Джон. Дж. Нэнс - Час Пандоры Страница 20

Он остановил свой выбор на Холлэнде.

– Вы капитан? Я преподобный Гарсон Уилсон. – Широкая, с вспухшими венами рука протянулась над центральной панелью.

Холлэнд пожал ее без всякого энтузиазма.

Уилсон понял, что его не узнали.

– Я Уилсон, евангелист, – добавил он.

Капитан кивнул.

– Ну да, конечно. Мистер Уилсон, я боюсь, что мы нарушаем инструкцию Федерального управления авиации, открывая эту дверь и впуская вас внутрь. Это моя ошибка. Из-за грохота я решил, что у кого-то из членов экипажа что-то случилось. Я должен попросить вас вернуться в салон.

Уилсон положил правую руку на спинку кресла первого пилота и чуть постукивал пальцами.

– Капитан, вас зовут... – Он повернул руку ладонью вверх, словно в поисках имени.

– Холлэнд, Джеймс Холлэнд.

– Хорошо. Что ж, Джеймс, я не думаю, что Федеральное управление авиации станет ругать вас за то, что старый пастор Уилсон побыл с вами несколько минут. Я и сам умею управлять самолетом и знаю начальника управления еще с тех времен, когда тот был младенцем. – Он сделал шаг назад, закрыл дверь и вернулся к центральному креслу, продолжая говорить.

Холлэнд обернулся.

– Преподобный, прошу вас! Уважайте существующие правила. Мне нужно, чтобы вы вернулись в салон.

– Через минуту, Джеймс. Мне необходимо переговорить лично с вами, потому что у нас проблемы со временем. Нам необходимо быть в Нью-Йорке буквально через несколько часов для важного, гм, мероприятия. Я понимаю, что у вас другие проблемы, но я не из тех, кто заразился вирусом, о котором вы говорили. Я собираюсь выбраться из этого самолета и попасть в Нью-Йорк как можно раньше, если только мы не направляемся туда сейчас. Думаю, что вы можете устроить это для меня. Я уверен, что предполагаемый карантин будет необходимым неудобством для других, но у меня нет на него времени.

Холлэнд чуть развернулся вместе с креслом, чтобы взглянуть мужчине в глаза, вспоминая его лицо по многочисленным шоу на телевидении и массовым митингам «Гарсон во славу Господа». Он никогда на них не бывал, и пойти туда ему ни разу не хотелось. Религия была для него чем-то глубоко личным. Церковная служба в цирке представлялась ему странным южным действием, в котором у него не возникало желания участвовать.

– Преподобный Уилсон, я не располагаю полномочиями обсуждать с вами планы по поводу карантина. И еще раз настоятельно прошу вас выйти, сэр. Каждое произнесенное вами слово роет нам все более глубокую яму, потому что оно записывается на магнитофонную пленку. – Он указал на маленький микрофон на потолке.

Уилсон кивнул, улыбнулся и, сдаваясь, поднял руки вверх.

– Ладно, я ухожу, ухожу. Но не скажете ли вы старому священнику, куда его везут помимо его воли?

Холлэнд глубоко вздохнул, взглянул на Робба, который в ответ только приподнял брови, потом снова повернулся к Уилсону.

– Преподобный, все, что я могу сказать вам, – в Нью-Йорк мы не летим. Я все объясню всем пассажирам по трансляции через несколько минут. А теперь, сэр, пожалуйста, я должен попросить вас удалиться.

Уилсон несколько секунд постоял в задумчивости и решил не возражать. Улыбка преподобного напомнила Холлэнду о крокодилах, когда тот кивнул в сторону двери.

– Освобождаю вас от своего присутствия, Джеймс. Без обид, но только для записи. Где бы и когда бы мы ни приземлились, я выберусь из этого самолета. – Преподобный Уилсон махнул на прощание рукой и осторожно закрыл за собой дверь, удостоверившись, что никто, кроме его секретаря не слышит те непристойные эпитеты, которые он бормотал, направляясь обратно к лестнице.

Холлэнд выровнял «боинг» в эшелоне три-пять-ноль и проверил бортовой компьютер. Курс был проложен через множество точек в воздухе, каждая определялась своей долготой и широтой. Их путь кончался в Гандере, на полуострове Ньюфаундленд. Но оба пилота знали, что не это их истинное место назначения. Десять минут назад звонок по спутниковой связи из Далласа принес долгожданное решение. И растущее напряжение немного отпустило и Холлэнда и Робба.

– Итак, шестьдесят шестой, – сказал вице-президент, отвечающий за пассажирские перевозки, – мы собираемся отправить вас в Кеблавик, Исландия, на местную базу ВВС, но мы не можем объявить об этом. Запустите файл полета в Гандер. Несколько южнее Исландии вас перехватят истребители ВВС и эскортируют на место.

– Мы попытались проделать это в Милденхолле, – напомнил ему Холлэнд, – и до сих пор болтаемся в воздухе.

– Знаю, знаю. Они раструбили об этом. Деталей мне не сообщили, но здесь такого не случится, меня заверили в этом.

– Сэр, кто такие «они» во всем этом деле?

– Сейчас мы говорим с отделом ситуационного анализа Белого дома, – сказал ему вице-президент, – а они в свою очередь координируют работу нескольких ведомств, включая ВВС, Государственный департамент, Федеральное управление авиации и ЦРУ.

«ЦРУ? – подумал Холлэнд, – почему ЦРУ?» Вопрос о согласии Исландии замаячил перед ним. Хватит с него бойких заверений.

– Сэр, у Исландии есть свое собственное правительство. Власти согласны с нашим появлением на их территории?

– Честное слово, я не знаю, капитан, – признался его собеседник. – И не думаю, что нам следует волноваться. Это я могу вам сообщить. У Исландии нет вооруженных сил, чтобы блокировать посадочную полосу, а наши ВВС уже готовы встретить вас. Они обеспечат дозаправку и техническое обслуживание, и вы сможете вернуться в США, в то место, которое мы выберем. Иными словами, мне кажется, мы решили проблему.

– Но предполагается ли для нас карантин по возвращении в Штаты? И если так, то на какой срок? Что мне следует говорить пассажирам? До Рождества осталось всего два дня.

На другом конце раздалось покашливание, показавшееся подозрительно нарочитым.

– Мы можем направить вас в Калифорнию, на базу ВВС Эдварде, или в Нью-Мексико, на базу ВВС Холломан. ВВС, Красный Крест и Центр по контролю за заболеваниями в Атланте вырабатывают сейчас меры безопасности для всех. Им необходимо два дня наблюдений, и каждый, кто не заболеет за это время, сможет отправиться, куда захочет. Скажите им, что мы оплатим билеты и отправим их по домам первым классом. Я понимаю, что для многих это будет означать опоздание на Рождество, но мы делаем все, что в наших силах.

– Отпустят тех, кто не заболеет? А если заболеют все? Или многие? Они не отпустят нас, пока мы окончательно не выздоровеем. Этот так называемый двухдневный карантин может превратиться в две недели, или больше, и предполагается, что я должен сказать о двух днях?

– А что мы можем еще сделать, капитан? Другого выхода нет.

На несколько секунд на линии воцарилось молчание, пока Холлэнд обдумывал то, что не было произнесено вслух.

– То есть на самом деле они думают, что мы заражены.

– Капитан, это может быть ложной тревогой. Даже если ваш пассажир умер от вируса, болезнь могла не распространиться.

– Что? – Холлэнд почти прорычал это слово. – Что вы имеете в виду, сэр, когда говорите: «Если наш пассажир умер от вируса»?

– Одна из возможностей. Вы говорили, что он поднялся на борт уже больным. Нам сказали, что сердечный приступ может быть симптомом болезни, но это в худшем случае.

Холлэнд покачал головой и постарался сдержать нарастающий гнев. Стюардессы сначала делали искусственное дыхание рот в рот, а затем переносили умершего в заднюю часть самолета! Если он был настолько заразен, то они наверняка заболеют!

– Джеймс, мы собираемся вернуть вас домой и позаботиться обо всех заболевших, в том числе и о членах экипажа.

– Сэр! Я должен получить некоторую дополнительную информацию, хорошо? А именно: насколько опасна эта штука?

– Мы постоянно запрашиваем об этом Вашингтон. Вот дословно то, что мне сказали. Цитирую: «Отказ в посадке в Европе явился реакцией предосторожности различных правительств на тот факт, что Министерство здравоохранения Германии точно не описало природу заболевания, имевшего место на борту самолета». Они сказали, что немцы официально назвали это мутацией вируса гриппа. Вот и все, что нам сообщили.

– Этого недостаточно. Мне нужно знать симптомы, а также время инкубационного периода, чтобы успеть нормально посадить самолет, если заболею я.

– Это все, что я могу сказать вам, Джеймс. Но мы постараемся разузнать побольше как можно скорее.

Холлэнд закончил разговор и положил трубку, потом взглянул на Дика Робба, выглядевшего теперь чуть менее мрачно.

– Мы справимся, Дик, – произнес он.

Глаза Робба удивленно округлились, и он кивнул.

Им передали, что погода над Исландией облачная, ветер западный, штормовой, скорость шестнадцать узлов[10], идет снег, температура около двадцати градусов мороза. Тем не менее видимость давала им возможность сесть, она держалась все время на уровне чуть больше трех миль. Холлэнд подсчитал остатки горючего. Они могли бы продержаться еще около часа после посадки в Кеблавике, но сесть им там придется.