Дэвид Моррелл - Братство Розы Страница 2

— Ну, а вы, мистер Отон?

— Что ж, я готов предоставить некоторую сумму денег, но у меня нет никакого желания, чтобы одно из таких убежищ находилось на территории США.

— Что скажут остальные? Остальные закивали.

— Нам нужно придумать пароль, — сказал Лэндиш.

— Предлагаю “Приют”, — произнес Шмельтцер.

— Не подходит, — возразил Лэндиш. — Так называется половина наших больниц.

— Я предлагаю другое название, — сказал француз. — Все мы образованные люди. Я уверен, вы помните историю одного из моих соотечественников, жившего в период раннего средневековья — Пьера Абеляра.

— Кого? — переспросил Техасец Отон. Жирар повторил имя.

— Это он пришел в церковь и нашел там убежище? — спросил Отон.

— Да.

— Хорошо, мы назовем это “убежищем”, — заключил Шмельтцер. — Итак, “Убежище Абеляра”.

Двумя днями позже, во вторник, первого сентября, Даладье, министр обороны Франции, прилетел в Париж после встречи с Гитлером в Мюнхене.

Его самолет приземлился в аэропорту Ле Бурже. Сойдя на землю, он был встречен толпой, кричавшей: “Да здравствует Франция! Да здравствует Англия! Да здравствует мир!”

Развевающиеся флаги, цветы, люди, рвущиеся сквозь полицейские кордоны. Репортеры кинулись к алюминиевому трапу самолета, спеша приветствовать возвратившегося министра.

Даладье был в замешательстве. Повернувшись к Фуко, представителю агентства Рейтер, он пробормотал:

— Да здравствует мир? Неужели они не разгадали планов Гитлера? Глупцы!

Париж, пять часов пополудни, воскресенье, третье сентября, 1939 год.

По радио внезапно прервали передачу из театра Мишлин, чтобы сделать следующее сообщение: “Франция официально объявила войну Германии”.

Радио молчало…

В Буэнос-Айресе, Потсдаме, Лиссабоне, Осло, Александрии, Монреале была основана целая сеть убежищ для агентов крупнейших разведок мира. К 1941 году эта система безопасности распространится на Японию, а в 1953 году — и на большую часть Китая.

Убежище стало функционировать.

Книга первая

«УБЕЖИЩЕ»

Человек привычки

1

Вэйл, штат. Колорадо.

Снегопад усиливался, и снег слепил Солу глаза. Он мчался на лыжах сквозь густую его завесу, резко разворачиваясь на крутых поворотах, несясь вниз по склону. Небо” воздух, земля — все вокруг было белым-бело. Сол не видел ничего, кроме снежного вихря перед самым лицом. Его окружал белый хаос.

Должно быть, он ударился о дерево или выступ засыпанной снегом скалы — какая разница? Сол чувствовал все возрастающее возбуждение. Порывы ветра, хлеставшие в лицо, вызывали у него ухмылку. Он перекрестился слева направо. Почувствовав, что склон стал не таким крутым, понесся по прямой.

Следующий склон должен быть круче. Он с силой оттолкнулся палками, набирая скорость. Живот обжигало холодом. Это ему нравилось. Вакуум! Белое безмолвие. Прошлое и будущее не имеют никакого значения. Значение имеет только настоящее — и это прекрасно!

Перед ним возникла какая-то тень. Чтобы остановиться, Сол круто развернул лыжи. В висках стучало. Тень пронеслась мимо и исчезла в снежном вихре.

Сол изумленно вглядывался вдаль сквозь защитные очки. До него донесся пронзительный крик. Сол начал резко тормозить. Он предчувствовал неладное.

Во мгле бури начали вырисовываться очертания деревьев.

Стон.

Сол обнаружил лыжника, налетевшего на ствол дерева. На снегу алели пятна крови. Солу удалось нащупать под маской губы потерпевшего. Наклонившись, он увидел текущую по лбу темно-красную струйку и неестественно вывернутую ногу лыжника.

Мужчина. Густая борода, широкая грудь.

Сол не мог отправиться за помощью — потом в хаосе снежной бури найти это место будет практически невозможно. Да и пострадавший за это время вполне может умереть от переохлаждения.

Единственный шанс спасти его — не обращать внимания на его мучения, связанные с транспортировкой. Сол снял свои лыжи, лыжи раненого, потом бросился к сосне и отломил длинную толстую ветвь.

Положив ветвь рядом с мужчиной, Сол осторожно перенес на нее лыжника, пытаясь не причинять ему лишних мучений. Он уцепился за конец ветви и стал тащить ее вниз. Снег обжигал все сильнее, мороз пробирал сквозь лыжные перчатки, но он продолжал тащить ветвь, медленно продвигаясь вниз.

На ухабах человек постанывал, а снег становился все гуще и гуще. Раненый корчился от боли, он почти совсем сполз с ветви.

Сол торопливо поправил лежащего. Внезапно он почувствовал, как в его плечо вцепилась чья-то рука.

Он недоуменно уставился на невесть откуда появившегося человека. “Лыжный патруль” — было написано черными буквами на желтой куртке.

— Вниз по склону! Сотня ярдов! Сарай! — выкрикивал патрульный, помогая Солу тащить раненого.

Вдвоем они осторожно спускали раненого лыжника по склону. Сол наткнулся спиной на неровную стену сарая, еще не видя его. Он дернул незапертую дверь и, споткнувшись о порог, вошел внутрь. Вой ветра поутих. Сол облегченно вздохнул.

Потом он помог человеку из лыжного патруля втащить в сарай истекающего кровью раненого.

— Все в порядке? — спросил Сола человек, и тот утвердительно кивнул. — Останьтесь с ним, а я схожу за помощью. Вернусь с аэросанями через пятнадцать минут, — сказал патрульный.

Сол снова кивнул.

— Вы совершили настоящий подвиг, — произнес человек. — Держитесь! Мы вас согреем.

Патрульный вышел и закрыл за собой дверь. Сол тяжело сполз по стене и рухнул на пол. Он глянул на стонущего лыжника — у того чуть подрагивали веки.

— Старайтесь не шевелить ногой, — сказал Сол ему. Человек поморщился и тихо промолвил:

— Спасибо.

Сол пожал плечами. А человек, приоткрыв глаза, сказал:

— Грандиозный провал.

— Бывает.

— Нет. Это была плевая работа. Сол ничего не понимал.

— Не надо было в бурю заниматься слаломом, — пробормотал раненый и нахмурился, на его виске пульсировала жилка. — Глупец.

Сол прислушивался к бушевавшей за стенами сарая стихии, и вскоре до него донесся далекий гул аэросаней.

— Они уже близко.

— Вы когда-нибудь катались на лыжах в Аргентине? У Сола перехватило дыхание. Что это, бред? Вряд ли…

— Однажды. У меня было кровотечение из носа.

— Аспирин…

— Лекарство от головной боли, — ответил Сол паролем на пароль.

— В десять вечера сегодня. — Человек простонал. — Проклятая буря. Кто мог подумать, что все так обернется?

Гул двигателей нарастал, и вот уже аэросани остановились возле сарая. Двери распахнулись, вошли трое мужчин из лыжного патруля.

— С вами все в порядке? — спросил у Сола один из них.

— Со мной все нормально. А вот парень бредит…

2

Главное — порядок. Каждый день Сол проводил согласно заведенному распорядку: появлялся в намеченных местах в назначенное время. Восемь тридцать — завтрак в закусочной отеля. Получасовая прогулка. Двадцать минут на перелистывание книг в магазине. В одиннадцать ровно на склон — это тоже входило в его обычный распорядок.

Для этого существовали две причины. Первая — если вдруг какой-то агент захочет войти с ним в контакт, ему несложно найти его в определенном месте в определенное время и перехватить, хотя, как подтверждало недавно случившееся, встреча с агентом могла быть сопряжена с риском ввиду несчастного случая. Вторая причина — если за Солом следили, его незыблемый распорядок дня вполне может служить алиби.

Сегодня в особенности важно не вызвать подозрений. Да, он помог раненому человеку, доставил его туда, где ему оказали помощь. Потом поболтал немного с лыжным патрулем в их домике и, воспользовавшись удобным моментом, попрощался и уехал. Очутившись в своей комнате, Сол переоделся в джинсы и свитер. В свой любимый бар он, как всегда, попал вовремя и, усевшись в прокуренном зале, заказал кока-колу и стал смотреть мультфильмы.

В семь, как обычно, он приступил к обеду в ресторане своего отеля. В восемь пошел в кино на приключенческий фильм, который видел раньше и знал, что сеане закончится без четверти десять. Кинотеатр был выбран не случайно: в мужском туалете стояли телефонные кабины, это было очень удобно. Убедившись, что кроме него в туалете нет ни души, Сол достал монету, опустил ее в щель телефона-автомата и набрал по памяти нужный номер ровно в десять часов — так велел ему раненый лыжник.

Послышался хриплый мужской голос. Он объявил счет баскетбольных матчей. Сол пропускал мимо ушей названия команд, он следил только за цифрами: их десять — значит, это телефонный номер междугородной связи, подумал он.

Сол вышел из туалета и спокойно окинул взглядом вестибюль, пытаясь определить, не следят ли за ним. Вроде бы никого, хотя уважающий себя “хвост” вряд ли выдаст себя…

Выйдя из кинотеатра, Сол с удовлетворением констатировал, что буря еще не закончилась. Он стал медленно спускаться вниз по улице, держась сначала одной стороны, потом перешел на другую, чтобы запутать окончательно следы. Видимость в такой буран весьма ограничена, и “хвосту”, если он не хотел упустить Сола, пришлось бы идти в двух шагах за ним.