Дэвид Осборн - Открытый сезон Страница 17

Потом он взял Мартина и потянул его в дверь. Мартин яростно потянул руку и отпрыгнул.

— Ты посадил ее на цепь! — Он не мог поверить. Нэнси все еще не двинулась. Она изучала цепь и глаза ее, как ни странно, уже не были пустыми и невидящими. Они вдруг ожили внезапным и острым сознанием.

— Как собаку! — кричал Мартин. — Ты посадил ее на цепь!

— Это совсем не больно, — сказала Нэнси. Голос ее звучал почти облегченно, словно она, наконец, сделала какое-то важное решение.

— Пошли, Марти.

Кен снова взял его за руку. Он был непоколебим. Мартин повиновался, пытаясь выбрался за дверь, не в силах оторвать глаз от цепи и кольца…

Когда они вышли наружу, он снова взбунтовался.

— Но почему ее? Ведь вам же нужен я? Цепь-то для меня, ведь так?

— Возможно, — сказал Кен, — но ведь она сама заявила, что отправится на прогулку.

Он отказался сказать что-либо еще после того, как они прошагали полпути до озера, Мартин сдался. Полчаса он таскал припасы, пока лодки не опустели. Потом их вытянули из воды, так, чтобы они были вне досягаемости для любых штормовых волн.

Когда Мартин снова вернулся на кухню, на плите горели две горелки. Было тепло и пахло кипящим рисом и нарезанным чесноком. Это было для него ударом. Все-таки она стала готовить. Зачем? Когда она увидела его удивление, она саркастически улыбнулась.

— Ты знаешь, ведь это в первый раз, когда я готовлю для тебя еду.

— Не дурачься.

— Но это правда.

Он не мог понять ее веселости, спокойствия. Он продолжал отчаянно недоумевать, что же заставило ее решиться готовить. О причине, понять которую он тоже был не в состоянии, спрашивать он боялся. Но почему-то чувствовал, что она предала их обоих. Он был возмущен ею и ему пришлось заставить себя заговорить:

— Чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? — Он тщательно старался не смотреть вниз. Она стояла у плиты, и он знал, что весь пол кухни был разделен черной полосой цепи. Он не думал, что в состоянии вынести ее вид.

— Они уже закончили с тобой там, снаружи?

— Они сказали мне прийти сюда.

— Можешь открыть несколько банок. Вот. Она подвинула к нему несколько штук через стол. Сначала, вот эти две. Вот это — персики. Открывашка вон там.

Мартин посмотрел. Там на стене у двери висела открывашка. Он поднес банку к ней, пока Нэнси плеснула немного масла на большую сковородку и умеренно посыпала его перцем и какими-то травами, найденными ею.

Мартин сказал приглушенно:

— Они много пьют.

Нэнси не ответила. Она грела масло, поворачивая сковороду так, чтобы оно растекалось по всему пространству.

— Черт, когда, наконец, кто-нибудь сделает приличную сковородку! — Она сбросила в масло накрошенный чеснок.

— Может быть, это выход, — проговорил Мартин, напоить их до бессознательности.

— Где моя приправа?

Он передал ей открытую банку. В ней были ломтики рыбы, сушеные грибы и овощи. Она вытрясла содержимое на сковороду и размешала вилкой.

— Где другая?

Нервы Мартина не выдержали.

— Тебе обязательно надо вести себя так, будто это доставляет тебе удовольствие?

— Что именно?

— Приготовление еды.

— Я люблю готовить.

— Я говорю о приготовлении пищи для них. — Голос его задрожал от напряжения. Он грубо схватил ее за руку. — Чего ты к черту добиваешься? Что происходит с тобой?

Она высвободилась.

— Мартин, что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Тебе вовсе ни к чему выглядеть так, будто ты делаешь это с удовольствием!

— Какое удовольствие. — На время все мужество ушло из ее взгляда, и она стала выглядеть потерянной, почти уничтоженной, такой, какой она была в машине.

— Тогда брось это!

Она вновь овладела собой с видимым усилием.

— Это наша с тобой еда тоже, — сказала она. Мы ничего не добьемся, ссорясь с ними. Нам нельзя делать этого. Мы должны подыгрывать, нравится нам это или нет. Пока увидим что происходит. Это единственный выход.

Она была права, и он это знал. Но его мутило от одной только мысли о том, чтобы даже посмотреть кому-нибудь из них в лицо. Все его мысли были заняты тем, как бы захватить ружье и повернуть его против них. Он никогда не служил в армии. Какое ощущение бывает, когда человек нажимает курок, слышит оглушительный шум и видит как кто-то падает и в краткий миг жизнь превращается в совершенно обезличенный мертвый предмет? Можно наклониться и потрясти его, что-то ему сказать, а он никогда не двинется и не ответит. Сердце его тяжело стучало от страха.

Он открыл вторую баночку паэллы и Нэнси осушила рис и добавила его в сковороду. Сделав это, она порывисто взяла его за руку, поцеловала в щеку и смущенно улыбнулась.

— Мы выберемся, — сказала она, — я знаю, выберемся.

В двери появился Грэг.

— Боже, Нэнси, здорово пахнет. Когда же будем есть?

Улыбка его была совершенно дружеской. Он взял бутылку бурбона и отвинтил крышку.

Нэнси ответила:

— Минут через десять.

Он протянул вперед бутылку и абсолютно бессознательно почесал себе пах.

— Хочешь глотнуть?

Она сделала вид, что ничего не заметила и сказала: — Спасибо. — Небрежно взяла бутылку, плеснула на два пальца в стакан и долила немного воды из крана. Это было сделано очень официально, без грубости, но в животе у Мартина похолодело и кровь застучала в ушах. Потом Нэнси спокойно произнесла:

— Десять минут, а сейчас убирайся, Ты заставляешь меня нервничать.

Она подтолкнула Грэга к двери.

Он очень удивился, но помахал бутылкой, — улыбнулся и спросил Мартина:

— Ну как, глотнешь?

Мартин не ответил. Он был не в состоянии. Он смотрел в пол, напряженный и равнодушный.

Грэг пожал плечами, бросил последний взгляд на Нэпси, которая трясла сковородой, чтобы рис не прилипал ко дну, и перемешивала жарящуюся поэллу с подрумянившимися овощами.

Он вышел. Мартин смотрел на его удаляющуюся спину, потом на Нэнси. Она сделала глоток, потом снова вернулась к сковороде. Он посмотрел вниз, на цепь. Она была отвратительной, ужасной, как черная змея, сворачивающаяся и скользившая, когда Нэнси передвигалась по кухне. Она вставила в кольцо на лодыжке губку для мытья посуды, чтобы не натереть ногу.

Из соседней комнаты доносились взрывы смеха и потрескивание огня. Арт тихонько наигрывал на гармонике.

Это не может быть правдой. В то, же время прошлой ночью, подумал Мартин, они пересекали мост Мэккинэк и единственное, о чем он думал — накормить Нэнси, раздеть ее и уложить в постель.

Автоматически он начал открывать остальные банки.

Глава 11

К тому времени, когда ужин был готов, они были уже основательно пьяны. Похвалив кулинарное мастерство Нэнси, они начали произносить тосты. Первый был за нее, за повариху. И Мартин, не пивший, так как у него были подозрения на язву, маячил, как дурное предзнаменование, и Грэг принудил его осушить сначала полстакана неразведенного бурбона, потом еще.

Позже, когда они уже все улеглись в постель и в хижине стало темно и тихо, его стошнило от выпитого. Появилась вторая цепь с кольцом, вделанная в стену гостиной под одной из скамей, сходившихся в углу с книжными полками. На этот раз была очередь Мартина.

— Добродетель вознаграждена, — сказал Кен, освобождая Нэнси На самом деле он имел в виду, что она просто не осмелится сейчас, ночью, улизнуть в ледяной лес. Он знал это. И она знала это. Раскованная, она была точно такой же узницей, как раньше.

Но Мартин — это не Нэнси. И вот он стоит на пороге, перегнувшись через перила, и его рвет, и приторный кислый вкус бурбона и желчи обжигающе стоит у него в ноздрях и носу, а ночная его цепь уже растянулась до предела, кольцо врезалось в его лодыжку.

Нэнси, завернувшись в одеяло, лежала на одной из скамей и ждала. С того момента, как она решила подыгрывать им, она весь вечер сохраняла лицо. В голове у нее было пусто, легко, а в груди стоял, словно железный, ком, затрудняя дыхание. Это была боль от многих часов, проведенных в напряжении. И ни за что она не могла бы подняться, чтобы помочь Мартину. Они дошли до точки, она это чувствовала, где ни один уже не мог беспокоиться о другом. Хотя они были вместе, но каждый был полностью сам за себя.

Весь день она ждала насилия. Это должно было произойти. Умственно она себя уже подготовила, ничто не могло быть хуже, чем Эдди. Она безропотно позволила бы им получить свое, женщина от секса не умирает. Она только беременеет. Но она молилась, чтобы они не били ее.

Ее и Мартина заставили сесть за стол.

— Одна большая и счастливая семья, — сказал Арт. Ее поместили между Кеном и Грэгом. Один раз протягиваясь за чем-то Грэг намеренно провел тыльный стороной руки по ее груди. Она знала, что это было сделано намеренно, девушка всегда знает, но она ничего не сказала Арт наконец отключился и Кен с Грэгом оттащили его в постель. Кен вернулся показать ей и Мартину ванную, постоял рядом с Мартином, пока тот пользовался туалетом и чистил зубы, но потом оставил ее одну и даже показав, как запереть дверь. Это было кошмарно. Он был гостеприимным хозяином, а они при этом долгожданные гости, проводящие уикэнд.