Джон Фаррис - Похитители Страница 25

Апр. 5

Опять вариация на старую тему. На этот раз мне приснилось, что я не нашла ребенка в детской, когда пошла взглянуть на него. Дев вел себя с таким безразличием, что я сразу поняла, кто забрал ребенка. Я заставила его все рассказать. Он объяснил, что сейчас ребенок для нас очень не кстати. Его родные тоже против ребенка, следовательно, он поступил правильно, отдав ребенка китайской семье, которая жила в джонке в бухте Сан-Франциско. Дев заявил, что им ребенок нужен, а нам — нет. Он говорил так убедительно, что мне пришлось согласиться. Но я ужасно скучала по ребенку, поэтому тайком выбралась из дома и отправилась в бухту. Я не сомневалась, что легко найду китайскую джонку, и надеялась хоть немного времени провести со своим ребенком. Но когда я пришла в бухту, она была забита джонками, как гавань Гонконга, причем все были похожи друг на друга, как две капли воды…

Проснулась я на рассвете. Потрясение ото сна сначала показалось несильным, и я подумала, что быстро забуду о нем. Потом отправилась по делам, но надежда, что сон забудется, не оправдалась. Я прекрасно знала, что послужило причиной этого сна. Когда у нас с Девом начались настоящие раздоры, то я поняла, чем все может закончиться. У меня тогда появилась дикая мысль, будто я смогу привязать его к себе с помощью ребенка. Поэтому в критическое время я перестала принимать противозачаточные таблетки. Сейчас я стыжусь того, что такая мысль пусть даже на секунду могла прийти мне в голову. Я была в отчаянии, но отчаяние не служит достаточным оправданием для того, что я сделала. Использовать таким способом Дева, использовать ребенка… Прошло всего несколько дней, и я уже ненавидела и презирала себя.

День становился все хуже и хуже. Я бесцельно бродила по залитому солнцем студенческому городку с растрепанными волосами, в платье, которое требовалось погладить, и что-то шептала про себя, как Офелия. В маленькой наивной головке Офелии крутилась насмешка Гамлета. Наконец Офелия…

У меня было настроение, в котором, наверное, обычно и совершаются самоубийства. Мысль покончить счеты с жизнью пришла мне в голову впервые в жизни, и это было совсем неудивительно. От идеи о самоубийстве некуда было деться, и она даже показалась мне приятной. Самоубийство представлялось мне необходимым искуплением за все мои грехи и отвратительные поступки.

Холмы Беркли уже покрылись апрельской зеленью, над городком, заросшим рододендроном и азалиями, синело безоблачное небо, а вдоль Университетского шоссе дул солоноватый ветерок. Сейчас все у меня вызывало усталость: и думать, и смотреть, и дышать. Сейчас я прекрасно понимала всех самоубийц: прыгающих с мостов, тонущих в океане и принимающих таблетки. Решение покончить с жизнью не было очень трудным, оно сопровождалось громадными волнами саможалости и торжественным звоном литавров. Никакой трагедии, никакой потери. Человек просто достигает черты, у которой должен выключить свет и принять темноту и все, что связано с ней.

Я отправилась со своей новой теорией в Кампанилью и села на лифт. Время от времени самоубийцы, которые не могли тратить время на длинную дорогу до Золотых Ворот, пользовались услугами Кампанильской башни. После нескольких прыжков со смотровой площадки, ее застеклили. У меня не было особо срочных планов в отношении самоубийства, я просто знала, что это скоро произойдет. Сейчас же мне просто хотелось покинуть людные улицы и найти что-то, напоминающее башню из слоновой кости. Пусть в Кампанилье и было шумно, зато очень удобно.

Я долго медленно прогуливалась, поглядывала на Восточную бухту и решала, как лучше свести счеты с жизнью, как принять темноту…

Спустя несколько минут мне даже стало страшно от мысли, что я позабыла о своих грехах. Я поймала себя на мысли, что обдумываю, как помыть волосы…

Прыгнуть с башни, утопиться или наглотаться таблеток? А может, забраться в ванну и быстро провести себя лезвием по запястью, как поступила подруга Бет, перерезавшая себе вены пару лет назад. Бедный сумасшедший ребенок!

Я зевнула и мысленно спросила себя, когда в последний раз мыла волосы? В смотровой комнате было тихо и уютно.

Я увидела свое неясное отражение в нагретом солнцем стекле и голубую бухту вдали.

Я старалась думать о своих грехах, но мне почему-то очень хотелось прокатиться на яхте.

Кампанильские колокола пробили час. Пара ребятишек, стоявших поблизости, закричали от страха и зажали уши. Когда находишься в такой близости от множества колоколов, испытываешь самые различные чувства. Все зависит, наверное, от настроения. Сегодня колокола произвели на меня такое впечатление, будто мне надавали кучу пощечин, пусть и грубых, но с сочувствием. Меня побил человек, знающий, что время от времени тело требует осторожного наказания. Звон колоколов оказался достаточной для изгнания бесов музыкой. Через несколько минут я уже рыдала и икала, и мне было наплевать, что обо мне могут подумать.

С Девом или без Дева, черт побери, я хотела жить! И я собиралась жить.

Глава 10

Майк Силлс и Вирджил Мандей угнали «меркурий», модель 65 года выпуска, с парковочной стоянки Шомор Гоулден Эпарментс в Норуолке в пятницу без десяти семь вечера. Шел дождь. Дождь лил, не переставая, пока Майк ехал в Бриджпорт к двум знакомым девчонкам. Девчонок не оказалось дома, так что Майк с Вирджем решили наведаться в бакалейную лавку. Вирдж отвлекал владельца, а Майк тем временем набрал холодного пива и вынес его, спрятав под плащом. Они вновь вернулись к дому, где жили подружки Майка, и принялись ждать, выпив при этом большую часть пива. Но девушки так и не показались.

— Пусть катятся ко всем чертям! — заявил Вирдж. Ему было пятнадцать лет, и его всего несколько дней назад выпустили из приемника-распределителя. — Я ненавижу этот дрянной городишко! Поехали отсюда.

— Куда? — спросил Майк. — Обратно в Норуолк?

— Черта с два, приятель! Что там делать в этом Норуолке?

— Хороший вопрос. О’кей, тогда поехали в Буффало.

— В Буффало? — слегка растерялся Вирдж Мандей. — Ты что, с катушек слетел? Почему в Буффало?

— У меня в Буффало живет сеструха.

— Угу, а у меня сеструха живет в Цветочном Парке, но я не собираюсь туда тащиться. Давай лучше махнем на юг. Вдруг из этого что-нибудь выйдет. Если повезет, можем добраться до Майами… Ненавижу этот проклятый дождь!

— Послушай, в Буффало можно загнать этот «мерк». Сестра знает людей, которые хорошо нам за него заплатят.

— Сколько?

— Телега в приличном состоянии. Думаю, четыре-пять сотен.

— Шутишь!

— Провалиться мне на этом месте!

— А где вообще этот Буффало? Наверное, черт знает где?

— К утру можно легко добраться, — пообещал Майк. — Или даже раньше.

— Может, она приютит нас на время.

— Конечно, приютит. Гвен своя в доску девчонка.

— А может, у нее есть подружка, которую я могу трахнуть.

— Можешь трахать Гвен до тех пор, пока не расскажешь ей, сколько тебе лет.

— Кому какое дело, сколько мне лет, — пробурчал Вирдж, хмурясь, как настоящий мужчина. — Но если она похожа на тебя, она мне и даром не нужна.

Пару раз они сворачивали не на ту дорогу и старались держаться подальше от платных шоссе, поэтому до Хадсона добирались больше двух часов. В нескольких милях к востоку от моста Таппан Зи Майк съехал на обочину и развернул карту, которую нашел в бардачке. После очень длинного спора ему удалось убедить Вирджа, что стоит переехать мост. Пусть это и обойдется им в пятьдесят центов, зато сэкономит уйму времени. Скорее всего, объяснил он, машину еще никто не ищет. Было уже начало третьего ночи, над Хадсоном собиралась новая гроза. Вновь пошел дождь, и крупные, размером с монету, капли принялись стучать в лобовое стекло.

Рядом с будкой для взимания платы за проезд стояла патрульная машина, но полицейский, сидящий в ней, едва удостоил их взглядом. На длинном горбатом мосту мигали желтые предупредительные огни. Когда они проехали половину моста, на машину налетел дождь и ветер. Майк выругался, потому что стало трудно вести «меркурий». В салоне было жарко, как в бане, но приоткрыть окно пусть даже на дюйм означало настоящее наводнение. Он мысленно спросил себя, а стоило ли вообще ехать в Буффало. В такой поздний час по крайней мере Срувей был пустынен.

Майк ехал на скорости шестьдесят миль в час. Дождь полил всерьез, и он почувствовал, как неустойчиво на такой скорости держатся задние колеса «Меркурия» на мокрой дороге. Но ему было плевать, он просто захотел уехать куда глаза глядят. А если чертову машину бросит на ограждение, ему тоже было плевать. Пусть себе врезается, куда хочет.

Сильные фары «меркурия» осветили фигуру голосующего, стоящего на обочине примерно в сотне ярдов от них. Майк дважды моргнул, чтобы убедиться, что ему не приснилось, потом сильно нажал на тормоза. «Мерк» тут же бросился в бой со скользкой дорогой и водой и едва не вышел из управления. К тому времени, когда он справился с машиной, они были почти около нее. Вирдж что-то сердито крикнул. Он было задремал, но резкое и внезапное торможение разбудило его.