Кен Бруен - Мученицы монастыря Святой Магдалины Страница 15

Я попытался угадать:

— Коннемара?

— Фарбо.

— И о моем языке вы слышали от… дайте подумать… старшего инспектора Кленси.

Женщина нахмурилась и покачала головой:

— Нет… от других… не от него.

Она была хорошо одета, но ничего выдающегося. Синий свитер с белым воротником, темно-синие джинсы и новенькие кроссовки. Ничего от модельеров, скорее от «Пенни», чем от «Гуччи». Одежда ношеная, но в отличном состоянии. «Наверное, как и ее жизнь», — подумал я. Она никогда не достигнет командных высот.

Незнакомка спросила:

— Как вы догадались, что я из полиции?

— Сам был полицейским.

Она широко улыбнулась, и эта открытая улыбка совершенно изменила ее лицо. Теперь оно выражало одновременно ехидство и радость в лучшем их варианте.

— Я в курсе, — заметила женщина.

Она пила что-то апельсиновое с большим количеством льда. Передо мной сидела умненькая девочка. Пить можно в выходные, да и то не перебирать. Я поинтересовался:

— Что желаете?

— Поговорить.

Пришла моя очередь улыбаться, но уже без ехидства и радости, зато так, как меня учили в Темплморе.

— О чем?

Она взглянула через плечо, и я подумал: «О чем? О кокаине, таблетках, выпивке?»

— О монастыре Святой Магдалины.

Я с удивлением произнес:

— Вот как.

— Вы тут многого не знаете. Я могу помочь.

Я основательно приложился к своей кружке, почувствовал, как пиво гладит мой желудок.

— И зачем вам это нужно? — Я посмотрел незнакомке прямо в глаза.

На мгновение по ее лицу пробежала тень, потом она ответила:

— Потому что это будет правильно.

Я допил пиво и спросил:

— Вам что-нибудь взять?

— Нет, спасибо.

— Как вас зовут?

— Брид… Брид Ник ен Иомаре.

Я не сразу это переварил, пришлось в уме заняться переводом.

— Ридж… правильно?

Женщина с отвращением взглянула на меня:

— Мы не употребляем английский вариант.

— Почему это меня не удивляет? — Я встал и добавил: — Терпеть не могу выпить и бежать.

— Вы уходите?

— Ничего странного в том, что вы работаете в полиции.

— Но разве вы знаете, что тетка старшего инспектора Кленси была монахиней в прачечной монастыря Святой Магдалины?

Я попытался скрыть изумление.

— Видите, вам полицейские не без пользы, — ухмыльнулась Брид Ник ен Иомаре.

— Милочка, мне давным-давно ничего уже не надо от полиции.

— Вы делаете ошибку.

— Поверьте мне, тут я большой специалист.

* * *

С ее точки зрения, подобные неприятности напрямую связаны с интеллектом пострадавшего. Насилию подвергаются те люди, у которых, в отличие от нее, не хватает здравого смысла, чтобы его избежать.

Спустя два дня я был в стельку пьян, но наркотиков не принимал. Двойная доза таблеток уводила меня так далеко, что я даже не вспоминал про мантру. Весна разгулялась на всю катушку, и, несмотря на прохладный ветер, люди ходили в рубашках с коротким рукавом. На мне была полинявшая футболка. Она такая не специально, я просто ее неправильно постирал. Женщины много лет подряд объясняли мне, что нельзя смешивать при стирке белье разного цвета. Я послушно записывал указания. Затем эта бумажка попадала в стиральную машину.

В результате когда-то великолепная белая футболка пообщалась с чем-то синим и, да простят меня женщины, розовым.

Как и в жизни, белый цвет сражение проиграл.

Единственным плюсом было то, что почти исчезла надпись. Когда-то на футболке можно было прочесть:

Я БЫЛ ПОЛИЦЕЙСКИМ,

ТЕПЕРЬ Я МЕРЗАВЕЦ.

Я сидел на бортике у фонтана. Справа — памятник Пэдрегу О'Конору. Он снова обрел голову. Ну да, его обезглавили, и голову переправили в Северную Ирландию. В конце концов виновных поймали, голову вернули.

Алкаши были в полном сборе и распевали песни рядом с общественным туалетом. Что-то схожее с «Она шла по ярмарке» на мотив «Кто хочет стать миллионером». Задача не из трудных, просто звучит дико. После рева «Кельтского тигра» на Эйр-сквер дикие вещи случаются сплошь и рядом.

Прибавьте к этому смесь итальянского, испанского, ирландского, американского и, клянусь, сербохорватского языков — и вы получите полное впечатление.

От группы отделилась женщина и подошла ко мне:

— Доброе вам утро, сэр.

— Как поживаете?

Моя реплика ее подбодрила, и она подошла поближе. Я увидел увядшее лицо, потухшие глаза. Лет ей могло быть и двадцать пять, и шестьдесят. Акцент отличался раскатистыми звуками, типичными для Глазго, о котором она давно забыла.

— На чай не дадите, сэр?

— Конечно.

Это ее удивило. Если вы в состоянии удивить пьяницу, значит, у вас еще есть кое-что впереди. Я полез в карман, достал мелочь и протянул ей, спросив:

— Когда-нибудь слышали о Пэдреге?

Я имел в виду предводителя пьяниц, ныне покойного.

Женщина взглянула на памятник:

— А кто он?

— Он написал «M'Asal Bheag Dubh».

— Он — что?

— Ладно, проехали!

— Покурить не найдется?

— Разумеется.

Я достал пачку красных, встряхнул ее, и женщина схватила две сигареты. Быстро оторвала фильтры. Откуда-то появилась спичка, и вот незнакомка уже вся в клубах дыма.

— Вы общественный работник? — спросила она между затяжками.

— Вряд ли.

— Полицейский?

— Уже нет.

— Перепихнуться не желаете?

Я громко рассмеялся. Во всем наркотики виноваты.

Я думал о Кейси, амбале Билла Касселла. О гиганте, который наслаждался моим унижением. Как говорят сицилийцы, если собираетесь мстить, ройте две могилы. Одну для себя. Еще они говорят, что месть — это кушанье, которое лучше есть холодным. Я уже точно остыл.

Мимо прошла монахиня, вся сияя благостью. Если бы я с ней посоветовался, она наверняка бы завела: «Мы обретаем свое прощение, прощая других».

А я бы ее послал.

Я встал, потянулся, даже ощутил некоторую легкость. Пойду, разверну пушку, отполирую рукоятку. Распорядок дня Кейси я знал назубок. Оставалось только сделать следующий шаг.

Пристрелить его.

* * *

Всего лишь небольшая трещина…

Но трещины рушат пещеры.

Ничто так не отражает эти месяцы тупости, почти комы, так хорошо, как мой абсолютный эгоизм. Дни шли за днями, не оставляя ни малейшего следа. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю: «О чем, черт возьми, я тогда думал?»

Седьмого июня должны были состояться выборы в Англии. Везде и всюду — зубастая улыбка Тони Блэра. Все это скользило мимо меня. Когда-то я знал поименно всех членов парламента и следил за дебатами в палате общин.

Теперь я практически никого не знал. Я, правда, заметил, что Деса О'Мэлли канонизировали в телевизионном сериале. Хоги подложили взрывное устройство, выставили, но что в этом особенного? Я как-то мельком видел его, хлипкого и трясущегося, когда он выходил из машины, а собравшаяся толпа улюлюкала.

Теперь мне на все было наплевать.

Луи Уолш осчастливил нас еще одной группой. На этот раз девушек. Я обязан был это знать, поскольку две девицы были из Голуэя. Каким же я стал ограниченным. Я медленно становился таким же, как мой отец. Мать продолжала черным призраком бродить по улицам. Она преследовала не только меня.

Видео.

Обретя ясность с помощью химии, я смог просмотреть целую кучу фильмов. Отношение к ним менялось в следующей последовательности:

          нравились

          испытывал омерзение

          смеялся

          плакал.

А смотрел я следующие фильмы:

          «Тонкая голубая линия»

          «Среди чужих»

          «Прослушивание»

          «Дженнифер 8»

          «Люди Смайли»

          «Бульвар Сансет».

Слушал Гейбриэла. Часами слушал. Мне казалось, что «Солнечный свет» разговаривает со мной, но я не очень понял, что он хотел мне сказать.

Книги:

          «Грабители» Кристофера Кука

          «Приглушенный шум»

          Кэрол Энн Дэвис

          «1980» Дэвида Писа.

Сложите все вместе, вывалите на стол психотерапевту и спросите: «Что это все значит?»

И он сразу потянется за торазином. Любой пьяница быстро бы сделал безошибочный ввод: «Ты в глубокой жопе». Попробуй поспорь.

В порядке сноски к вышесказанному. Я тут рылся в старых фотографиях и нашел древний, потрепанный кошелек, в каких обычно носят четки. Открыл его и увидел… свое обручальное кольцо.

Вернулось из Темзы?

Дело не в том, что я выжил в тот период. Тут ближе лейтмотив биографии «Дорз»: