Стивен Миллхаузер - Метатель ножей Страница 23

Может, из-за размеров нового универмага, из-за огромного количества зон отдыха и культурных зон, услуг и развлечений, из-за того, что наши нервные системы оказались прямо-таки взяты на абордаж девятнадцатью верхними и четырьмя подвальными этажами товаров мы поначалу не обратили особого внимания на новые отделы, разбросанные по универмагу, – как нам показалось, из чистого каприза, буйной выдумки. Например, отдел ручьев, прудов и водопадов, расположенный во внезапно открывающейся нише отдела ландшафтной архитектуры. Или на четырнадцатом этаже, между мужскими головными уборами и хозяйственными мелочами – мрачный отдел пещер и тоннелей, где тусклые флюоресцентные лампы в стенах пещеры изливали лиловый свет на горные образования, а с аккуратно размеченных сталактитов, пористых карнизов, пещерных кораллов и спиральных геликтитов свисали ценники. Еще более загадочный отдел располагался за тихой бурой страной ночных столиков, тускло мерцающих ламп, цветастых простыней под загнутыми покрывалами и кроватей с четырьмя столбиками под изогнутыми пологами и тяжелыми шторами. В конце узкого прохода меж двухъярусных кроватей, сплошь занятых плюшевыми тиграми и слонами, внезапно появлялся высокий белесый подиум – казалось, его еще не достроили. Тут и там на полу стояли обломки мраморных колонн и глыбы треснувшего камня, пролет осыпающихся ступенек у стены вел в никуда, а возле полированного деревянного прилавка в углу сидел и, видимо, ожидал нас человек в сером костюме и темно-малиновом галстуке. 

В общем, все пришли к выводу, что день открытия прошел замечательно успешно. О, среди нас были скептики – скептики, которые чувствовали, что все это требуется снести и забыть, – но в целом мы склонялись к надеждам на лучшее. Начать с того, что универмаг консорциума явно стал серьезным конкурентом пассажу. Очевидно, с целью умножить размывающуюся клиентуру традиционного универмага, новый торговый центр бросил вызов бутику, помимо изобилия умеренно дорогих товаров предлагая широкий спектр дорогих дизайнерских работ – от блестящих вечерних платьев и шоферских ливрей до усыпанных драгоценностями шахмат и импортируемых яшмовых пекинесов из императорского дворца в Пекине. Нас привлекали Большой Зал и отреставрированный фонтан, извилистые проходы, талантливые копии, дерзость и энергия всего предприятия; мы предпочитали подождать с вердиктом, придержать свое одобрение, но в то же время готовы были вернуться.

И мы возвращались, остро чувствуя, что едва приступили к изучению универмага, что в действительности, если мы намерены проникнуть в его по-прежнему ускользающую от нас душу, необходимы дальнейшие исследования. Через несколько дней мы заметили, что универмаг уже меняется. Тут и там проходы слегка сдвинулись, давая место новым товарам, открывались или вотвот собирались открыться отделы, которых мы не помнили; ходили слухи, что уже существует план пентхауса и этажа под четырьмя подвальными уровнями. А неустанная жажда экспансии или же расчетливое стремление избежать застоя слегка меняли оформление отделов.

Но самое пристальное наше внимание привлекало теперь нечто помимо всех необычных отделов, внимательно изученных в день открытия. Вскоре стало очевидно, что они – не остроумные или экстравагантные элементы дизайна, вызывающие улыбки одобрения или недоуменные гримасы. То были серьезные отделы, нацеленные на продажи. Через несколько дней после открытия в отделе ручьев, прудов и водопадов уже шла оживленная торговля; по большей части приходили покупатели с обширными владениями в пригородах, имеющие возможность выбирать из списка мелочами различающихся стилей: им предлагались двенадцать моделей ручьев или один большой поток, мелкое каменистое прямое дно или же глубокое, песчаное и извилистое русло. Пещеры и тоннели на четырнадцатом этаже предназначались не только для холмов и склонов, находящихся в личном владении, но также для подвальных этажей, чердаков и детских.

Мы вернулись в высокое белесое место, про которое думали, что оно еще не достроено, – и обнаружили свою ошибку. В толстом каталоге, цепью прикованном к прилавку, продавец показал нам комплекты руин: на продажу выставлялись любые архитектурные сочетания, включая греческий и римский дорические ордеры, равно как и три варианта коринфской капители, воспроизведенные либо в настоящем камне, либо – дешевле – в его синтетическом эквиваленте, к тому же на разных стадиях разрушения. Такова была задача отдела классических руин, где еще можно было приобрести фризы, разрушенные фронтоны, осыпающиеся арки, живописные фрагменты храмов и мавзолеев. На заднюю обложку каталога была помещена фотография Парфенона [15], Колосса [16], римского акведука – все в обрамлении буйного садового пейзажа.

Продавец терпеливо отвечал на наши скептические пылкие вопросы. Заказать можно все, что в каталоге; все фрагменты производятся на фабриках репродукции и поставляются напрямую.

Только вчера техасский нефтепромышленник заказал для своего ранчо Колосса. Большинство заказов поступают из корпораций, которые ищут новаторские решения в области ландшафтного дизайна; производители программного обеспечения из Нью-Мексико недавно заказали для десятиакрового бизнес-парка термы Каракаллы [17] и виллу Адриана [18], а другая фирма в южной Калифорнии купила целый акрополь, крепче оригинального и с гарантией от загрязнения, и поставила на берегу декоративного пруда. Обычно покупатели, конечно, предпочитают разрушенную колонну в вестибюль или на задний двор. 

Мы качали головами, впадали в задумчивость, начинали улыбаться, но чувствовали, как наши улыбки осыпаются по краям; мы заходили в знакомые отделы, пробирались мимо ракеток для сквоша, шестов для лакросса [19] и столов для пинг-понга, мимо тумбочек для телевизоров и видеомагнитофонов, мимо застекленных шкафов для кассет, стереосистем с пятиполосными эквалайзерами, мимо похожих на улыбчивых енотов банок для печенья, мимо зонтиков с деревянными ручками в форме уток, и наше ощущение необычности и необъяснимости новых отделов, какого-то насильственного вторжения, что ли, постепенно уступало место самообвинениям: это с нашим восприятием что-то не так. Новые отделы – вовсе не чужие оккупанты в знакомом мире, но всего лишь продолжение этого мира. Разве не в природе универмагов выставлять на продажу все, что только найдется под луной? Разве скрытая предпосылка подобных мест не в том, что весь мир – торговый зал? Консорциум дерзким рывком, призванным развенчать пассаж, всего-навсего расширил пределы того, что может быть куплено.

Идея имитации или копирования ни в малейшей степени не чужда этому миру синтетики и дорогих копий старомодных игрушек, знаменитых полотен и мебели различных исторических периодов.

И тем не менее даже тогда, в первые дни возбуждения и открытий, мы не осознавали пугающую отвагу новых управляющих – невзирая на проблески и намеки, от которых у нас слегка перехватывало дух.

Как раз в те дни, когда мы нащупывали путь в новый универмаг, против него началась суровая кампания, представлявшая интересы бутиков и пассажа. Новый универмаг, утверждали его противники, плохо оформлен, полон зря потраченных торговых площадей и сосредоточивается скорее на атмосфере, чем на демонстрации товаров; взаимосвязи между отделами запутанны; вульгарные новые отделы по самой своей природе способны заинтересовать лишь немногих покупателей; зоны отдыха безвкусны, архитектура нелепа, аттракционы абсурдны. Подобные легко опровергаемые обвинения были не более чем знакомыми фокусами деловой конкуренции, но беспокойство выражали и обычные граждане. Некоторые говорили, что универмаг, несмотря на кое-какие новации, есть возвращение в прошлое; они обвиняли консорциум в бесстыдной спекуляции на нашей ностальгии, и в частности указывали, что в оформлении зон отдыха, культурных зон и даже собственно товаров подчеркивается тема подражания и репродукции.

Другие, признавая привлекательность и успех нового предприятия, замечали, что вызывает опасения сама полнота этого успеха, поскольку покупатели зачастую с трудом заставляют себя вырваться из-под чар обновленного торгового центра и жалуются, что на улице их охватывает разочарование и раздражение.

Может, под воздействием этих нападок, а может, движимые собственными сомнениями и желаниями, в следующие несколько недель мы вознамерились подробно исследовать новый универмаг, зарыться в его глубины – и ни малейшая деталь не избежит нашего пристрастного дознания.

Старомодные обшитые деревом лифты, отделанные латунью, под управлением вежливых юношей в темно-красных пиджаках и черных брюках отправлялись с тринадцатого этажа на верхние шесть. И на каждом уровне в двух удаленных друг от друга точках поднимались элегантные эскалаторы с отделкой из красного дерева и латуни, а возле них располагались пересекающиеся лестницы, по которым толпа покупателей струилась на нижние этажи.