Джон. Дж. Нэнс - Час Пандоры Страница 18

– Господи. Дэвид, у них всего лишь вероятность заражения новым вирусом гриппа.

– Ты это точно знаешь, да?

– Конечно нет, но...

– И я не знаю. В любом случае, недостаточно хорошо, чтобы сомневаться в полученных приказах. Я подумал, что твое знание биологического оружия повлечет за собой большую осторожность, но раз тебя это не взволновало, то, черт побери, тебе следовало побеспокоиться! А теперь я настоятельно советую связаться с «Иглами» и убрать самолет прочь.

Генерал покачал головой.

– Я не могу сделать этого, Дэвид.

– Если только ты не хочешь создать большой кризис между нашими странами, то ты точно можешь. Да и вашему маневру – послать парочку «Иглов», чтобы эскортировать «Боинг-747» и представить его в качестве одного из самолетов вашего соединения, – никто бы не поверил. Лондонский центр разгадал все это в ту же секунду, когда началась операция!

– Мы вместе владеем базой, Дэвид, и подчиняемся договорам. Раз они американцы, мы можем посадить здесь любой самолет.

Адъютант англичанина, спокойно стоявший позади него, теперь выступил вперед и достал радиотелефон. Не сводя глаз с американского генерала британский подполковник поднес радио к губам и включил его.

– Это Крэндол. Блокируйте полосу. Немедленно!

– Что это все значит? – спросил генерал с подозрением.

Крэндол аккуратно передал радиотелефон своему адъютанту, прежде чем повернуться к генералу и ответить:

– Это касается суверенитета, сэр, – отчеканил он, развернувшись на каблуках. – Нашего.

Пока генерал смотрел ему вслед, вперед выступил сержант с красной телефонной трубкой в руке.

– Сэр! Снова командный пост в Пентагоне. Они требуют немедленного разговора с вами.

Вид огромного самолета, следующего за двумя собратьями меньших размеров и проплывающего над обычно спокойной ночной сельской местностью, заставил немногих жителей, все еще остававшихся на улице, задрать головы, когда самолеты пролетали над деревней в восьми милях от авиабазы. Холлэнд и Робб уже заметили огни посадочной полосы впереди и запустили программу на посадку, когда пилот ведущего «F-15» включил радио.

– Мм, Фокс-три или шестьдесят шестой, командир сообщил мне, что планы изменились.

Холлэнд недоверчиво взглянул на летевшую впереди машину, а Дик Робб нажал кнопку связи:

– Повторите еще раз!

– Я получил инструкции вывести вас из британского воздушного пространства и должен сказать, что приказ пришел непосредственно из Вашингтона. Ваша компания свяжется с вами по спутниковой связи через несколько минут. Они сообщат вам, куда следует направиться.

– Господи Боже, опять! – взорвался Робб.

Холлэнд посмотрел вперед. Теперь они летели в ста пятидесяти футах над землей, огни посадочной полосы становились все ближе. Обычно по ночам он не мог разглядеть покрытия полосы. Но теперь в темноте было больше разметки и огней, загораживающих ее, и медленно они превратились в нечто другое. Между сигнальными огнями посадочной полосы, выстроившись от ее начала и до конца, расположилась мощная линия красных, белых, синих сверкающих огней. И это оказались... бронетранспортеры!

– Господи, – спокойно заметил Холлэнд, – они полностью блокировали посадочную полосу.

Робб переключился на частоту КДП в Милденхолле. Немедленно раздался голос с американским акцентом.

– Шестьдесят шестой, говорит КДП в Милденхолле. Сворачивайте, сэр! Сворачивайте! Вам запрещено садиться. Посадочная полоса блокирована и закрыта. Солдаты и машины на всех участках посадочной полосы. Пожалуйста, подтвердите прием!

Холлэнд кивнул.

– Скажи им, мы видим. Мы собираемся прекратить снижение.

– Я не могу поверить! – пробормотал Робб.

Холлэнд покачал головой, а его руки взялись за рычаги управления двигателями.

– Максимальная тяга, закрылки на пятнадцать градусов.

На шее у Робба вздулись жилы, а в его голосе появились новые нотки бешенства.

– Черт побери, мы же не можем летать так целый день!

Снова возник голос диспетчера:

– Шестьдесят шестой, повторяю, разворачивайтесь. Полоса блокирована и закрыта!

Холлэнд взглянул на Робба.

– Закрылки на пятнадцать градусов, пожалуйста.

Дик Робб колебался, его губы сжались, он пытался успокоиться. Милденхолл был решением проблемы. И вдруг решение вырвали у него из-под носа, и это ошеломило его.

Холлэнд потянулся правой рукой мимо рычагов управления двигателями и перевел ручку управления закрылками на отметку «пятнадцать», выпуская их. Робб отвернулся, огорченный тем, что ему не ответили.

– Прошу прощения... закрылки на «пятнадцать», – извинился он.

– Уже сделано. Увеличиваю скорость, убрать шасси, – приказал Холлэнд.

Робб протянул руку и толкнул рукоятку уборки шасси. Пейзаж стал удаляться, когда Холлэнд начал набирать высоту следом за «F-15». Он отрешенно думал о том, где и когда кончится этот кошмар.

Рассуждая логически, он пришел к выводу, что ситуация с горючим далека от критической. Им хватит еще не меньше чем на четыре часа полета, и существуют сотни посадочных полос и миллионы вариантов. И если провалится все остальное, он может просто неожиданно плюхнуться на любой аэродром с достаточно длинной посадочной полосой. Но осознание того, что они в одно мгновение превратились в международных изгоев, неспособных получить разрешение на посадку на чьей-либо территории глубоко пугало его. Одно дело – реагировать на бюрократов-перестраховщиков, но реальность такова, что весь мир боится их.

«А что если, – подумал Холлэнд, – мы все заболеем неизвестной смертельно опасной болезнью? Как долго продержимся? Хватит ли мне времени безопасно посадить самолет, прежде чем я разболеюсь настолько, что не смогу им управлять?»

Холлэнд оглянулся, убедился, что шасси убраны, их люки закрыты, снова положил руки на рычаги управления двигателями. Он заметил, что Робб все еще сидит молча, в оцепенении.

«Я обязан теперь полагаться на решения других людей», – напомнил Холлэнд самому себе. Компания, Государственный департамент, правительство и кто там еще. Это не его самолет, ему просто придется обеспечивать его безопасность, пока люди там, внизу, решат проблему.

Он вспомнил былые дни, когда он только что демобилизовался из ВВС и поступил на работу в качестве бортинженера. Тогда пилоты авиалайнеров были другими. От них ждали, что они сами примут решение.

Но эти дни миновали.

Джеймс Холлэнд включил автопилот, установил скорость постепенного набора высоты и откинулся в кресле, чувствуя себя почти беспомощным. Ему сказали, что компания сообщит инструкции по телефону.

Его взгляд упал на телефон как раз в тот момент, когда раздался звонок.

Глава девятая

Бонн, Германия —

пятница, 22 декабря – 21.30 (20.30 Z)

Хорст Цайтнер из Министерства здравоохранения Германии выглянул из угла конференц-зала и увидел помощника, неистово машущего ему рукой. Он быстро закончил разговор по телефону и пересек зал, слишком измотанный и вялый, чтобы раздражаться.

– В чем дело?

– Герр Цайтнер, здесь человек, с которым, как мне кажется, вам следует немедленно поговорить.

– Кто? И зачем?

Помощник взял своего босса за локоть и повел его из конференц-зала правительственного здания в коридор с высоким потолком, но Цайтнер раздраженно вырвался.

– Прекратите это! Отвечайте на мои вопросы!

Помощник нервно оглянулся по сторонам, потом почти прошептал:

– Только что прибыл глава компании «Гауптман фармасьютикал». Он прилетел сюда и располагает информацией, которую вам надо немедленно узнать.

Чиновник выпрямился. Он сразу же подумал об осторожности. Подобный визит не мог быть обычным. Случилось что-то еще. Цайтнер двинулся по коридору, помощник прокладывал ему путь.

Андрес Гауптман, уроженец Берлина, получивший безупречное воспитание, владел многими компаниями. Состояние его было огромным. В свои семьдесят лет, худой и хрупкий, старик славился высокомерием, но сейчас он встретил Хорста Цайтнера со смешанным выражением озабоченности и страха во взгляде.

– Где мы могли бы поговорить наедине? – спросил Гауптман.

Цайтнер не сомневался, что услышал в его голосе дрожь. Он провел магната в свой кабинет и закрыл дверь. Гауптман сел в кресло у стола и покачал головой.

– Герр Цайтнер, мои люди в Баварии ввели вас в заблуждение. Все, что вы здесь делаете – ищете людей, а правительство отказывает этому лайнеру в праве на посадку, – все основано на неверных утверждениях.

Цайтнер выпрямился в кресле, его сердце бешено стучало. Он боялся того, что сейчас услышит. Если это ложная тревога, его карьера кончена.

– Что конкретно вы имеете в виду, герр Гауптман?