Сохейр Хашогги - Мозаика (в сокращении) Страница 21

— Конечно.

Они зашли в гостиную.

— Я увожу детей на выходные.

— Сюзи мне сказала. Вы едете в субботу кататься на яхте.

Карима удивила ее осведомленность. Неужели он решил, что дети не расскажут ей про поездку?

— Да.

— Значит, они не поедут в аэропорт меня провожать?

— На самом деле мы уезжаем в пятницу. Так что завтра последний день, когда ты сможешь их повидать.

— Ты это нарочно подстроил!

— Думай как хочешь. Слушай, давай не будем усугублять и без того сложную ситуацию. Приходи завтра, ты сможешь провести с детьми весь день. А потом поужинаем вместе — только мы четверо.

Дина сделала вид, что задумалась над его предложением. Что ж, если он сказал «только мы четверо», возможно, удастся это вытерпеть.

— У меня нет выбора, — ответила она.

Он улыбнулся.

— Значит, до завтра. Жду встречи. — Он выглянул в окно. — Такси уже подъехало.

Когда она выходила, те двое все еще наблюдали за домом.

В отеле Дина почувствовала нестерпимое одиночество. Хотела позвонить Эм или Саре, но обе в это время были на работе. В конце концов она позвонила родителям. Мама знала только, что Дина поехала повидать детей, о других планах Дина не рассказывала. Поэтому мама все еще надеялась на примирение.

— Помнишь, Дина, я говорила тебе, что у нас с отцом тоже не все было гладко. Может быть, Карим одумается…

Дина спросила, как отец.

— По-прежнему, — грустно сказала мать. — Он сегодня о тебе спрашивал.

— Передай ему привет, — сказала Дина.

Она включила телевизор, где показывали встречу короля Иордании с какими-то влиятельными гражданами. Потом попыталась читать детектив, но и он показался скучным. Наконец Дина приняла снотворное. Завтра предстоял трудный день.

Глава 11

В четверг Дина решила пойти к Ахмадам только после обеда — она понимала, что ее присутствие приятно не всем в этом доме. К тому же мог позвонить Констентайн с рассказом про Акабу.

Но утром телефон так и не зазвонил. Она сама не могла понять, почему не уехала раньше. Это же ее последний день с близнецами, пока… пока они не вернутся в Нью-Йорк. А если ничего не получится… Об этом она думать не могла. Сотый раз она ругала себя за то, что оказалась в таком идиотском положении. В сотый раз напоминала себе, что это Карим, а не она тайком увез близнецов из Америки. Почему он это сделал? Неужели только из-за Джорди? Или же разговоры о «моральных ценностях» и «обеспечении стабильной атмосферы» были прикрытием, а на самом деле все дело в страхах и комплексах самого Карима?

Другая женщина? Естественно, Дина думала и об этом. Но, кажется, никакой другой женщины у Карима не было. Иначе Сорайя намекнула бы об этом. Когда она пыталась представить Карима с другой, Дина не чувствовала ревности, ее только злило, что эта другая попытается переманить на свою сторону детей.

Судя по всему, семья делегировала Сорайю общаться с Диной. Свояченица открыла ей дверь. Вид у нее был слегка растерянный. Неужели Дине все-таки придется присутствовать на семейном ужине?

— Как я рада, что ты пришла, — сказала Сорайя.

— Что-то случилось?

— Да нет. Просто Сюзанна с Али… они все время ссорились.

— Почему?

— Кто их знает? Жарко. Волнуются перед поездкой. — Она помолчала и добавила: — К тому же ты уезжаешь.

— Да…

Сюзанна сидела на кухне, мрачно уставившись в книгу. «Гарри Поттер», заметила Дина. Сюзанна подняла глаза, увидела мать, и лицо ее мгновенно засветилось — словно лампочку включили.

— Мамочка!

Она кинулась к Дине, они обнялись.

— Радость моя! А где твой брат?

Лампочка счастья выключилась.

— Не знаю.

В окно Дина увидела Али — он был в саду. Сидел на скамейке в полном одиночестве, и лицо у него было такое же мрачное, как у Сюзанны.

Она постучала по стеклу. Реакция Али сильно отличалась от реакции Сюзанны: он нахмурился, нехотя встал со скамейки и уныло побрел в дом.

— Тигренок, что случилось?

— Ничего.

— Говорят, вы сегодня ссорились. В чем дело?

— Ни в чем, — хором ответили близнецы.

Может, они и ссорились, но это никого, кроме них, не касается. Дина до сих пор удивлялась тому, что для близнецов даже она посторонняя — ближе, чем все остальные, но все равно она за пределами их узкого, всего на двоих, круга.

— Ну ладно. Тогда просто расскажите, что происходило со вчерашнего вечера.

По-видимому, ничего — во всяком случае, ничего такого, о чем они желали рассказать. Поэтому рассказывать стала она — смешную историю про то, как торговалась в лавочке, где хотела купить шали. Сюзанна хохотала. Али все еще был мрачен, но все-таки дал ей совет:

— Когда тебе говорят, сколько это стоит, надо сразу начинать кричать и возмущаться. У тети Сорайи это отлично получается.

— Правда, Сорайя? Покажи, как ты это делаешь!

Али принялся изображать торговца, а Сорайя — покупательницу. Сюзанна помогала им обоим, и лед наконец растаял. Остаток дня они провели в мире и дружбе — как в лучшие времена в Нью-Йорке. По-видимому, близнецы не все выяснили, но по молчаливому соглашению решили не обсуждать это при маме.

Из кабинета вышел Хассан, присоединился к разговору, рассказал, как однажды охотился со старым королем. Женщин эта история почти не заинтересовала, но Али ловил каждое слово, и Дина готова была расцеловать старика — за то, что он вел себя как настоящий дедушка.

Маха не появилась. А вот Фатма пришла. Не обращая на Дину никакого внимания, она стала накрывать стол к ужину. Сорайя ей помогала. Примчались Нассер и Лина и затеяли какую-то бурную игру.

Карим появился, когда совсем стемнело. Он, сияя, обнял близнецов, сказал по комплименту Дине и Сорайе. Он принес на десерт мороженое, которое тут же отправили в холодильник, чтобы не растаяло.

За ужином, конечно же, собрались все — об идее «только мы вчетвером» пришлось забыть, в Иордании такое даже представить себе невозможно. Собрались все, кроме Махи, которая «плохо себя чувствовала», и Самира, который «задержался на работе».

Все было так тепло, так по-домашнему, что со стороны было и не догадаться, что скрывается за смехом и шутками.

Но когда заговорил Хассан, все опять пошло насмарку. Он сказал, как приятно было снова увидеть Дину, что он надеется, что она скоро окончательно воссоединится со своей семьей. Это была несуразная речь, и Дина даже удивилась: неужели он ни о чем не догадывается? Неужели никто не объяснил ему, что на самом деле происходит? Или это просто форма вежливости? Но Сорайя и Карим согласно кивали — словно Хассан не только выразил и их желания, но и верно описал происходящее.

А вот Сюзанна сидела и смотрела в одну точку, и вид у нее был совершенно несчастный.

— Что-то не так, Сюзи? — шепнула, наклонившись к ней, Дина. Девочка молча помотала головой.

Карим тоже обратил внимание на дочь и постарался все сгладить:

— Я понимаю, ты уже скучаешь по маме, радость моя, но она скоро вернется. А мы зато завтра поедем в Акабу.

Тут-то все и случилось. Сюзанна так стукнула кулаками по столу, что зазвенела посуда:

— Не хочу! Не хочу я ни в какую дурацкую Акабу! Не нужна мне ваша яхта! Я хочу домой!

Она начала с крика и тут же перешла на плач, и из глаз ее хлынули слезы. Все остолбенели. В этой стране дети не смели так разговаривать со взрослыми. Нассер и Лина ошарашенно смотрели на Сюзанну. Дина поняла, что они никогда прежде не видели, чтобы кто-то из детей так себя вел.

Карим побагровел от стыда и злости:

— Как тебе не стыдно, Сюзанна! Немедленно отправляйся к себе в комнату!

И тут Дина не выдержала.

— Нет! — сказала она громко и твердо. — Ты слышал, что она сказала? Вы все это слышали!

— Она расстроена, потому что ты уезжаешь. Одному Аллаху известно, что ты ей наговорила!

— Я ей ничего не говорила. Я не рассказала ей, как ты забрал ее и Али, не сказав мне ни слова. Я не рассказала…

— Замолчи, Дина! Не забывай — ты здесь гостья.

— Гостья? Ты забыл, негодяй, что я ее мать?

— Да какая мать позволит себя так вести себя при детях? Ты просто…

— Прекратите! — Голос Хассана прогремел как гром. — Прекратите! За столом так себя не ведут!

Его ястребиный взор был обращен на сына, но Дина все равно почувствовала себя нашкодившей девчонкой. У главы семьи был непререкаемый авторитет.

— Надо закончить ужин с миром, — заявил он. И, подавая пример остальным, снова принялся за еду.

У всех остальных аппетит пропал окончательно. Карим съел пару кусков — из уважения к отцу. Нассер и Лина тоже что-то поклевали. Сюзанна сидела, сложив руки на коленях. Али возил вилкой по тарелке кусок баклажана.

В душе у Дины все кипело. Завеса фальши на мгновение упала, и это мгновение было прекрасно. Но она с трудом заставляла себя молчать. Еще только два дня, напоминала она себе. Главное — не сделать ничего, что заставило бы Карима отменить поездку.