Дэвид Хьюсон - Священное сечение Страница 24

Коста окинул взглядом улицу и увидел, как худенькая стройная девочка удаляется в сплетение аллей, примыкающих к улице Виктора-Эммануила.

Стоя в тускло-коричневом свете охранных огней продовольственного магазина, за беглянкой также наблюдал высокий, держащийся прямо мужчина, одетый в черное.

Монаха-еретика Джордано Бруно привязали к столбу возле Кампо-деи-Форто холодным февральским днем 1600 года и сожгли на костре. Теперь его черная статуя стоит на пьедестале в центре площади и разочарованно взирает на двадцать первый век. Рыночный мусор — деревянные ящики, раскисшие овощи, пластиковые сумки — лежит и воняет в жидкой грязи. Уборщики отлынивают от работы, ссылаясь на ненастную погоду. И лишь горстка ночных пьяниц смело бредет по снегу, переходя из одного заведения в другое. Американцы направляются в «Пьяный корабль» или «Неряшливый Сэм», местные жители — в «Венеру» или «Таверну дель Кампо». А вокруг статуи, прикидывая, как бы достать деньжат, толпятся на колючем ветру жалкие бродяги, постоянные обитатели этой части города, где нет недостатка в простоватых туристах.

Из сотни людей, кружащих у Кампо в ту ночь, лишь одна Эмили Дикон знала, кто такой Джордано Бруно. При желании она могла бы рассказать кому-нибудь о том, почему эксцентричный затворник, умерший из-за своего упрямства, не желая угождать мстительным властям, стал основателем современной гуманистической философии. Подростком, когда родители перестали ладить друг с другом, Эмили часто приходила сюда, размышляя о том, как бы понравился современный Рим человеку, считающему, что мир будущего будет гораздо лучше того, в котором он живет. Те же мысли роились в ее сознании и в данный момент. Эмили прекрасно знала город. Кампо вызывала у нее столько разнообразных воспоминаний, плохих и хороших, что трудно было сосредоточиться на чем-то главном. Липман определенно привез ее в Рим как знатока архитектуры. Возможно, он ошибся. Скорее ему больше помог бы кто-то со свежим взглядом на Рим, не отягощенный былыми негативными ассоциациями, связанными с Вечным городом. Эти размышления неожиданно затронули обнаженный нерв. Они непрошено и без всякой на то необходимости пришли ей в голову. Эмили знала: она должна вести важную работу, которая навсегда покончит с данным преступлением. Расставшись с задыхающимся Перони в темном переулке возле моста и поняв, что Коста затерялся где-то в ночи, она сама пустилась на поиски девочки, упорно выслеживая ее в лабиринтах средневековых аллей, на широкой улице Виктора-Эммануила, понимая, что ни одни они гонятся за Лейлой. Эмили Дикон умела бегать. Она практически не уступала девочке, даже, пожалуй, бежала быстрее. Тот, кто шел за ними по пятам — человек одетый во все черное, — тоже неплохо тренирован и старается не отставать от них, однако сказывается возраст.

Эмили свернула за угол, выбежала к Кампо и уже знала, что увидит там беглянку. Направилась к толпе, в которой, по ее мнению, у Лейлы имелись друзья. И точно — хрупкая тоненькая фигурка замедлила бег, смешавшись с группой бродяг у статуи, надеясь раствориться среди них. Эмили с беспокойством оглянулась, однако никого не увидела за спиной. Ни одна душа не двигалась вдоль узкой средневековой улицы виа дель Пелегрино, и она заверила себя, что оторвалась от таинственного незнакомца.

— Крепкий мужик, — пробормотала американка. Затем вынула из кобуры пистолет и положила его в правый карман куртки, нащупав в левом наручники, подумав при этом, что надо было уделять больше внимания занятиям по стрельбе.

Опустив голову, Эмили смотрела на грязный снег, в котором отчетливо виднелась протоптанная тропинка, ведущая к статуе. Она надеялась, что на вид ничем не отличается от обычной прохожей, блуждающей по ночному городу.

Лейла, съежившись, пряталась среди толпы подростков. Эмили она не понравилась: девочка выглядела как-то странно.

Она украдкой пристегнула наручники к своему правому запястью. Можно всю ночь бегать по Риму за этой девчонкой. Надо обязательно взять ее здесь.

Потом вновь направилась к памятнику, ступая по собственным следам, молча проскользнула между двумя мальчишками, курящими косячок, стала рядом с Лейлой и положила руку ей на плечо.

— Лейла, — проговорила она тихо, но твердо, — не надо бояться. Мы поможем тебе.

Девочка повернула к ней бледное, наполненное страхом лицо.

— Все хорошо, — успокаивала ее Эмили.

Но Лейла уже опять приготовилась к бегу, и у американки не осталось другого выбора. Вспоминая то, чему ее учили в школе ФБР, Эмили Дикон схватила тонкую руку девочки и замкнула на ней правую часть наручников. Девочка рванулась, будто пораженная током. Подростки уже поняли, что происходит, и сгрудились вокруг, не обращая внимания на крик американки: «Полиция, полиция!»

Лейла тащила Эмили вниз по ступеням. Чья-то рука пыталась разъединить их, изо всех сил дергая цепочку наручников. Вновь повторялась сцена у реки. Эмили лихорадочно прикидывала варианты действий и думала о том, что эти отморозки могут легко пустить в ход нож. У них такое в порядке вещей. И вдруг вспомнила, как поступил при схожих обстоятельствах Ник Коста. Ей надо твердо заявить о себе.

Эмили Дикон выхватила из кармана пистолет, подняла его высоко вверх, и во второй раз за ночь раздались два выстрела, направленные в сторону сияющего диска луны.

— Ник! — закричала она. — Перони!

Подростки все поняли. Напуганные, они начали отступать, готовясь перейти набег. В окнах баров виднелись какие-то лица, однако выстрелы, по-видимому, не произвели на этих людей никакого впечатления. А Эмили нуждалась в помощи.

— Ник! — пронзительно закричала она и сильным толчком прижала девочку к каменному пьедесталу, чтобы та перестала вырываться. — Подожди немного… — заговорила она, и вдруг что-то прервало ее речь. Кулак, твердый, как камень, возник откуда-то из-за ее правого плеча и ударил в челюсть. От неожиданности она разжала пальцы, сжимающие пистолет, и тот с грохотом упал на древние булыжные камни, покрытые свежей слякотью.

Эмили опустилась на постамент, ощущая во рту кровь и стараясь собраться с мыслями. Над ней тотчас склонился мужчина с невидимым в темноте лицом. Он смеялся нормальным, естественным смехом, вполне контролируя себя. Она же вся так напряглась, что казалось, вот-вот треснет позвоночник.

— Вы звали на помощь мужчин, — говорил он негромким голосом с явным североамериканским акцентом. Что-то черное, холодное и знакомое прижалось к ее щеке. Эмили ощутила запах масла, которым пах ее пистолет.

Она перевела взгляд со ствола на площадь, в беспокойстве оглядывая ее и гадая, куда, к черту, запропастились Коста с Перони. Они должны были слышать выстрелы. Мужчина поставил Эмили на ноги и заглянул ей в глаза. Ему около пятидесяти, грубоватое, ничем ни примечательное лицо и безжизненные серые глаза. В голову пришла глупая мысль: «Я откуда-то знаю этого человека».

Незнакомец рванул цепочку наручников, подняв ее высоко вверх, и потащил их обоих. Эмили незаметно искала что-то в кармане левой рукой.

— Ты хорошо приковала ее, — проговорил мужчина. — Я наблюдал за вами. Только не подумала о последствиях. Всегда нужно о них думать. Следует ли это делать? Что может произойти дальше?

Ствол переместился от лица перепуганной насмерть девочки к голове американки.

— Порой необходимо принимать решения, — промолвил он устало. — Ты американка или итальянка?

— Угадай, — прошипела она в ответ.

Эмили оттолкнула девочку, вырвалась вперед, потянув за собой цепь, которую крепко зажал в руке незнакомец, и прикрыла собой хрупкое тело Лейлы, не переставая думать, есть ли выход из ситуации и стоит ли искать спасения среди подростков, рассеявшихся, подавшихся назад при виде жестокой сцены.

Потом что-то прояснилось у нее в голове, и раздался внутренний голос: «Не дурачь себя».

Эмили двинулась назад, смачно плюнула в бледное, невыразительное лицо и произнесла тихим, нарочито спокойным голосом:

— Ты убил моего отца, негодяй. Чтоб ты вечно горел в аду.

Серые глаза моргнули. Что-то творилось у него в голове в тот момент. И странным, неожиданным образом это изменило весь ход событий. Нет, у Эмили не было времени размышлять о том, что беспокоит его. Пальцы нашли искомое: ключ.

Мужчина узнал ее. Ошибки быть не может. Он в упор смотрел на девушку. Его лицо выражало недоумение и изумление. Словно он старался определиться с чем-то, чего она не могла постигнуть.

Наконец он схватил Эмили за волосы и приблизил ее голову к своему лицу.

— Эмили Дикон, — пробормотал он. — Крошка Эм. Идешь по стопам папочки. Какая трата…

Он слегка ослабил хватку, оттолкнув ее от себя. Дуло пистолета прикоснулось к губам Эмили. Незаметно для него она вставила ключ в замок наручников, одним ловким поворотом открыла запор, мельком взглянула на девочку и сжала ей руку, давая понять, что та свободна.