Джон Фаррис - Похитители Страница 26

— Погляди, — сказал Майк.

Девушка шла по обочине, параллельно дороге. Фары осветили мокрые белокурые волосы, мужскую рубашку и загорелые голые ноги. Рубашка так прилипла к телу, что стала бесцветной.

— О, Господи! — пробормотал Вирдж Мандей, когда девушка прошла мимо с таким видом, будто не заметила их. Он опустил стекло на пару дюймов и крикнул, подставляя лицо каплям дождя: — Эй, крошка!

Девушка не остановилась. Она продолжала идти и даже не повернула головы. Через пару секунд мокрая фигура миновала розовый свет задних тормозных огней, и ее снова поглотила темнота и дождь.

Парни обменялись удивленными взглядами.

Майк сказал:

— Не знаю, может, она побывала в аварии.

— Съезжай на обочину!

Майк съехал на твердую обочину. Вирдж открыл бардачок и достал фонарик, который заметил еще раньше. Он схватил с заднего сиденья дождевик, кое-как натянул и вышел из машины. Фонарик еле работал, наверное, сели батарейки. С помощью такого слабого луча он не мог ее найти. Вирдж вспомнил, что на нем новые туфли, но было уже поздно. Он выругался и, шлепая по лужам, с трудом потащился в направлении, в котором скрылась девчонка. Ярдов через двадцать Вирдж заметил белое пятно ее белокурых волос.

— Подожди! — крикнул Мандей и побежал за ней.

Догнав беглянку, Вирджил Мандей схватил ее за правую руку чуть повыше локтя, развернул и направил свет в лицо. Девушка отдернула голову назад. Он заметил у нее не шее какой-то предмет, похожий на собачий ошейник.

Вирдж опустил фонарик, чтобы свет не падал ей в глаза. Как он и думал, рубашка была одета на голое тело.

— Куда ты идешь? — спросил парень. Девчонка попыталась молча убежать. Она оказалась сильной, и ему с трудом удалось удержать мокрое тело. — Послушай, — обиженно обратился он к ней, — я просто хочу помочь.

Девушка протестующе вскрикнула и решительно покачала головой. Из-за густых ресниц смотрели большие глаза, в которых застыл ужас и потрясение. Особенно встревожил Вирджила Мандея широкий собачий ошейник у нее на шее. С каждой секундой встреча нравилась ему все меньше и меньше. Как, подумал он, отвести ее к машине? Оттащить волоком? И что потом? Она могла оказаться ненормальной, сбежавшей из психушки…

К ним приближался большой полуприцеп, в темноте светились мощные фары. Вирдж попытался оттащить девушку подальше со света. Она замерла при звуке приближающейся машины и отвернулась от нее. Может, подумал парень, если водитель их заметил, что все-таки было маловероятно, то подумает, что они просто идут по обочине… в три часа ночи под проливным дождем. Однако все его опасения оказались напрасными. Большая машина промчалась, не сбавляя скорости. Как только она проехала мимо них, девушка освободила руку, поцарапав Вирджа в паре мест ногтями, и побежала.

Вирджил Мандей бросился было бежать за ней, но угодил прямо в глубокую лужу. Он намочил брюки до коленей и остановился. Скотина Майк по-прежнему сидел в машине. Вирдж поплелся назад, злой и мокрый. Стоило, пожалуй, разок ей врезать! Зрелище обнаженных грудей, маленьких и твердых в луче желтого света сосков возбудил его.

Однако Вирджил Мандей вспомнил безумие в ее глазах и быстро остыл. У нее был такой вид, как будто она могла убить его. Однажды он видел девчонку примерно в таком же состоянии: она только что выбросила в окно своего ребенка. Вирдж задрожал, прижал тыльную сторону ладони ко рту и нашел поцарапанное место кончиком языка. Он попробовал собственную кровь и подумал: вот сука бешеная! Интересно, в Буффало будет по-другому, лучше, чем то, что он уже знал.

По узкой улочке текли потоки воды, поэтому она пошла по обочине. Тротуара не было, идти пришлось по холодной грязи. Редкие фонари освещали дорогу. Темные дома были обшиты тонкими досками. Это были дома гетто маленького городишки. Крупные капли дождя жалили, как иглы, но она не обращала на них внимания. С крыльца залаяла собака. Девушка шла медленно, прихрамывая и глядя перед собой. Она была вся в грязи до пояса. Неожиданно она задрожала, но тем не менее не остановилась, а продолжала брести вперед.

Когда улица закончилась, девушка повернула налево. В полуквартале высился узкий трехэтажный дом с неоновой вывеской. Это был бар. Она остановилась, словно бледный неоновый свет заинтересовал ее. Три-четыре минуты стояла и смотрела на бар. На новой улице не раздавалось ни звука, кроме начавшего постепенно стихать дождя, не было заметно никаких движений. Девушка медленно поднялась на дюжину ступеней, без колебаний открыла дверь и вошла в дом.

В пивном баре было тепло и уютно. На границе света с полумраком висело густое облако дыма. Справа от входа вытянулась длинная стойка, а слева стояли столики. В задней части бара находился освещенный шаффлборд[14] и кабины, джукбокс молчал. В столь поздний час в баре сидели всего несколько человек. В зеркале со стеклом голубого оттенка отражался бармен.

И перед ее приходом в баре было почти тихо, но когда вошла странная девушка, в комнате воцарилась гробовая тишина. С ее лица и кончиков пальцев стекала вода. Она терпеливо и спокойно огляделась по сторонам, но у нее был такой вид, будто ей все надоело.

— Ливия! — проворчал бармен черной широкоплечей женщине.

Женщина в африканской бижутерии вышла из тени из задней части бара и приблизилась к девушке, не веря своим глазам. Девушка угрюмо смотрела на нее.

— Да? — резко произнесла Ливия.

Она удивилась, когда девушка заговорила… У бедняги был такой вид, будто она вообще не могла разговаривать. Так что Ливия была рада, когда та заговорила.

— Где это? — хрипло прошептала девушка. Она должна была напрячься, чтобы выдавить из себя эти два слова. Потом подняла руку к горлу, на котором находился ошейник. — Этот… город?

Ливия бросила недоуменный взгляд на бармена, потом перевела его обратно на девушку. У нее за спиной встал мужчина, положил пятидолларовую купюру на стол и вышел в дверь так же незаметно, как кот проходит через дырку в ограде.

— Ньяк, штат Нью-Йорк, — ответила Ливия. Она сделала шаг к нежданной гостье и нахмурилась. — Что это у вас на шее?

Девушка не ответила, а только задрожала. У нее были необыкновенно большие глаза, похожие на чистые агаты. Бармен достал из кассы десятицентовую монету и бросил в платный телефон.

— Дорогая… вы промокли до нитки и вам холодно, — участливо сказала Ливия. — Пойдемте со мной. Я усажу вас и дам надеть что-нибудь теплое.

Официантка подняла руку, будто старалась уговорить, но девушка посмотрела на нее и замерла, как аист.

— Меня зовут Кэрол Уоттерсон, — наконец сказала она, — и я хочу домой.

Кэрол показала зубы, и Ливия осмотрительно решила не дотрагиваться до нее. В этой Уоттерсон есть что-то кровавое и необузданное, подумала она. Последовало долгое молчание. Казалось, никто не знает, что делать.

Девушка нарушила молчание, вновь хрипло прошептав:

— Меня зовут Кэрол Уоттерсон… и я хочу домой.

— Конечно, дорогая, — успокаивающе произнесла Ливия. — Не переживай. Ты пойдешь домой.

Глава 11

Специальный агент Роберт Гаффни поставил микрофон в такое место, где бы он мог поймать оба голоса, и включил большой магнитофон.

— Постарайся не обращать на него внимания, Кэрол, — попросил он.

Девушка судорожно улыбнулась и покачала головой. Они были одни, и Роберту Гаффни долго пришлось уговаривать ее ответить на ряд вопросов. Кэрол сидела на старинном диване в библиотеке, подобрав под себя голые забинтованные ноги. В одной руке она держала сигарету, от которой поднимался длинный шлейф дыма. На ней была рубашка от Кардина и широкие брюки в полоску. Кэрол сильно накрасила глаза, чтобы припухлость была не так заметна. Она аккуратно расчесала чистые волосы, и они водопадом падали на левое плечо. Волосы частично скрывали сильный синяк на шее, который был похож на фиолетовое яйцо, окруженное желтоватым ореолом.

— Но я очень сомневаюсь, что могу хоть что-то вспомнить, — прошептала она фэбээровцу извиняющимся голосом.

Гаффни сказал:

— Я знаю, что сейчас вспомнить очень трудно. Но может быть, во время разговора к тебе вернутся какие-нибудь детали. Анализ крови, который взял у тебя вчера доктор, может сообщить нам, каким наркотиком они пользовались, если это, конечно, был наркотик. А пока…

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала Кэрол Уоттерсон и зевнула. Она прикрыла рот тыльной стороной ладони и виновато посмотрела на собеседника. — Извините! Никак не пойму, в чем дело. Сейчас мне просто не может хотеться спать. Я и так проспала целый день. Знаете, такое ощущение, будто я под стеклянным колпаком. Я не могу… ни к чему привыкнуть. Все, словно какое-то чужое… — Она пристально посмотрела на Гаффни. — Мы встречались в пятницу ночью? Если честно, то я ничего не помню.