Джон Кейз - Танец духов Страница 13

— За членство в каждом совете директоров Аманда Грин получает сто евро.

— В месяц?

— Нет, что вы! Одноразовая выплата.

Д'Анкония опять расцвел довольной улыбкой.

— А я было подумал, что они на этом острове… гордые очень!

— Нет, по хлопотам и заработок.

— И до какой степени Аманда Грин будет осведомлена о делах компании?

— Ни до какой. Только название будет писать без грамматических ошибок. Кстати, о названии. Уже придумали? Не гарантирую принятие любого, но готов пробивать ваш вариант.

Д'Анкония задумался, потом сказал не очень решительно:

— Как насчет «Двадцатый век мотор компани»? Сойдет? Сумеете пробить?

— Попробую.

Он машинально записал название на бумажке, но когда перечитал, озадаченно спросил:

— Вы, часом, не ошиблись веком?

— Нет.

— Звучит… архаично.

Д'Анкония пожал плечами.

— Хорошо, — сказал Берк. — Название, собственно говоря, никакой роли не играет. Бо́льшая часть компаний, которые мы создаем, носят названия типа «Корпорация 2-1-2» или «АБВ ГД».

Д'Анкония махнул рукой — мол, с названием решено, проехали.

— Говоря о совете директоров, вы упомянули «заявление об отсутствии претензий». Это что за штука?

— Ничего страшного. Очень полезная вещь. Будущие члены правления дают подписку, что компания совершенно новая и никто из них не претендует на ее капитал или его часть — ни сейчас, ни в случае их увольнения. Одновременно вы получите от каждого заявление об увольнении — с подписью, но без даты.

— Хм… Понятно. А как насчет денег на моем текущем счету? Могут члены правления наложить на них лапу?

Берк отрицательно мотнул головой:

— Ни при каких обстоятельствах. Только вы лично имеете право снимать и переводить деньги. Поэтому мне, кстати, нужен ваш паспорт.

— Зачем?

— Для банка.

— А банку зачем мой паспорт?

— Совсем невидимкой вам быть невозможно, — пояснил Берк. — Банк должен хоть что-то о вас знать. Иначе любой с улицы придет, назовется вашим именем и заберет все деньги. Позвольте банку оставаться надежным. Думаю, и вы заинтересованы в его надежности.

— А если просто код?

— Просто код — это просто и для того, кто вас захочет обобрать.

Д'Анкония нехотя вынул из кармана паспорт и положил его перед Берком. Тот немного удивился: чилиец?

— Подождите секундочку.

Берк встал и прошел к ксероксу. Сделал копию первой страницы паспорта и той, где от руки был вписан адрес в Сантьяго.

— Ну, это все? — спросил д'Анкония.

— Да, мы почти закончили.

Садясь обратно в кресло и возвращая паспорт владельцу, Берк произнес:

— Diga-me, es su primer viaje a Irlanda?[1]

Д'Анкония в первый момент словно окаменел, чуть наклонил голову вбок и несколько секунд молча смотрел Берку прямо в глаза. Потом сказал быстрой скороговоркой:

— Si, vale. Primer tiempo.[2]

Берк про себя улыбнулся. На испанском произношении д'Анконии стояло четкое клеймо: «Сделано в Калифорнии».

— Ирландия — замечательная страна, — сказал он, больше не терзая клиента испанским. — Жаль, что вы только проездом. Итак, я готовлю все нужные бумаги. Куда переслать? В Сантьяго? По адресу в паспорте?

Д'Анкония насупился:

— Я надеялся, вы вручите мне лично…

— Увы, бюрократические дела так быстро не делаются.

— Тогда хотя бы поторопитесь.

Берк неопределенно развел руками:

— Если бы только от меня зависело. Но я сделаю все возможное.

— Хорошо. Тогда будем заканчивать.

Д'Анкония вынул из кармана тугой кожаный бумажник, отсчитал тринадцать купюр по сто евро и в виде веера протянул Берку. Тот спрятал их в сейф в нижнем ящике стола, затем написал расписку и протянул ее д'Анконии.

— Значит, все документы переслать в Сантьяго?

Д'Анкония задумался или сделал вид, что задумался, потом ответил:

— Нет, до Сантьяго я доберусь не скоро. Но банковские реквизиты мне нужны поскорее — номер счета и прочее. Поэтому лучше шлите мне все в отель.

Берк покачал головой:

— Отель, знаете ли…

— Более основательного адреса я сейчас дать не могу. В ближайшие две-три недели я буду в Белграде. Отель «Эспланада».

Берк вздохнул и сделал пометку в блокноте.

— Дело в том, — пояснил он, — что нам предстоит большая переписка…

— Нет уж, увольте!

— Увы, это неизбежно. Ведь мы и дальше будем вести ваши дела. Я могу внести вас в список клиентов, которых мы не беспокоим своей корреспонденцией по постоянному адресу — они сами связываются с нами и сами каждый раз указывают, куда им писать.

На самом деле в этот список были занесены едва ли не все их клиенты — те, кому было что прятать от жен, кредиторов и налоговых служб.

— Вот и прекрасно, — согласился д'Анкония.

— Вам понадобится более или менее регулярно нам писать и справляться, нет ли чего для вас. Наши услуги подлежат ежегодной оплате. В случае неполучения очередного гонорара ваша компания будет автоматически ликвидирована.

Д'Анкония рассеянно кивнул.

Берк с удивлением констатировал, что клиент слушает его уже вполуха. Похоже, долговременная судьба компании его нисколько не интересует. Возможно, все затевается для одной-единственной сделки или махинации. Перебросить деньги со счета на счет или провернуть что-нибудь более экзотическое. Берку было глубоко наплевать на истинные цели клиента. Водитель автобуса ведь не отвечает за то, куда едет пассажир: на пикник или зарезать свою бабушку.

Берк широко улыбнулся и встал. Д'Анкония тоже поднялся. Они обменялись крепким рукопожатием — оба были довольны результатом общения.

Когда клиент вышел, Берк уже с более веселым настроением подошел к окну. Глядя, как чилиец шагает прочь под припустившим дождем, он равнодушно гадал, чего именно хочет его новый клиент: избежать налогов?.. Впрочем, какая разница? Проблемы финансовой инспекции Берка не колышут! Он делает свою работу, а они пусть делают свою.

Если д'Анкония чем и смущал Берка, то не экзотическим подданством и не испанским калифорнийского разлива, а своим именем. У Берка было ощущение, что он где-то его видел или слышал. Оно сидело на задворках памяти, как имя третьестепенной знаменитости, которое очень редко, но все же мелькает в журналах.

Может, он действительно актер — или был актером? Или в молодости гремел как спортсмен?

Берк с легкостью мог представить Франциско д'Анкония в роли хирурга в телесериале — блистательный красавец доктор, который временами, просто из баловства, приканчивает кого-нибудь из своих пациентов на операционном столе.

8

Уилсон стоял, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за рабочими. Те макали жестяные банки в ведро с бензином — одну за другой, одну за другой. В здании склада Уилсон проторчал целый день и с головы до пят пропитался здешним духом. Бензин в одежде, бензин в волосах, бензин в каждой поре тела. Хуже того — и во рту. При этом дико хотелось курить, и брала тоска от невозможности чиркнуть спичкой: даже вне этого чертова склада он полыхнет, как осветительный патрон.

Выходить на свежий воздух не было смысла и по другой причине: там ошивались его «няньки» — Зеро и Халид. Обалдуям лет по двадцать. На обоих одинаковые американские ковбойские сапоги, одинаковые американские джинсы, одинаковые американские футболки с надписью «Будь человеком — спаси обезьян!» — самая правильная одежда для лютых ненавистников Америки. Одинаковые автоматы — «хеклер-и-кох» — в лапищах каждого из них казались невинным аксессуаром: что-то вроде солнечного зонтика у туристов. По приказу Хакима эта парочка ходила за Уилсоном тенью — и уже достала его. Один практически не говорил по-английски, зато другой владел этим языком лучше, чем хотелось бы, и донимал Уилсона пустой болтовней. Проблема была в том, что «близнецы» набивались ему в друзья, мечтали слинять вместе с ним в Америку! Поэтому оба лыбились ему подобострастно и всем видом показывали: «Смерть Соединенным Штатам, но тебе, дружище, сто лет жизни! Тебе — наш сытный фалафель! А нам — ваши сладкие грин-карты!»

Уилсон прямо сказал Хакиму: «Телохранители мне не нужны, тем более — свита из клоунов-близнецов!» Однако Хаким настоял на своем. И по большому счету он, конечно, прав. Ливан — пороховая бочка. Так было, так есть и, похоже, так будет во веки веков.

И Баальбек — один из здешних бесчисленных капсюлей-детонаторов.

Зачуханный захолустный городок на пересечении дорог в долине Бекаа — у подножия того продолговатого лысого холма, на вершине которого по сию пору торчит шлакоблочная многоэтажная хибара, где в восьмидесятые, прикованные к отопительным батареям, томились американские заложники. Хаким был не прочь показать Уилсону эти многославные комнатушки, но время поджимало — не до экскурсий. К тому же там теперь сирийские казармы, а к сирийцам Хаким относился с понятной опаской. Жаль, конечно. Уилсон, только что оттянувший немалый срок, болезненно интересовался тюрьмами любого рода. Как ребятам там сиделось — на макушке лысой горы? Что видели они из окон своих импровизированных камер? Если эти вот развалины по ту сторону дороги — тогда еще ничего. Руины — обильная пища для скучающих глаз…