Олег Якубов - Театр теней Страница 12

– Я не опоздал, надеюсь? Я слегка заблудился в здешнем тумане.– пытаясь оправдать опоздание, спросил я.

– О нет! Вы сегодня главный гость сегодняшнего вечера! Здешний туман и правда живет своей собственной, одинокой жизнью. Порой туман, окутывая человека, пытается проникнуть в его голову и тем самым возбудить в нем страхи, переживания, обиды человека. Но летний туман наиболее предрасположен к обману, он может создавать иллюзии, обманув взгляд людской, внушить то, с чем в обычных условиях никогда бы не согласился! – мистическим голосом повествовал он.

– Вы хотите сказать, что туман живет своей собственной, разумной жизнью? – спросил я.

– Не только живет, у него есть еще и свои цели в этом мире, например, обмануть человека, хотя, наверное, обман свойственен всем разумным объектам природы. Как на вас, например, повлиял туман? – спросил он и мне показалось, что один глаз его заблестел ярче, чем его сосед.

– Никак, только лишь я заблудился и не смог сразу найти ваш шатер! – кривя душой, ответил я.

– Из вашего ответ можно выделить две части: первый он обманул вас, и второй он обманул меня, вашими устами!

В каждом слове этого гиганта была некая ирония ибо мне казалось, что он знает мой ответ на перед.

– Готовы ли вы подобно туману искажать сознание других людей, создавая образы, которых на самом деле нет, но перед глазами людей они есть, обманывать, создавать иллюзии, делать видимость? – спросил он с неким укором, но в то же время его вопрос вызвал у меня противоречивые чувства.

– Я никогда ничем подобным не занимался и не представляю себе, как таково происходит! Я в жизни никого не обманывал, не считая мелких недоговорок и копеечных мистификаций! – с обидой ответил я, т.к. мне показалось, что он пытается уличить меня во лжи.

– Вы обиделись? Уверяю вас, вам не стоит этого делать, сегодняшний вечер покажет вам настоящий обман, увидав который ваша жизнь изменится, вы иначе будете смотреть на такие вещи, как обман, ложь, фантазии и даже галлюцинации! – выставив ладони вперед, показывая жестом извинение, сказал он.

– Что вы знаете об обмане? – спросил я.

– Абсолютно все! Прочтите свой билет, что там написано.

– «Театр теней»! – не смотря в билет ответил я, будучи уверенный в правильности своего ответа.

– Да именно, теней. Ведь тени это и есть обман, обман зрения. Тень откидывает изображение предмета, хотя таковым не является. Смотря на тень, ты видишь одно, но ступив на место, где тень обнимает землю, ты обнаруживаешь, что там пустота, ничего нету. На этом представлении ты увидишь этот постулат во всей его красе. А теперь посмотри на свой билет повнимательнее! – подмигнув мне, попросил о этой услуге конферансье.

Повторно достав билет, я обнаружил, что на нем было написано переливающимся золотым цветом: «Тень отбрасывается лишь с того предмета на которое воздействует свет». Этой надписи не было, в этом мне не приходилось сомневаться, т.к. билет мои глаза исследовали вдоль и поперек, она появилась только что.

– «Прямо чудо, какое то! Этого не может быть. Похоже, данный субъект непревзойденный шарлатан и фокусник!» – подумал про себя.

Мне показалось, что он прочел мои мысли, потому что он слегка нахмурился, но увидев то, что об этом подумал я, он вернул на лицо свою широченную улыбку. В ответ мне пришлось вежливо одарить его своей улыбкой.

– Туман и тени они между собой связаны больше, чем вы себе можете представить. Они оба ведут свою игру в этом мире, и главная их задача обмануть, ввести в заблуждение непосвящённый взгляд человека. Человек иногда хочет увидеть НЕЧТО, то чего он объяснить не в состоянии и туман, и тени помогают ему в этом. – сказал он.

– Значит туман, из-за которого я заблудился, был своего рода некий рекламный перфоменс вашего «театра теней»? – спросил я.

– Он никак не связан. Напоминаю, туман живет своей жизнью, он не подвластен никому, но ему подвластны все. Стоит только туману запеленать твое тело, глаза, ты полностью оказываешься в его власти. Если ты захочешь что-то увидеть, то ты увидишь, а если не пожелаешь, то все пройдет стороной от тебя. – коротко ответил конферансье.

Мне показалось, что его уста солгали, но солгали настолько красиво и непринужденно, что не к чему было прокопаться и в его слова хочешь – не хочешь, поверишь.

– Я не опоздаю на представление? Возможно мне стоит пройти в помещение театра? – спросил я, пытаясь закончить беседу с конферансье-философом.

– Придя сюда, вы уже успели и опоздание больше не ваш недостаток! – загадочно ответил он.

– Я не понимаю о чем вы? – спросил твердо его я, устав от его фраз-загадок.

– Вы следили за временем? – вопросом на вопрос спросил он.

– Да, я пунктуальный человек и поэтому приехал сюда практически за час до представления! – утвердительно ответил ему я.

– А который час в данную минуту? – спросил он, словно ему известно это, но мой ответ должен был удивить меня.

Но я, увидав цепь карманных часов, которая заканчивалась в боковом кармане фрака.

– У вас есть свои часы, скажите лучше вы, который сейчас час? – теперь я ему ответил вопросом на вопрос, хотя это прозвучало довольно грубо и нетактично.

– «Пусть так, устал я уже от загадок и вопросов за этот вечер!» – подумал я, оглядываясь по сторонам.

Он, улыбнувшись и посмотрев на цепь своих часов, достал их из кармана.

– Мои часы показывают совершенно иное время, оно сильно отличается от вашего, поэтому мне нет смыла сообщать вам сколько на моих часах. – добродушным, но все же холодным голосом ответил он.

Его ответ для меня прозвучал не менее грубо и глупо, мне хотелось развернуться и покинуть общество сего странного субъекта.

– Значит и мои часы показывают время только для меня! – с обидой ответил я и взглянул на свои часы, закатав рукав пиджака, затем тут же спрятал под рукавом пиджака. Но одумавшись, вновь закатал рукав и внимательно взглянул на часы. Увидев время, которое показывал циферблат моих часов, заставил меня ужаснуться и удивиться одновременно. Часы показывали время одиннадцать часов пятьдесят пять минут, но удивило ни это, а дата, сообщавшая мне, что прошла ровно неделя.

– «Как такое возможно, мои часы, подаренные мне моими родителями на мои десять лет, ошибались, на целую неделю? Механические часы, впервые за двенадцать лет ошиблись. Последний подарок моих родителей сломался.» – подумал я.

Но это было не единственное «предательство» моих часов, они ко всему еще и остановились. Я снял часы с руки и попытался их реанимировать. Однако попытка их завести оказалась неудачна. Все это время конферансье смотрел за моими тщетными попытками воскресить механизм.

– Здесь время остановилось! – серьезным голосом сказал он.

Я промолчал.

– Уверяю тебя, ваши часы не врут. Хотя часы наверное единственный механизм способный к обману. – говорил конферансье экстравагантного вида.

– Мои часы просто сломались, не мог же я разгуливать в тумане более недели, притом, что стояло одно время суток- ночь.– убеждал я его и себя самого.

Я более не желал общаться с этим типом, т.к. пришел к выводу, что он либо психически болен, неадекватен либо попросту пьяный и попытался пройти мимо него.

– Вы хотите пройти в шатер? Не спешите, я докажу вам, что с вашими часами все в порядки.– останавливал меня он, встав передо мной.

– Это каким же образом? – холодно я поинтересовался, ожидая от него очередную нелепость.

– А вот таким, что если я вам скажу, что сначала время опередило ход событий, затем оно остановилось! Показать? – спросил он.

Я ничего не ответил, лишь кивнул утвердительно головой. Мне был не интересен его новый фокус, но мне хотелось побыстрее увидеть, как он достает кролика из шляпы и побыстрее оставить его общество.

– Отлично! Сейчас вы увидите первый номер представления! Смотрите на моих ассистентов.– сказал он, указывая на двоих жонглеров.

И в этот самый момент я остолбенел и не мог пошевелиться, моему удивлению не было предела, да и моя челюсть наверняка отвисла. Моим глазам предстала следующая картина, два жонглера стоявшие поодаль от конферансье, занимавшиеся тем, что выполняли трюки, и о которых я, беседуя с навязчивым конферансье, успел позабыть, просто на просто застыли, будто их заморозили или превратили в памятники. Но это было не самое интересное, а то, что их предметы жонглирования – топоры, острие которых блестели в ночи, застыли в воздухе, также как и их хозяева.

– «Этого не может быть. Никому не подвластно время.» – сам себе говорил я.

– Как видишь, может! – убедительно сказал конферансье.

Теперь я думал о себе, что я либо пьян, но это было не возможно, либо психически болен, что казалось мне более правдоподобным.

– Вам пора на представление, оно сейчас начнется! – с легкой усмешкой сообщил конферансье. Он сказал с таким видом, будто задал мне следующий вопрос: «Ну, кто из нас двоих сумасшедший?».