

— Слишком много несчастных случаев может привлечь к делу нежелательное внимание, — предположил Кендалл.

— Их будет всего несколько, — ответил Геррин. — Смерть там не является чем-то странным и необычным. Позвольте вам напомнить, что именно это было одной из причин, почему мы выбрали то место.

— Да, а также еще и потому, что из этой лаборатории ничего не просочится, — добавил Бельво.

— Вы правы, — поддержал его Геррин. — Южный полюс — именно то, что нужно.

Часть вторая

Лед в огне

Пахнуло духом свежей крови пролитой…

То запах жертв.

9

Сама мысль о том, чтобы спать на койке, где была замучена и убита Эмили, вызвала у Халли отвращение. Она сидела на полу в темноте; ее по-прежнему тошнило, внутри все кипело — ее переполняли какие-то незнакомые до этого момента чувства. Ощущения, которым нет названия. Какие-то животные чувства, перемешанные со жгучей злобой. Даже смерть отца не вызвала такой реакции. К тому же это было естественным событием.

А сейчас она стала непосредственным свидетелем убийства.

Убийства ее друга.

Убийства при помощи пытки.

Откуда ей знать, ведь, может, убийца живет в соседней комнате.

В Денали, во время восхождения на гору вместе с Эмили по маршруту Кассена, Халли попала под лавину. В одну секунду ее понесло по наклонному скату, а затем лавина смела ее и, потащив за собой, сковала тело, словно масса густого цементного раствора. Подвижными оставались только язык и одно веко. Халли не могла даже пошевелиться.

Примерно так же она чувствовала себя и сейчас, сидя в темноте на полу.

Огромное множество вопросов. Для чего в комнате была установлена обзорная камера? Возможно, ее установила сама Эмили. Ведь если бы ее установил кто-то другой, то наверняка убрал бы до приезда Халли. Какая причина побудила Эмили так поступить? Должно быть, она боялась, но чего? Или кого? Халли знала, что Эмили была заядлым видеоблогером. Может, она просто хотела вести постоянную запись своего пребывания в комнате, не включая камеру, всякий раз возвращаясь в свое жилище?

Так что же делать Халли? Сказать кому-нибудь? Кому? Не говорить никому? Ну а что тогда предпринять? Находится ли убийца Эмили и сейчас на станции? Убийца или убийцы? Кому еще угрожает опасность? Считается ли сокрытие свидетельства убийства преступным деянием?

Внезапно Халли ощутила острый приступ клаустрофобии. Будучи многоопытным исследователем пещер, она уже много лет не чувствовала ничего подобного. А сейчас она зажата в крошечной комнатушке, ячейке этой погруженной во тьму станции, вокруг которой на тысячи миль во всех направлениях тянутся пустые необитаемые земли. Смешно чувствовать подобное там, где тебя окружает намного более пустынное пространство, чем любого жителя на земле. Здесь ты будто в поселении, созданном на Марсе, как сказал Грейтер. Вот такие слова произнес он тогда. Тогда они казались верными. Но не сейчас.

Халли проснулась в том же положении, в каком заснула, и на том же месте: сидя на полу, прислонившись к стене, чувствуя не меньшие, чем до сна, смятение и усталость. Она встала, сделала несколько глубоких вдохов; запах солодки, едва уловимый прежде, сейчас стал более сильным и навязчивым. Почти таким же неприятным, как запах ее собственного тела после пяти дней жизни без душа. В серой пропотевшей одежде с полотенцем в руке девушка вышла в коридор и почти столкнулась с крупным, грузным мужчиной. У него были длинные сальные волосы и заросшее щетиной лицо. Его наряд составляли черные утепленные ботинки и рабочий комбинезон из огнезащитного материала, покрытый пятнами масла и гидравлической жидкости.

Глазами навыкате и в красных прожилках он осмотрел Халли сверху донизу так внимательно, словно она была абсолютно голой.

— Вот это да! Новая девочка-пробирка! Ну и ну!

Грубый голос, тяжелое дыхание с алкогольным выхлопом. Еще не было и восьми утра. У Халли мелькнула мысль, что, кроме них двоих, в коридоре никого нет. Насколько она могла судить, камеры видеонаблюдения на станции не установлены. Она отступила на шаг назад.

— Извините.

— «Извините, извините». — Мужчина рассмеялся так, словно это были самые смешные слова, услышанные им за многие месяцы жизни здесь. — Тут никто никого не прощает, фунджис.

Халли смотрела в его голодные глаза. Плоский кончик его языка торчал из-за зубов, словно третья губа. Она почувствовала спазмы в желудке и попыталась обойти мужчину. Он, сделав шаг в сторону, преградил ей путь.

Его язык, как толстый угорь в розовой коже, высунулся изо рта и вылезал до тех пор, пока не дотянулся до середины подбородка. Мужчина медленно облизнулся, глядя на что-то, чего Халли не видела, да и не старалась представить, что это могло быть. Непонятный тип втянул язык, подмигнул и, пошатываясь, пошел прочь.

Девушка смотрела ему вслед; сердце ее билось, руки дрожали от впрыснутого в кровь адреналина.

Может, это он?

Халли сейчас все отдала бы за то, чтобы та запись была со звуком, а внешность человека из комнаты Эмили выглядела более отчетливо, да просто за один-единственный взгляд на лицо убийцы! С этой минуты ее будут тревожить эти мысли при виде каждого мужчины, которого она встретит здесь.

В женском душевом отделении, подставив лицо под струю воды, от которой шел пар, Халли вымыла волосы, затем вышла из-под струи, чтобы как следует намылить тело. Намыленная, она снова шагнула под струю, но вода не текла.

— Что это, черт возьми?

— Тебе положено две минуты, — сказала Рокки Бейкон, входя в душевую.

— Как можно быть чистой, моясь под душем две минуты в день?

— Две минуты в неделю.

— Ты издеваешься над фунджис, верно?

— На то, чтобы растопить снег, требуется уйма энергии. Душ снова заработает через пять минут, но здесь действует «система доверия». — Рокки смерила Халли долгим взглядом. — Ты вся в мыле. Можешь воспользоваться частью моего времени, чтобы ополоснуться.

Халли не была уверена, что правильно поняла слова Рокки, но та торопливо подтолкнула ее под струю:

— Давай-давай!

И Халли встала под воду. Потом, когда они вытирались, девушка подумала: «Может, сказать ей?» Но решила: «Пока не надо». Вместо этого она рассказала о встрече в коридоре возле своей комнаты.

— Так это ж Бренк. Законченный тупица, паршивый кретин. И гнусный пьяница. Из-за него два амбала в прошлом месяце загремели в больницу. Один из них — женщина. Так что держись от него подальше.

— Так почему он все еще здесь?

— А ты попробуй найди нормальных людей, согласных провести год в этом «Алькатрасе» во льдах.

— Но ведь за это платят очень хорошие деньги.

— Да. Но год здесь… — Рокки покачала головой, не в силах подобрать правильные слова.