Нацуо Кирино - Реальный мир Страница 14

Нравлюсь ли я? С тех пор как я поступил в школу, где учатся одни мальчики, я не разговаривал ни с одной девочкой и не получал от них ни писем, ни телефонных звонков. Я сын своих родителей, этого провинциала и простушки. Не она ли сама изолировала меня от девочек и теперь спрашивает: нравлюсь ли я им? Ее вопрос означал не что иное, как признание провала ее программы моего образования. «И голова не варит, и лицом не вышел – так, наверное, ему и не светит особо счастливое будущее», – пришла к выводу мать.

Ну и дура. Ты бы лучше взглянула на себя и подумала о своем собственном будущем!

Все эти мысли окончательно разозлили меня и прогнали остатки сонливости. Слева от дороги показался мини-маркет. Мини-маркеты – это мои станции, без них я бы не выжил. Я припарковал велосипед и вошел внутрь.

После пылающего ада снаружи приятный холодный воздух как будто возродил меня вновь. Магазин был новый и просторный. За кассой сидела женщина средних лет с козырьком от солнца на голове и в рабочем халате, который явно не подходил ей. С недовольным видом она наблюдала за молодыми людьми, которые стоя читали журналы и комиксы. Пожилой мужчина, видимо хозяин, энергично расставлял товары в секции фасованных завтраков. Мне показалось, что оба они еще не привыкли управлять магазином, ибо опытная хозяйка никогда не стала бы сердиться на покупателей, бесплатно читающих журналы.

Вход в мини-маркет – самое прохладное место, кондиционер работает здесь на полную мощность, ставя заслон из холодного сухого воздуха, препятствующий проникновению уличной жары. Я остановился на некоторое время у входа, остужая свое перегретое тело. Холодный воздух превратил капельки пота на коже в мелкие кристаллы, и у меня возникло ощущение, что весь я покрылся тонким слоем сверкающей белой соли. Облаченный в солевой панцирь, я почувствовал свое превосходство над другими людьми. Я ведь убил свою мать и сейчас в бегах! Ничтожный процент человечества способен на такое. Поэтому мне все дозволено.

Я достал двухлитровую бутылку воды из холодильника, заплатил за нее в кассе и тут же с нетерпением начал из нее пить. В горле настолько пересохло, что я никак не мог остановиться и, только выпив больше половины, закрыл пробку. Затем я обратился к кассирше, которая, зажав рукой нос, с тревогой смотрела на меня:

– Простите, я могу воспользоваться туалетом?

Женщина повернулась к пожилому мужчине, который, бросив свое занятие, подбежал к нам:

– Извините, но у нас нет туалета.

– А это что? – я указал на дверь рядом с холодильником. Я знал, что в большинстве мини-маркетов туалет находится именно в этом месте.

– Это кладовая, – зажав рукой нос, сказал мужчина. В двух из трех мест мне отказывали воспользоваться туалетом, поэтому я не особенно расстроился. Еще раньше я получил отказ подряд в пяти магазинах, так что процент, похоже, снижается, подумал я.

Между тем пожилой мужчина вновь заговорил:

– Извините, пожалуйста. Не могли бы вы пить воду снаружи, так как вы доставляете беспокойство другим покупателям. И туалетом воспользуйтесь в другом месте. Прошу прощения.

Я доставляю беспокойство другим? Что он имеет в виду? Мой солевой панцирь? Я понюхал свою футболку. Действительно, от нее шел кислый неприятный запах. Прошло уже целых два дня, как я ушел из дома. Неужели это из-за того, что я ни разу ее не стирал и не принимал ванну? Я, правда, плавал в бассейне, но, наверное, этого было недостаточно. Пылающее солнце превратило меня в пропахшего потом парня, которого стали избегать люди. Но если бы я остался дома, то и не пропах бы, и эта мысль странным образом поразила меня. В парке я мыл руки и лицо, но не мог там же постирать футболку и джинсы…

Я почесал голову:

– Мне лучше убираться?

– Нет, мы просто хотели бы, чтобы вы здесь не пили и не пользовались туалетом.

Значит, он хочет от меня избавиться?! Я проигнорировал этого типа и с бутылкой в руках проследовал к стенду книг и журналов. Увидев меня, толстый парень, читавший эротический журнал, с неприятной миной на лице положил его обратно на полку. Две девчонки, по виду – старшие школьницы, с откровенно недовольными лицами попятились от меня. Я спокойно взял с полки журнал «Джамп» и стал его читать. Увидев, что толстяк вышел из магазина, я взял брошенный им журнал и стал перелистывать страницы. На них были изображены красивые девушки с широко раздвинутыми ногами. Я хотел бы купить этот журнал, но было жаль денег, и поэтому стал пристально смотреть на картинки, стараясь запечатлеть их в своей памяти. «Он воняет», – послышался из соседнего прохода шепот тех же девочек. Мне хотелось крикнуть: «Эй вы, я из школы К.!» Ну и идиот же я… Я никогда не слышал, чтобы одаренные ученики в моей школе хвастались. Они были достаточно разумны, чтобы не делать этого.

В конечном счете образование, которое навязала мне моя мать, годилось только для того, чтобы хорошо выглядеть перед окружающими. Вне школы никто и не подозревал, что я был там одним из отсталых учеников и что преподаватели насмехались надо мной. Ужасно, не правда ли? Но я был вынужден влачить там жалкое существование. Целых пять лет. «Тебе надо немного потерпеть, – говорила мать. – Совсем скоро экзамены в университет». А ради чего терпеть? Мать совершенно не понимала меня, а моему терпению уже давно пришел конец.

Я почувствовал за спиной какое-то движение и обернулся. Сзади стоял хозяин магазина и с нерешительным видом собирался что-то сказать. Вспомнив, что я в бегах, я решил покинуть магазин, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Как только я вышел на улицу, зазвонил мой мобильник. Это была Юдзан, девчонка, которая так помогла мне.

– Алло, это я…

Может, мне не следует это говорить, но, когда слышишь ее по телефону, создается впечатление, что это парень, а это отнюдь не вдохновляет. У девушек должен быть более приятный, высокий голос. Почему? Наверное, потому, что они – особые существа. Когда я разговариваю с Юдзан, мне всегда хочется пожаловаться. Я становлюсь почти как моя мать. Хочу, чтобы все происходило так, как я этого хочу. Ну, а что ж? Ведь одна кровь.

Я горько усмехнулся:

– Подожди секунду.

Я попытался найти тень, но вокруг мини-маркета ее нигде не было. Только грохот проходивших грузовиков и палящее солнце. Исходящая от раскаленного асфальта жара привела меня в полное замешательство. Покрывающий меня солевой панцирь моментально расплавился, и жидкость потекла вниз по всему телу. Заметив припаркованный грузовик, я бросился в его тень.

– Слушаю тебя.

– Как ты? Здоров?

– Да, вчера спал на парковке у мини-маркета. Но было слишком много комаров. Потом поел рисовых колобков и с утра кручу педали.

– А где ты сейчас?

– Не знаю. В какой-то деревне. – Я огляделся по сторонам. – Где-нибудь на краю префектуры Сайтама. Похоже, недалеко от Кумагая.

– Классное место. Там всегда очень жарко. Как себя чувствуешь?

Юдзан говорила быстро, а у меня как будто мозги расплавились, и я, наоборот, еле ворочал языком.

– Все в порядке. А как насчет полиции?

– Тоси говорит, что они приходят каждый день. Наверное, это естественно. Тут недавно видела твоего старика. Утром были похороны, и он не переставая плакал. Это было ужасно…

Хо-хо! Значит, он сломался и рыдал.

Но я воспринял это, как будто речь идет о ком-то постороннем. Сейчас, под палящими лучами солнца, мне казалось чем-то нереальным и то, что я убил свою мать, и то, что собирался убить отца. Это были события, которые произошли в какой-то мифической далекой стране, и я не имею к ним никакого отношения. А были ли они на самом деле моими родителями? Я думал об этом и раньше, перебирая в уме, что было «до этого» и что «после этого». Крутя педали велосипеда, я размышлял о своей ненависти к матери и почувствовал, что оставил далеко позади все, что было сразу «после этого», и переместился в совершенно иной мир. Что же со мной все-таки будет? В этом плотном солевом панцире я что, вообще потеряю человеческий облик?..

Мною впервые овладело беспокойство:

– Что же со мной случится?

– Что случится, то и случится, – холодно ответила Юдзан. Я подумал, что мне не нравится эта ее черта. Я правда не знаю ее жизни, но стоит мне попытаться приблизиться к ней, как она сразу проявляет холодность, хотя и продолжает испытывать ко мне любопытство. Я так и не смог раскусить ее, и это мне не нравится.

– Кто-нибудь из моей школы пришел на похороны?

– Не знаю. Думаю, что нет. Никого из школьников я там не видела.

– Естественно, я же для них был просто мусор, которого они не замечали.

Юдзан рассмеялась:

– Может, быть мусором совсем неплохо…

Эти слова вызвали у меня прилив энергии.