Ли Чайлд - Без следа (сокращ.) Страница 28

Я свернул на 58-ю и вышел к заднему входу отеля «Времена года». У бордюра томилась в ожидании очередь лимузинов.

Встав спиной к двери, я огляделся. Как бы поступил я? На противоположной стороне — сплошные высотки. В основном жилые дома. Прямо напротив — картинная галерея. Я пересек улицу и посмотрел назад, с дальнего тротуара.

Слева от отеля, на стороне, ближней к Парк-авеню, не обнаружилось ничего интересного.

Тогда я взглянул направо — и у меня возникла новая мысль.

Сам отель был свежей постройки. Соседние здания выглядели тихими и благополучными. Но в западном конце квартала выделялись три стоявших в ряд старых особняка. Узкие, с ординарным фасадом, четырехэтажные, кирпичные, обветшалые — как три гнилых зуба в широкой улыбке. Первый этаж одного из них занимал ресторан-банкрот. Во втором был скобяной магазин. В третьем — некое предприятие, покинутое так давно, что я даже не смог определить, чем оно занималось. В каждом из особняков имелась узкая дверь. На двух было множество кнопок звонков, означавших квартиры. И лишь на двери рядом с заброшенным рестораном кнопка была одна, что означало единственного жильца на три верхних этажа.

Лиля Хоц не украинка-миллиардерша. Значит, у нее есть бюджет. Причем весьма неслабый, раз она могла позволить себе люксы во «Временах года». Но и не безграничный. А снять отдельный особняк на Манхэттене тянуло на многие десятки тысяч долларов в месяц.

Гораздо менее затратный вариант — искать приватности в многоцелевых обветшалых постройках вроде тех трех, на которые я смотрел. Плюс никаких консьержей.

Я стоял напротив особняков и внимательно вглядывался в каждый из них. Проверяя свои логические догадки. 6-й маршрут и пересечение 59-й и Лексингтон — рядом. «Времена года» — рядом. Третья авеню и 56-я — не рядом. Это не рядом со мной. Анонимность — гарантирована. Расходы — минимальные. Пять из пяти. Идеально. Возможно, я действительно искал место вроде этого: в пяти минутах на запад или восток от задней двери отеля. Не к северу — иначе Сьюзан оставила бы машину в центре, нацелившись выйти из метро на 68-й. И не к югу — из-за психологического барьера в виде 57-й.

Пятиминутный радиус влево-вправо от задней двери отеля заканчивался либо в квартале, где я болтался в настоящий момент, либо в следующем к востоку, между Парк-авеню и Лексингтон. Но в кварталах вроде последнего обветшалая многоцелевая недвижимость — крайне большая редкость.

Возможно, я действительно смотрел на убежище Лили Хоц.

Возможно, но маловероятно. Я верю в случай, но не до такой же степени.

Однако я верю и в логику, и именно логика привела меня сюда, на это место. Я еще раз прошелся по своим выводам и закончил тем, что поверил себе.

Из-за одного дополнительного фактора.

Что та же самая логика привела сюда не меня одного.

— Думаете? — спросил Спрингфилд, вставая рядом со мной.

На Спрингфилде был тот же костюм, что и при нашей последней встрече. Правда, сейчас он был мятым и жеваным.

— Думаете, это здесь? — спросил он.

Я не ответил. В тот момент я был занят проверкой обстановки вокруг. Я просканировал сотни людей и десятки автомобилей. Но не заметил ничего подозрительного. Спрингфилд был один.

— В чем дело? — спросил я.

— Полагаю, нам надо поговорить.

— Где?

— Где вам будет угодно, — ответил он.

Это было хорошим знаком. Означавшим, что, даже если в ближайшем будущем меня ждет ловушка, оппонентам придется импровизировать. То есть есть шанс уйти.

— Сделайте два поворота налево, — сказал я, — и идите к дому 57 на Восточной 57-й. Я буду следом через десять минут. Встретимся внутри. За чашкой кофе.

— Хорошо, — кивнул он.

Спрингфилд пересек улицу наискосок и свернул налево, на Мэдисон-авеню. Дождавшись, когда он скроется за углом, я быстро пошел в обратную сторону, к задней двери отеля. Здание было проходным. Его парадный вход был тем самым адресом: номер 57 на Восточной 57-й. Я планировал оказаться внутри на четыре минуты раньше, чем Спрингфилд. Если он не один, я это увижу.

Спрингфилд вошел один и точно в условленный срок, то есть на четыре минуты позже меня. Недостаточно для оперативного развертывания операции по захвату моей скромной персоны.

Сориентировавшись, он направился к чайной — той самой, где мы беседовали с Лилей Хоц. Я выждал десять минут и добавил еще две — для гарантии. Никакого сопровождения.

Пройдя в чайную, я нашел Спрингфилда на том же стуле, где еще недавно сидела Лиля Хоц. Зал обслуживал тот же официант. Он подошел к нам. Спрингфилд попросил минеральной воды. Я заказал кофе. Едва заметно кивнув, официант исчез.

— Вы встречались здесь с Хоцами, — сказал Спрингфилд. — Связь с этими людьми может расцениваться как тяжкое преступление.

— На основании чего?

— На основании «Акта о патриотизме».

— Ага. А еще я стрелял дротиками в четырех федеральных агентов.

— Нам нет до них никакого дела.

— Кто такие Хоцы? — спросил я.

— Я не могу добровольно выдавать информацию.

— Тогда зачем мы здесь?

— Вы помогаете нам, мы помогаем вам. Мы можем сделать так, чтобы все ваши преступления испарились. Но при одном условии: вы поможете нам найти то, что мы потеряли.

— Флешку?

Спрингфилд кивнул. Вернулся официант с минеральной водой и кофе. Расставив все на столе, он вежливо отступил.

— Я не знаю, где она, — признался я.

— Я и не сомневался. Но вы последним говорили со Сьюзан Марк и находились к ней ближе всех. Из Пентагона женщина вышла с флешкой, но сейчас ее нигде нет — ни в ее доме, ни у нее в машине. Поэтому мы надеемся, что вы что-то видели.

— Я видел, как она пустила себе пулю в голову. Вот, собственно, и все.

— Должно быть что-то еще.

— Ваш начштаба тоже был там, в вагоне. Что видел он?

— Ничего.

— Что было на флешке?

— Зачем вам это?

— Затем, что я хочу знать, хотя бы в общих чертах, в какое дерьмо я вляпаюсь, если соглашусь вам помочь.

— Тогда вам следует задать вопрос самому себе.

— Какой?

— Тот, который вы до сих пор не задали, хотя и должны были, еще в самом начале. Самый ключевой вопрос.

Я отмотал ленту назад, к самому началу, ища тот самый вопрос, который так и не задал. Началом был 6-й поезд и пассажирка номер четыре. Сьюзан Марк — гражданка, бывшая жена, мать, сестра, приемная дочь, жительница Аннандейла, штат Виргиния. Сьюзан Марк — гражданская служащая из Пентагона.

— В чем конкретно заключалась ее работа? — спросил я.

Спрингфилд сделал долгий глоток воды.

— Медленно, но вы дошли наконец до сути. Она была системным администратором, отвечавшим за определенную часть технических средств передачи информации.

— Для меня это темный лес.

— Проще говоря, она знала энное количество главных паролей к компьютерам Пентагона. Не очень важных. Но достаточных для доступа к архивам управления кадров.

— Но не к архивам «Дельты», так? Они ведь в Северной Каролине. В Форт-Брэгге. Не в Пентагоне.

— Проблема в том, что компьютеры объединены в сеть. В наши дни всё везде и в то же время нигде. Системные администраторы делятся между собой проблемами по работе. У них принято помогать друг другу. Очевидно, в какой-то момент в одном из кодов случился сбой, и, как результат, индивидуальные пароли сделались более прозрачными, чем положено. Произошла утечка.

Я вспомнил слова Джейкоба Марка: «Она прекрасно разбиралась в компьютерах».

— То есть у нее был доступ к архивам «Дельты»?

Спрингфилд кивнул.

— Но вы с Сэнсомом ушли в отставку на пять лет раньше меня. О компьютерах тогда и ведать не ведали.

— Сухопутным войскам США, в их современном виде, около девяноста лет. За эти годы в архивах скопились горы бумаг. Тонны, в буквальном смысле. Последние десять лет в доме идет уборка. Документы сканируют и сохраняют на жестких дисках.

— И Сьюзан Марк влезла в такой диск и скопировала один из файлов.

— Не просто скопировала, — поправил Спрингфилд. — Она извлекла файл из базы. Перенесла на внешний накопитель и стерла оригинал.

— На внешний накопитель — то есть на флешку?

Спрингфилд снова кивнул, добавив:

— И мы не знаем, где эта флешка сейчас.

— Почему именно Сьюзан Марк?

— Потому что она подходила по всем параметрам. На нужную часть архива вышли через медаль. Все приказы о награждениях хранятся в УЧР. Она была системным администратором. И имела слабое место — сына.

— Зачем она стерла оригинал?

— Не знаю.

— Этот документ — когда его отсканировали?

— Чуть более трех месяцев назад. Надо же, десять лет, а они дошли лишь до начала 1980-х.

— Кто этим занимается?

— Группа специалистов.

— В которой очень сильно течет. Хоцы примчались сразу.