Нацуо Кирино - Реальный мир Страница 13

Вся Япония будет охотиться за мной, и мне уготована судьба быть вечно в бегах. Я даже не знаю, где мне удастся приклонить голову. Как в романе Стивена Кинга «Бегущий человек», водители такси, продавцы магазинов будут звонить в полицию и сообщать, что они только что видели того парня, которого показывали по телевизору. Мне нравится Стивен Кинг, особенно его книги «Бегущий человек» и «Керри». «Длинную прогулку» я прочитал дважды. «Battle Royale» я тоже прочитал дважды, хотя это и не Стивен Кинг. Среди моих товарищей большинство читает только комиксы, но я предпочитаю романы. Они глубже изображают реальный мир, срывая с него внешнюю оболочку и обнажая внутреннюю сущность вещей. Поэтому одноклассники считают меня парнем с причудами, ибо сами они видят только то, что лежит на поверхности, так же как и их родители. Наверное, они считают, что так жить легче и, по их мнению, даже разумно.

Вот идиоты-то!

Надо что-то сделать, иначе я засну.

В полусонном состоянии я остервенело кручу педали, стараясь сосредоточиться на окружающем скучном пейзаже, который тянется вдоль шоссе. Салон патинко, салон караоке, фирма по продаже подержанных автомобилей, едальня-рамэн[1], семейный ресторан. Везде окна плотно закрыты, а кондиционеры работают на полную мощность. Раскаленные, как горячие сковородки, цинковые крыши гаражей ярко отражают солнечные лучи…

Однако этот мир больше не принадлежит мне, и он уже не выглядит таким, как раньше. Правильнее будет сказать, что изменился не мир вокруг, а я сам. Я уже не смогу с прежним чувством войти в салон патинко или караоке и при этом никогда не буду испытывать то, что раньше. Если бы кто-то раньше сказал мне, что такое может со мной случиться, то я бы возмутился: «О чем ты, идиот, говоришь?!»

Существует огромное различие между моим миром и миром остальных людей, и поэтому я полностью одинок. Люди являются частью окружающего их мира. Будь то водитель обгоняющего меня грузовика, который разговаривает с друзьями по мобильнику, или мужчина в белом фургоне, пытающийся подавить зевоту, или женщина с маленьким ребенком на переднем сиденье, или школьники, переходящие дорогу. Все эти люди являются частью другого мира. В их мире время бесконечно, сегодня – как вчера, завтра – как сегодня, будущее – такое же, как завтра…

У меня такое чувство, будто я несусь в полном одиночестве по пустыне, по пустыне далекой планеты, похожей на Марс. Мое «сегодня» кардинально отличается от «позавчера». В моем мире все разделяется на то, что было «до этого», и то, что было «после этого». «Это» означает день, когда я убил свою мать. Я сам изменил свой мир и оказался на распутье. И сейчас мне показалось, что я понял, какой страх должен был испытывать тот японский солдат. Стоящий на распутье всегда испытывает страх.

Ах, как хочется спать…

Вот с такими мыслями я продолжал крутить педали. Невыносимая сонливость овладела мной, и я подумал: не остановить ли велосипед у дороги, чтобы немного поспать? Однако, сколько я ни высматривал, подходящего места не мог найти. Вдоль дороги тянулись только захудалые домики и небольшие лавчонки, а мне всего-то был нужен небольшой клочок земли, покрытый травой.

О, хочу спать, помогите, я хочу спать! Я так хочу забраться в свою кровать и надолго уснуть.

Моя комната, площадью около двенадцати квадратных метров, с деревянным полом, находилась на втором этаже, окнами на юго-восток. В комнате – французская кровать с двумя матрацами, телевизор и кондиционер. Это была лучшая и самая просторная комната в доме, но выбрал ее не я. Два года тому назад, после случившихся тогда неприятностей, мать заявила, что из многоквартирного дома, где мы жили, мы переезжаем в небольшой отдельный дом, предназначенный для одной семьи. «Рё мы выделим самую лучшую и солнечную комнату на втором этаже», – сказала она. Она всегда не забывала подчеркнуть, что делает для меня только самое приятное.

Отцу ничего не оставалось, как заявить, что японскую комнату на втором этаже он сделает своим кабинетом. Тебе, видишь ли, нужен был кабинет! Не заставляй меня смеяться. Все, что у тебя есть, так это несколько покрытых пылью собраний сочинений. Разве это книги? Просто часть мебели. Со студенческих лет ты собирал пластинки, а ты их когда-нибудь слушал? А ты знаешь, что сейчас наступило время CD, МР3 и DVD? И перестань нести эту чушь о преимуществах аналогового звучания. Откуда ты, идиот, набрался этих знаний?! От какой-нибудь хостес в кабаке? Но в наше время они уже не так падки на врачей. Ты купил компьютер, но хоть раз к нему прикоснулся? А знаешь ли ты, что я потихоньку вхожу в твою комнату, включаю Интернет и смотрю порнуху? Раз ты этого не знаешь, то и сделать ничего не сможешь. И прекрати красоваться. Неужели ты не видишь, что я тебя ни во что не ставлю? А тебя прямо распирает от гордости, что ты врач! Но ты – рядовой врач, как обычный конторский служащий. А попробуй-ка стать главврачом какой-либо крупной больницы и на заработанные деньги послать меня в Гарвард. Что, слабо?

У матери нет своей комнаты. Есть гостиная, но это совсем не то, это общественное место. Она говорит, что у нее есть кухня и другие хозяйственные помещения и поэтому ей больше ничего не нужно. Она как-то назвала хозяйственное помещение словами «utility room». Я поднял ее на смех: «А что это такое?» – «Посмотри в словаре», – сказала она. Но этого слова нет в моем электронном словаре. Его можно найти только в большом словаре или в энциклопедии. «Купи их мне», – сказал я. И что вы думаете? Стоило мне только это сказать, как она тут же пошла и купила.

Но я все равно больше не могу с ней общаться. Если ты мне так легко все отдаешь, так отдай мне свою жизнь. Я отнюдь не хотел родиться твоим сыном, поэтому отдай мне свою жизнь. Неужели ты не понимаешь, как глубоко я тебя презираю?! Стоит мне только подумать, что мне придется провести всю жизнь с этой старой каргой, как меня охватывает черная тоска. Неужели ты этого не понимаешь?..

Я вздохнул с облегчением, когда не стало моей матери, хотя это я сам позаботился о том, чтобы она ушла из этого мира. Но даже и сейчас любая мысль о ней вызывает у меня злость и не дает спать. Поэтому я и решил воспользоваться этим для борьбы со сном.

Моя мать была круглая дура. Когда же я это заметил? Наверное, на следующий год после окончания начальной школы, когда она ежедневно читала мне нравоучения.

«В этом мире самые выдающиеся люди, – говорила она, – те, кто не только умен, но и прилагает усилия». Попробуем вставить в эту формулу другие слова. Получается очень интересно. Этот человек не только внешне красив, но и прилагает усилия. Он не только элегантен, но и прилагает усилия. Он не только атлетичен, но и прилагает усилия. Он не только богат, но и прилагает усилия. Он не только удачлив, но и прилагает усилия! Другими словами, если нет положительной предпосылки, то человек не может считаться выдающимся.

Но возникает вопрос: была ли сама мать выдающимся человеком? Уже в пятом классе у меня появились сомнения в том, что она обладает какой-либо положительной предпосылкой. Она не особенно умна, внешне некрасива, в ней нет никакой элегантности, атлетичность равна нулю. При этом она не прилагает никаких усилий. Я поражался: почему же она тогда все это в меня вталкивает?!

И наконец-то понял.

Моя мать считала себя чрезвычайно выдающимся человеком. Ум, внешность, происхождение – все супер, жена врача, способный сын, и при этом она ежедневно прилагала усилия.

Ребенком я поражался: какая у меня мать!

Просто невероятно.

«Рё, ты, к счастью, способный мальчик, но ты должен прилагать усилия. Иначе не добьешься успеха».

Этот напев я слышал сотни раз. Но однажды меня осенило, что, оказывается, я не такой уж способный. Это произошло вскоре после того, как я стал учеником престижной частной школы К, которая славится тем, что в нее чрезвычайно трудно поступить. По результатам первых же школьных экзаменов из двухсот пятидесяти учеников я не попал даже в число двухсот лучших. Странно, подумал я. Но то же случилось и на следующих экзаменах, и еще через полгода. Все пять с половиной лет учебы в этой школе повторялось одно и то же.

Мать запаниковала. Я – тоже, но она раньше меня. И знаете почему? Потому что разрушилась теория, которую она так долго вбивала в мою голову. Коль скоро все мои усилия не принесли ожидаемых плодов, значит, первоначальная предпосылка оказалась ошибочной. Значит, я не был настолько способным, как предполагали мать и я сам. Если бы она достаточно сознавала свою собственную глупость, то могла бы заметить и раньше, что я не семи пядей во лбу.

Тогда мать принялась упрекать меня в тупости. Однажды она пристально уставилась на мое лицо, ее глаза сквозь стекла очков изучающе смотрели на меня, как на незнакомого ребенка. Затем она спросила: «Рё, а ты нравишься девочкам?»