Аджи Диас - Торговец счастьем Страница 15

О, Мерил! Маленькая моя девочка.

При мыслях о подруге на лице Коул проступила улыбка, а рука пропала в глубоком кармане брюк.

Обычно Сиротки искали себе пару среди своих. Большинству из них обычные женщины были противны, почти так же, как и мужчины. Первые – за свою слабость, глупость и нерешительность, а вторые – потому что «хотят использовать, обмануть, поиграть и бросить». Потому что мужчины лишь хвастаются своей силой, а внутри – ранимые и слабые как дети. Потому что мужчины это – ЗЛО. Никчемные и глупые создания. Ведь не зря Врабие внушала все это своим воспитанницам с самых ранних лет, сделав мужененавистничество частью их сознания.

Но были и исключения, как в случае Коул и Мерил. Сиротка и простая девушка, жившая где-то недалеко от центра Манселя. Почти одного возраста и телосложения, одна в женской одежде, а другая в мужской. С виду они больше походили на старшего брата и сестру, чем на влюбленную пару. Ревностно защищая девушку, Коул, не отличавшаяся особой силой или телосложением, не раз ввязывалась в драку, как с обычными мужиками, так и со своими «братьями». Не все Сиротки одобряли подобную связь, и тем, кто высказывал свое недовольство, Коул вправляла мозги кулаками или любым другим предметом, попадавшимся под руку. Еще одна отличительная черта сироток Врабие заключалась в том, что они дрались отчаянно и до последнего, словно дикий зверь, загнанный в угол, не жалея ни соперника, ни себя.

Тех, кто связывался с мужчиной, Сиротки в лучшем случае просто выгоняли из своей общины. Это считалось сродни изменой родине, предательством догматов Врабие. Отлученные, изгнанные женщины с мужским взглядом на жизнь и мужскими привычками редко могли адаптироваться вдалеке от своего сообщества. Обычно, одиночки заканчивали плохо: спивались, умирали в пьяных драках или шли в бордель. И даже на них имелся весьма неплохой спрос.

Стук в дверь прервал ход сладких мыслей о Мерил. «Замечтавшаяся» Коул чуть не свалилась с подоконника и зажала рот свободной рукой, чтобы, не дай Люциэль, дворецкий услышал ее стоны!

– Эм… – судя по нерешительному голосу Строма, он все-таки понял, что творится за дверью. – Вы не спите? Извините за беспокойство. Господин Крит велел отвести вас кое-куда.

– Я сейчас! – крикнула Коул и, чертыхаясь, направилась к двери, по пути поправляя складки на брюках.

Поездка выдалась долгой и скучной. Целый час за окном мелькали главные достопримечательности центра столицы: Университет Урдани, Солнечный дворец, Площадь героев, Площадь поэтов и Красный сад. Коул молча наблюдала за всей этой красотой, не слушая рассказы Строма.

Ее больше интересовало, зачем она нужна Криту? Но на все вопросы дворецкий отшучивался или говорил, что его господин сам все расскажет при встрече. Раздраженная Коул велела не ездить кругами, а сразу вести ее в Банк огня, куда они изначально и держали путь. Стром повиновался, но и тут схитрил, оставив машину почти за километр от Банка.

Аррас не переставал удивлять. Коул то и дело поглядывала вверх, из-под козырька своей кепки, с непривычки ожидая, что многочисленные воздушные судна и парящие в чистом небе дома рухнут ей на голову.

Они прошли сквозь толпу, собравшуюся перед оперным театром. Большую часть собравшихся, составляли журналисты. Хорошо одетые мужчины с ламповыми фотоаппаратами и блокнотами в руках, ждали выхода главной звезды этого сезона. Было странно видеть лампочкаголовых, сильно выделявшихся на фоне остальных. Ничего необычного, две руки, две ноги, костюм, галстук и большая лампа накалывания вместо головы.

Жутковато, подумала Коул, проходя мимо одного из них.

Странная раса полулюдей, полумашин появилась в стране относительно недавно. Об их родине и истории было известно немного. Кто-то считал, что лампиды прокляты, иные, в частности, магофобы, что они еще один результат неудачного эксперимента. Сами лампиды, возможно, предпочли забыть о прошлом или же скрывали некую страшную тайну, ибо редко говорили о природе своего происхождения. Известно, что появились они на континенте несколько веков назад, откуда-то с запада и сильно повлияли на многие страны. Основанная ими Гильдия купцов вела торговлю технологиями по всему континенту и даже за его пределами. Находясь в самых разных слоях общества от простых рабочих, до банкиров и крупных промышленников, лампочкоголовые рассеялись по всему континенту, став гражданами многих государств. В последние годы в связи с неизвестными причинами лидер лампидов, легендарный Печатник, обитал в Аррасе. Некоторые историки и любители теории заговоров считали, что лампочкоголовые тайно руководят если не всеми, то большей частью стран мира, «вскармливая» им свои знания небольшими порциями и стравливая их друг на друга. Имелась версия еще более фантастичная, что все лампиды пришли из иного измерения и готовили известный мир к приходу своих ужасных хозяев. Немного странно учитывая, что ксенофобы считали всех полукровок слугами того или иного дьявола из других миров.

– Что тут происходит? – спросила Коул, заметив, как один из газетчиков, молодой человек в очках и клетчатом костюме пристально смотрит на нее.

– Сенсация, – бросил Стром, идущий впереди. – У молодой оперной певицы, бесследно пропал престарелый и очень богатый муж. Есть версия, что он мертв. Вот стервятники и налетели, дабы написать всякие гадости о певице в своих газетенках.

Спустя несколько мгновений сзади раздались громкие голоса и треск ламповых фотоаппаратов. Долгожданное появление заставило журналистов оживиться. Коул наблюдала за толпой мужчин, чуть ли не выкрикивающих вызывающие вопросы, щелкающих своими фотоаппаратами и тут же записывающих что-то в блокнотах. «Это вы убили мужа?», «Это было спланировано заранее?», «У вас есть соучастники?», «Вас часто видят с одним молодым человеком? Его кажется, зовут Альфонсо? Он ваш родственник или любовник?», «Или, то и другое?».

Приставучие газетчики немного расступились под напором крупных охранников-рыбоголовов в своей истиной форме: серо-зеленая кожа, жабьи морды и широкие жабры. За ними на какое-то время показалась и сама виновница торжества, Констанция. Высокая женщина в черном платье, почти полностью скрывала свое лицо за меховым воротником шикарной шубки и под шляпой с красным пером.

– Артисты, – хмыкнула Коул, смотря как женщина, усевшись в тут же приехавшую машину, оставила журналистов ни с чем.

Хоть они и не получили ни слова от объекта своего преследования, им все равно найдется, что написать.

Прячется почти так же, как и я, подумала про себя Коул, следовавшая за дворецким вдоль больших витрин с пышными платьями, надетыми на механические манекены. Те усердно притворялись живыми, ходили туда-сюда за стеклом и махали веерами.

– Долго еще? – буркнула Коул, закинув в рот сигарету.

– Совсем немного, – учтиво ответил Стром и глянул на нее через плечо. – Неужели вам не нравится то, что вы видите вокруг?

– Мне бы больше понравилось, не оставь ты машину на другом конце улицы.

– Я решил, что небольшая прогулка вам не повредит.

– Тебе Крит приказал таскать меня по городу? – с вызовом спросила Коул, затянулась сигаретой и шмыгнула носом, морща лицо, как какой-то задира.

– Вот и пришли, – улыбнулся добродушно Стром. – Банк огня.

Перед ними стояло величественное белое здание с острыми башнями, статуями монстров и золотыми воротами. Коул присвистнула и последовала за мужчиной.

– А там что? – спросила она, указывая на почти такое же здание, находящееся через дорогу.

– А, это Архив. Городское хранилище воспоминаний и чувств, – ответил дворецкий, подходя к воротам, где стояли стражники-конструкты.

– Жуть, – бросила Коул. – У нас в Манселе такой же есть.

По спине пробежали мурашки при мысли о странных людях, способных в один миг стирать память или забирать все эмоции. Обычно клиентами Архивов становились несчастные, обретшие безответную любовь, те, кого мучили всякого рода фобии или умирающие профессора и ученые, решившие оставить свои знания для будущих поколений. Пришел, подписал контракт и можешь продать все, что тебе не нужно или не жалко: негативные эмоции, воспоминания или знания.

Однажды Коул встречала лунатиков, безвольно бродивших по порту или в городских трущобах, грязных и избитых. В их лицах четко виднелось спокойствие и жуткая, пугающая умиротворенность. Чтобы заработать хоть сколько-то денег, люди от отчаяния шли на крайние меры. Бездомные, обанкротившиеся предприниматели, матери-одиночки или старые проститутки, которые уже не могли торговать своим телом, обращались в Архив. Вначале изменения не были особо заметны. Спокойствие и немногословность. Но с каждым походом в Архив, эти люди становились все тише и медлительнее. Чем больше отдаешь, тем хуже. Несчастные забывали, как улыбаться, теряли возможность радоваться и быть счастливыми. Они забывали имена своих близких, где живут и даже самих себя. В итоге от них ничего не оставалось кроме пустого тела и карманов, набитых деньгами.