Аджи Диас - Торговец счастьем Страница 14

Старик громко рассмеялся. Смех вскоре превратился в кашель, и, успокоившись, Дедал продолжил свой монолог.

– Понимаешь, никто меня не заставлял. Я – не монстр. Я – ученый. А наука требует жертв. Как, впрочем, и свобода, благополучие, счастье и все остальное. Сожри, или тебя сожрут! Придумай что-нибудь, докопайся до истины, узнай, как всё работает! И жертва всегда одна – совесть. Либо ты жертвуешь своими моральными принципами, творишь страшные вещи, нарушаешь человеческие законы, и впоследствии твои изобретения спасают тысячи жизней. Или же! Испугавшись непостижимых знаний и оберегая свой душевный покой, живешь как обычный человек, не привнеся в этот мир ничего полезного. – старик плюнул на пол. – Как ты понимаешь, я не испугался.

А потом настала долгая гнетущая тишина. Кажется, старик был пьян и, кажется, он плакал. Разглядеть было сложно.

– Я тебе рассказывал, как работал на Гильдию купцов? – заговорил он снова, спустя несколько минут. – Эти ворюги украли, присвоили мои идеи о новых двигателях дирижаблей! Чертовы капиталисты! На все пойдут ради денег.

Дальше слушать было невозможно. Стало темно, тихо, и мягкие объятия небытия снова забрали его куда-то вдаль. Когда Калео открыл глаза в следующий раз он, как выразился старик, был «готов на все сто».

– Ты меня слышишь, великий некромонтул? – саркастично спросил Дедал, снимая резиновые перчатки.

Калео кивнул и первым делом посмотрел на свои руки – обычные, человеческие, без когтей, без удлиненных пальцев, только вот кожа была какой-то белой.

– Что ты сделал? – спросил некромонтул и не узнал свой голос. – Во что ты меня превратил? А что?.. Что это? – он присел и огляделся вокруг. – Мне… холодно!

Старик кряхтя засмеялся.

– Что, не нравится? Могу в тело собаки приделать тебя, – он отошел к углу комнаты и притащил большое зеркало с колесами. – На, любуйся!

Калео не мог поверить своим глазам. Из него сделали некое подобие Зашитых – представителей особой касты из его родины. Он увидел обнаженное тело совсем юного подростка лет шестнадцати-семнадцати, с тонкими руками и ногами. Калео спрыгнул с операционного стола и, чуть пошатываясь, подошел к зеркалу. Опустив взгляд на свою грудь, прикрытую стальными пластинами, Калео понял, что механическое сердце качает по его венам искусственную кровь.

– Я установил твою душу в небольшую алхимическую капсулу, – объяснял старик. – Она у тебя в черепе, а в груди – насос. Это ненастоящее сердце, да и тело неживое уже несколько дней. Так что, будешь бледным, как труп. Хе-хе!

Калео сделал несколько шагов вперед, начиная привыкать к новым ощущениям. Он смотрел на свое новое, юное лицо, с большими голубыми глазами, длинным носом и потрескавшимися губами. Копна черных волос свисала на его плечи. Пощупав затылок, некромонтул обнаружил маленькую пластину, под которой и скрывалась капсула с его душой.

– Что вы со мной сделали? – спросил Калео, пытаясь вспомнить, как он выглядел, когда еще был живым.

В памяти возникли далекие образы глупого крестьянского мальчишки, мечтавшего о бессмертии. Времена, когда билось его сердце, когда он пас овец и помогал родителям по хозяйству. Вспомнилась и чума, унесшая жизнь всех жителей его маленькой деревушки. Потом он очнулся в холодном мертвом теле, пробужденном жрецами Третьего совета. Жрецы выбрали только Калео Вагадара, оставив гнить тела его родителей в земле. Некромонтул вспомнил неприятные события столетней давности, но вот вспомнить свое собственное лицо он не мог.

– Я дал тебе новое тело, – ответил Дедал. – Старое уже изжило свое. Кстати, капсула скрывает след твоей души, так что о преследователях можешь не беспокоиться.

– Но как? Это тело… живое. Раньше я мог вселяться только в тела мертвецов. Но этот парень еще теплый.

– Хм! – старик ухмыльнулся. – Этот парень теплый, потому что механизмы качают кровь по венам. Он был лунатиком, то есть без чувств и сознания. Пустая оболочка.

– Но что с душой? – спросил Калео, опустив взгляд ниже пояса.

– А что душа? Душа – это лишь энергия, без воли и сознания. Ты можешь жить в этом теле сколько хочешь.

– А я ведь действительно живой «на все сто»! – улыбнулся Калео, глядя на свою эрекцию. – Господин не обманул меня. Он подарил мне живое тело! Теперь я могу чувствовать! Многое предстоит попробовать: сладости, вино, женщины… – некромонтул задумался. – Я умер девственником.

– Тогда тебе надо в Ночь! – засмеялся Дедал, от которого несло алкоголем. – Только не переусердствуй. Ты нам еще нужен.

– Господин не обманул меня.

– С чего ты решил, что тебя кинут?

– Просто я думал, что вам нужно только мое тело… – Калео обвел взглядом банки с мертвечиной. – как экспонат.

– Дурак! – выплюнул старик и громко засмеялся. – Экспонат?

– Зачем я нужен господину?

– Спросишь у Шляпника сам. Хотя… – Дедал кивнул в сторону двух больших ведер с какой-то зловонной черной жижей. – Твои прошлые останки послужат для великой цели…

Глава 5

Крит не сдержал обещания и не появился прошедшим вечером в доме №15 в Желтой роще. Именно по этому адресу располагался новоприобретенный дом Коул Дрим. Как сказал Стром «Важные государственные дела помешали господину Криту». Коул подумала, что это, скорее всего, часть какого-то плана хитрого старика, который не понравился ей с самого первого взгляда. Его эти наигранные улыбки, мягкий тон голоса и учтивые манеры явно скрывали что-то нехорошее.

Если люди к тебе слишком хорошо относятся, значит им что-то от тебя нужно.

Коул, проспавшая почти до полудня, проснувшись, не поняла происходящего вокруг. В голове не укладывалось, как за одну ночь изменилась ее спальня. Весь дом, все комнаты, деревянные панели, пол, оконные рамы и даже мебель преобразились, став новее. Дом вырос в размерах и расцвел. Не веря своим глазам и тихо чертыхаясь, Коул выбежала во двор. Посмотрев на особняк снаружи, она ругалась так громко, что услышали даже соседи. На фасаде дома возвышалось огромное трехэтажное, немного несимметричное и кругловатое лицо, с носом пуговкой, пухлыми губами и громадными закрытыми глазами. Лицо из красного кирпича, на щеках и лбу которого были высечены окна. Многочисленные трубы и тросы, предназначенные непонятно для чего, подчеркивали контуры носа, бровей и глаз. А часть черепичной крыши свисала вниз, напоминая козырек кепки.

– О, да! Это же вы, – заметил Стром, появившийся через минуту.

Немного шокированная подобными трансформациями, Коул Дрим не сказала ни слова. Молчала она и за обедом. Стром, наблюдая за этим, тихо злорадствовал.

Лучше молчать, а то заставит опять убираться, думал дворецкий, загадочно улыбаясь. Хотя нужда в уборке уже отпала. Инсулом сам очистил себя, перестроился под новую хозяйку и даже запустевший фонтан привел в порядок. На очереди стояли сад, изгородь и ворота.

После известия о том, что господин Крит возможно и сегодня не соизволит явиться, Коул закрылась в одной из гостевых комнат, где до этого провела ночь. В спальню родителей после «экскурсии» Строма она так и не заходила. Коул запрещала себе привязываться к дому и к умершим родителям. Вчерашняя встреча с отражением в зеркале до жути перепугала ее, но в то же время Коул стало невыносимо интересно посмотреть нато, какими они были. Папа. Мама. Сладкие слова, от которых становилось тепло и… грустно. Соблазн попросить дом показать их был так велик…

Нет. Даже не думай, запретила себе Коул, восседая на подоконнике и раскуривая одну сигарету за другой. Нельзя привязываться. Это не мой дом. Эти люди своими дешевыми уловками пытаются задобрить меня. Странно, зачем? Еще этот глупый дом. Даже не дом, а чудовище!

Коул украдкой оглянулась, подумав, не читает ли инсулом ее мысли. А вдруг сейчас платяной шкаф накинется на нее, словно какой-то хищник и съест. Или… или еще что-нибудь похуже. Что именно, Коул не смогла придумать и, поняв, что вся мебель неподвижно стоит на местах, подумала о Манселе, о своей работе в порту, о сиротках и о своей любимой. Коул твердо решила продать дом и вернуться обратно, к своей обычной жизни, но где-то в сознании подкрадывались мысли, что тут не так уж и плохо. План «Заработать достаточно денег и жить беззаботной жизнью с Мерил» появился сам собой в тот же день, когда ей сообщили о наследстве.

О, Мерил! Маленькая моя девочка.

При мыслях о подруге на лице Коул проступила улыбка, а рука пропала в глубоком кармане брюк.

Обычно Сиротки искали себе пару среди своих. Большинству из них обычные женщины были противны, почти так же, как и мужчины. Первые – за свою слабость, глупость и нерешительность, а вторые – потому что «хотят использовать, обмануть, поиграть и бросить». Потому что мужчины лишь хвастаются своей силой, а внутри – ранимые и слабые как дети. Потому что мужчины это – ЗЛО. Никчемные и глупые создания. Ведь не зря Врабие внушала все это своим воспитанницам с самых ранних лет, сделав мужененавистничество частью их сознания.