Стивен Кинг - 999. Имя зверя Страница 12

— Конечно, — сказала жена сержанта. — Я ею лечу семью от простуды. Стимулирует иммунную систему. Как рукой снимает. Боже мой, какие чудесные помидоры!

Она стала покупать, а Люк сказал Ромеро:

— Если у вас нет аппетита, это может значить, что организму нужда детоксикация. Для этого хороши обыкновенная капуста цветная капуста и брокколи. Только органика. Никакие химикаты с ними никогда и рядом не лежали. А еще можете попробовать вот это.

Он подал Ромеро бутылочку белой жидкости.

— Молочный чертополох, — сказала жена сержанта. — Очищает печень.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился сержант.

— Роза на нашей улице интересуется траволечением, — ответила жена сержанта, когда они втроем переходили рельсы, неся мешки с овощами. — Здесь в Санта-Фе мировая столица альтернативной медицины и религий Новой Эры. Что не можешь победить — присоединись.

— Да, вот этот хрусталь у каждого на шее. Они точно из Новой Эры, — сказал Ромеро. — Вы заметили, что у них ремни из пеньки? Ничего кожаного. Ничего животного происхождения.

— Эти ребята не едят жареных цыплят или бургеров навынос. — Сержант бросил многозначительный взгляд на Ромеро. — И здоровы, как никто из нас.

— Ладно, я понял.

— Ты только все же съешь эту зелень.

Самое странное было то, что ему действительно стало лучше. По крайней мере физически. На душе все равно было чернее полночи, но, как говорила одна из прочитанных им книг насчет помощи самому себе: «Один из способов вылечить себя — передача от тела к душе». У эхинацеи (десять капель на стакан воды, как советовал приложенный листок) был горький вкус. У молочного чертополоха — еще хуже. Салаты его не насыщали. Все равно тянуло к пицце. Но надо было признать, что овощи с Фармерз-Маркет были лучше, чем ему приходилось видеть. Что неудивительно. Раньше он ел овощи только из супермаркета, которые хранились там Бог знает сколько, и это не считая еще времени на перевозку в грузовике. Их наверняка снимали до созревания, чтобы не сгнили по дороге в магазин, и еще вопрос, сколько их поливали пестицидами и гербицидами. Он вспомнил радиопередачу, где обсуждали насчет содержания ядов в еде. Вообще эта программа занималась проблемами окружающей среды…

Ромеро вздрогнул.

Именно ее слушал он в тот вечер в машине, когда ждал, чтобы кто-то бросил ботинки и когда погиб его сын.

Да хрен с ним! Если мне так от этого плохо, буду хотя бы есть, что хочу.

Пятнадцать минут всего понадобилось, чтобы выехать из Эльдорадо и купить приличный пакет ребрышек, жареной картошки, салата из сырой капусты с луком и от души кетчупа. Еще пятнадцать минут — и он уже сидит дома, смотрит по телевизору детектив, попивая пиво и грызя ребрышки.

Еще до десятичасовых новостей его стошнило.

— Честное слово, я держу диету. Слушай, не надо на меня так смотреть. Признаю, пару раз я ее нарушил, но это меня научило как следует. Никогда в жизни более здоровой пищи не ел.

— Пятнадцать фунтов. В этом клубе здоровья вес просто сжигается.

— Привет, Марк!

Высокий худой русоволосый юноша за овощным прилавком посмотрел на него недоуменно.

— Что случилось? — спросил Ромеро. — Я уже шесть недель прихожу сюда по субботам. Чего же ты меня теперь не узнаешь?

— Вы меня спутали с моим братом. — У парня были голубые глаза, и цвет их отзывался цветом висящего у него на шее осколка хрусталя. Джинсы, белая футболка, сияющий загар — и тонкое, одухотворенное лицо святого.

— Ну, я знаю, что вы не Люк. Его бы я узнал наверняка.

— Меня зовут Джон, — последовал ответ официальным тоном.

— Очень приятно. Я Гейб Ромеро. Мне никто не говорил, что вас три брата.

— На самом деле…

— Минутку, дайте-ка я догадаюсь. Если есть Марк, Люк и Джон, то должен быть и Мэтью?[5] Так? Ручаюсь, вас четверо.

Губы Джона слегка раздвинулись, будто улыбаться ему было непривычно.

— Угадали.

— Это было нетрудно. Делать выводы — моя работа, — пошутил Ромеро.

— Вот как? Что же это за… — Джон выпрямился, и голубые глаза его стали холодны, как звезды, — он смотрел на пробирающегося сквозь толпу Люка. — Тебе было сказано не отходить от прилавка.

— Извини, мне нужно было в туалет.

— Надо было зайти до начала работы.

— Я так и поступил, но я же ничего не мог…

— Верно. Ты ничего не мог сделать полезного, пока тебя здесь не было. У нас баклажаны кончаются. Принеси еще корзину.

— Извини, больше не повторится. Сейчас принесу.

Люк смущенно глянул на Ромеро, потом опять на брата и отправился за баклажанами.

— Вы собираетесь что-нибудь купить? — спросил Джон. «Ты не слишком завоевываешь друзей и влияешь на людей», — подумал Ромеро.

— Да, я бы хотел пару этих баклажанов. А вообще с этим прогнозом ранних морозов это будут последние помидоры и перцы, нет?

Джон только смотрел и ничего не говорил.

— Так что я лучше куплю в запас, — сказал Ромеро.

Он надеялся, что с течением времени оцепенение отпустит, но каждая новая дата только была напоминанием. Рождество, Новый год, Пасха, и слишком сразу после этого — середина мая. Странно, но у него никогда не ассоциировалась гибель сына и та авария на федеральной дороге. Эмоциональная связь была с тем участком дороги на гребне холма возле баптистской церкви. Он легко признавал, что это чистый мазохизм заставляет его ездить туда все чаще по мере приближения годовщины смерти. Он был настолько одержим, что на миг даже убедил себя, будто просто оживляет сцену в своем сознании, что у него галлюцинации, когда впервые почти за год снова увидел на дороге пару ботинок.

Туристских ботинок до лодыжек, цвета ржавчины. Это было так внезапно, что он затормозил, не в силах оторвать глаз. То, что он увидел, заставило его резко дать по тормозам, почти не слыша визга шин идущей сзади машины, которая чуть не врезалась в джип. Весь дрожа, он выскочил, пригнулся, вгляделся еще пристальнее и бросился к рации.

В ботинках были ноги.

С воем прилетела полицейская машина, полисмены направили движение в объезд по обочине. Ромеро стоял со своим сержантом, начальником полиции и судмедэкспертом, глядя, как делают свою работу ребята из криминалистической лаборатории. Его джип стоял там, где он его оставил, рядом с ботинками.

— Точнее скажу после лабораторного заключения, — говорил судмедэксперт, — но по гладкой поверхности среза я полагаю, что ноги были отделены чем-то вроде мощной электро — или бензопилы.

Ромеро закусил губу.

— Что-нибудь еще можете прямо сейчас сказать? — спросил начальник полиции.

— На дорожном покрытии нет крови, а это значит, что кровь на ботинках и на ногах уже высохла, когда их здесь выбросили. Изменение цвета тканей тела свидетельствует, что от момента преступления до избавления от улики прошло не меньше двадцати четырех часов.

— Кто-нибудь еще что-нибудь заметил?

— Размер ботинок, — сказал Ромеро.

Все посмотрели на него.

— У меня размер десятый. Эти, похоже, седьмого или восьмого. Я предполагаю, что жертвой была женщина.

Те же полисмены, что бросили когда-то кучу старой обуви возле шкафчика Ромеро, теперь хвалили его за чутье. Хотя он и выбросил давно все ботинки, скопившиеся в багажнике его патрульной и своей машины, никто его за это не ругал. В конце концов, столько прошло времени и кто мог знать, что эти ботинки будут настолько важны? Все же он помнил, что это была за обувь, и помнил, что стал ее замечать почти год назад, где-то около пятнадцатого мая.

Но никаких гарантий, что год назад ботинки бросало то же лицо, что выбросило сейчас отрезанные ноги. Все, что могла сделать следственная группа, — работать с тем немногим, что было на руках. Как и подозревал Ромеро, патологоанатом окончательно подтвердил, что жертва была женского пола. Преступник — турист, который приезжает в Санте-Фе каждый год в мае? Если да, не совершало ли это лицо аналогичных преступлений в других местах? Справки из ФБР подтвердили, что многочисленные убийства с ампутациями совершаются каждый год по всем Соединенным Штатам, но ни одно из них по почерку не совпадает с данным. А как сообщения об исчезновениях? По штату Нью-Мексико проверили и отвергли все, но поиск ширился, и выяснилось: в Штатах каждый месяц исчезает столько тысяч людей, что следственной группе только сниться может нужное количество работников, чтобы их проверить.

Тем временем Ромеро был включен в группу наблюдения за дорогой Олд-Пекос. Каждую ночь он с прибором ночного видения наблюдал с крыши баптистской церкви. В конце концов убийца держался своей системы, он будет еще выбрасывать ботинки, и быть может, — «Не дай Бог», — подумал Ромеро, в них тоже будут отрезанные ноги. Если он заметит что-то подозрительное, он только и должен прочесть номера машины и по рации предупредить спрятанную у дороги полицейскую машину. Но ночь проходила за ночью, и сообщать было нечего.