Ли Чайлд - Без следа (сокращ.) Страница 27

Из супермаркета на углу Парк-авеню и 22-й я прошел в круглосуточную аптеку напротив. В девять тридцать пять я описал петлю и внимательно осмотрел место предстоящей встречи с 24-й улицы. Но не увидел ничего подозрительного.

Ровно в десять я вошел в парк Мэдисон-сквер.

Терезу Ли и Джейкоба Марка я нашел на скамейке у площадки для выгула собак. Они выглядели отдохнувшими, но явно нервничали.

Я присел рядом с Ли.

— Догерти отправлял мне сообщения всю ночь, пока телефон был выключен, — сказала она.

Ли достала из заднего кармана согнутую пачку листов.

— Ты что, все записывала? — удивился я.

— Это были длинные сообщения. Не хотелось лишний раз включать телефон, если вдруг понадобится что-то перечитать.

— И что же нам известно?

— Парни из 17-го проверили все пограничные терминалы. Стандартная процедура. Четверо мужчин покинули США спустя три часа после наступления смерти. Из Международного аэропорта Кеннеди. В 17-м их считают возможными подозреваемыми.

— Так и есть, — вставил я. — Лиля Хоц это подтвердила.

— Ты что, виделся с ней?

— Нет. Она мне звонила.

— Куда?

— На еще один сотовый, который я взял у Леонида. Он и его приятель меня нашли.

— Она призналась?

— Более-менее.

— И где она сейчас?

— Полагаю, восточнее Пятой и южнее 59-й.

— В Квинсе нашли сгоревший автомобиль, — продолжала Тереза Ли. — Взятый напрокат. В 17-м считают, что подозреваемые использовали его, чтобы выбраться из Манхэттена. После чего пересели на надземку к аэропорту. Но это еще не все. Все четверо направлялись в Таджикистан.

— Это где такое? Все эти новые слова меня только путают.

— Таджикистан — это по соседству с Афганистаном. У них общая граница. Как и с Пакистаном.

— До Пакистана из Нью-Йорка есть прямой рейс.

— Верно. Значит, те четверо либо из Таджикистана, либо из Афганистана. Таджикистан — то место, откуда можно перебраться в Афганистан, не привлекая к себе внимания.

— Ясно.

— И еще одно. У Министерства национальной безопасности есть специальный протокол. Что-то вроде компьютерного алгоритма. Они могут отслеживать группы людей по сходным маршрутам и сопряженным рейсам. Как выяснилось, все четверо въехали в США из Таджикистана три месяца назад — так же, как и еще несколько людей, включая двух женщин с паспортами Туркменистана. Одной — шестьдесят, другой — двадцать шесть. По их утверждениям, они мать и дочь. В иммиграционной службе готовы поклясться, что их паспорта — подлинные.

— О'кей.

— Так что Хоцы не украинки. Все, что они рассказывали, — ложь.

Я прокрутил в уме то, о чем говорила Лиля Хоц, вычеркивая пункт за пунктом. Все равно как вынимать папки из шкафа, одну за другой, пролистывать и швырять в корзину для мусора.

— Где находится этот Туркменистан? — спросил я.

— Там же, рядом с Афганистаном. Афганистан окружают Иран, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Пакистан — по часовой стрелке, если смотреть от Персидского залива.

— А этнически Туркменистан и Афганистан близки?

— Возможно. Все эти географические границы абсолютно условны. Значение имеют лишь родоплеменные связи.

— Откуда такие познания?

— Полиции Нью-Йорка об этом регионе известно больше, чем ЦРУ. Наша разведка — самая лучшая. Думаешь, Хоцы из Афганистана?

— Уж слишком много они знают о той войне с русскими.

— Может, они просто много читают?

— Нет, этого недостаточно. Книги не передают чувств. И атмосферы. Деталей, которые известны только ограниченному кругу людей. Тем, кто там был. Многое из того, о чем говорили Хоцы, для меня звучало как информация из первых рук.

— И?..

— Возможно, Светлана действительно воевала в Афганистане.

Ли чуть помедлила:

— Ты думаешь, Хоцы из моджахедов?

— Если Светлана воевала в Афганистане, но не на стороне Советов, то — да.

— То есть Светлана поведала нам всю историю с другой стороны? Вывернув наизнанку? Включая все зверства и злодеяния?

— Да, — ответил я. — Светлана не страдала от них. Она их совершала.

Мы все замолчали. Джейкоб Марк глядел в землю прямо перед собой. Наконец он наклонился вперед, повернул голову и посмотрел на меня. «Начинается», — подумал я.

— Когда Лиля Хоц звонила тебе, она упоминала о Питере?

Я кивнул:

— Это она подцепила его в том баре.

— Где он?

— По ее словам, где-то здесь, в городе.

— Он в порядке?

— Нет, я не думаю, что он в порядке. Но я могу ошибаться.

— Что конкретно она сказала?

— Я заявил, что не боюсь ее, и она ответила, что то же говорил и Питер Молина.

— Зачем им вообще было связываться с Питером?

— Чтобы подобраться к Сьюзан. Зачем же еще?

— Но для чего? Пентагон же помогает Афганистану!

— Если Светлана была моджахедкой, — ответил я, — она воевала против Советов. Но когда русские ушли, моджахеды не разбрелись по домам, пасти своих коз. Некоторые из них стали Талибаном. Все остальные стали Аль-Каидой.

Глава 8

— Ты ведь понимаешь, — сказал Джейкоб Марк. — Я должен сообщить о Питере полицейским.

Я попытался отговорить его:

— Подумай хорошенько. Что сделают копы? Они просто-напросто вызовут федералов. Те снова тебя закроют, а дело Питера положат под сукно, потому что сейчас у них дела поважнее.

— Все равно. Я должен попробовать.

— Питер мертв, Джейк.

— Шанс еще есть.

— Тогда самый быстрый способ отыскать его — это найти Лилю. И мы справимся с этим лучше, чем федералы.

— Ты так думаешь?

— Взгляни на список их достижений. Один раз ее уже упустили — и прошляпили нас, позволив выбраться из тюрьмы.

Я перевел взгляд на Терезу Ли:

— Ты говорила с Сэнсомом?

Она пожала плечами:

— Очень кратко. Он ответил, что, может быть, приедет сюда. И попросил перезвонить, чтобы договориться, где и когда. Я ответила, что держу телефон выключенным. Тогда он сказал, что позвонит на мобильник Догерти, а тот отправит мне сообщение. Так я и сделала. Но Догерти ничего не прислал. И его телефон молчит. Я пробовала связаться с ним через коммутатор участка. Но диспетчер ответил, что Догерти недоступен.

— Что это означает?

— Что он, вероятнее всего, под арестом.

Это меняло все. Ли протянула мне сложенные листки.

— Ты ведь уже все понял? Мне придется явиться с повинной. Он мой напарник. Я не могу допустить, чтобы Догерти остался один на один с этим сумасшествием.

— Из тюремной камеры ты никому не сможешь помочь.

— Пойми, для тебя это совсем другое. Ты птица перелетная. Сегодня — здесь, завтра — там. Но я так не могу. Я здесь живу.

— А как же Сэнсом? — спросил я. — Мне нужно знать время и место.

— Этой информации у меня все равно нет. К тому же тебе стоит быть осторожнее с Сэнсомом. По телефону у него был очень подозрительный голос.

С этими словами она вручила мне сотовый Леонида — мой первый трофей — и внешний аккумулятор.

Теперь наше временное товарищество распалось окончательно.

Джейк уже стоял на ногах.

— Я обязан так поступить. Ради Питера. Да, они могут меня посадить, но по крайней мере они начнут его поиски.

— Вы уверены? — Я еще раз посмотрел им обоим в глаза.

Оба молча кивнули. Они вышли из парка и встали на тротуаре, дожидаясь полицейской машины: так стоят люди, когда пытаются поймать такси. Я посидел на скамейке еще минуту, а затем встал и зашагал в противоположную сторону.

Следующая остановка: где-то восточнее Пятой и южнее 59-й.

Я сел в автобус: неспешно-неуклюжее средство передвижения, парадоксальный выбор для беглеца с безумными от страха глазами, идеальное убежище для меня. Человек в городском автобусе — практически невидимка.

Вышел я на 59-й. Популярная торговая зона, следовательно, главный район туризма, а значит, и полиция на каждом углу. У входа в Центральный парк было полно уличных торговцев. Я купил черную футболку с надписью «Нью-Йорк-Сити», солнцезащитные очки и черную бейсболку с вышитым на ней красным яблоком. Зайдя в туалет ближайшей гостиницы, я переоделся и отправился на Мэдисон-авеню.

Отыскать тайное убежище в многомиллионном городе — задача почти невыполнимая. Я просто следовал географической интуиции. Отель «Времена года». Не за соседней стенкой, но и не далеко. Где-то под рукой. В двух минутах езды? В пяти минутах ходьбы? В каком направлении? Не на юг, решил я. Не за 57-й — одной из главных и наиболее оживленных артерий города. Куда как привлекательнее север, с его более тихими кварталами.

«Не в двух минутах езды», — подумал я, взглянув на потоки транспорта. Езда — это отсутствие контроля над ситуацией, потеря гибкости, задержки и пробки. Кем бы ты ни был, в большом городе всегда лучше передвигаться пешком.