Михаил Зайцев - Черная богиня Страница 28

— Давай! — Инна достала свежую сигарету, опять закурила.

— Инна, ты просто чудовищно много куришь. Я раньше тоже дымил как паровоз, но я закодировался и...

— Не отвлекайся по пустякам! — поморщилась Инна. — Итак, контора Самохина взялась расследовать дело Шумилова...

— ...которого задушили, — подхватил Игнат. — К расследованию подключили дебютанта Овечкина. Димка Овечкин вспомнил байки про тугов, которыми когда-то молодой и красивый Игнат Сергач пугал девочек-сокурсниц.

— Без свидетелей, — уточнила Инна.

— Чего? — не понял Сергач.

— Овечкин делился с шефом воспоминаниями без свидетелей.

— Разумеется! Более того, Николай Васильич велел Овечкину молчать и никому более про этих самых тугов не рассказывать. И про шибко эрудированного друга юности Сергача строго-настрого велел помалкивать. Затем Самохин навел справки обо мне и на всякий случай о тугах. Спланировав операцию, Коля Самохин послал Диму Овечкина к Игнату Сергачу, якобы за информацией. Что было дальше, ты знаешь.

— Игнат, а как же Тарасов? — Серый столбик пепла упал на столешницу, Инна этого не заметила. — Самохин узнал о существовании Тарасова от Овечкина?

— Конечно! Николай Васильич расспрашивал Овечкина о Сергаче, и Димка вспомнил про моего приятеля — йога. Планируя убийство Овечкина, Самохин уже планировал двойное убийство — своего брата Виталия и Тарасова. Знал, подлец, что Овечкин попросит меня о встрече с Тарасовым.

— Игнат! А ведь при встрече на Маленковской Самохин планировал тебя убить!

— Да, разумеется! Разве я об этом еще не говорил?

— Столько информации, мне трудно все переварить сразу... Да! Слушай! Я вспомнила: платформа Маленковская, третья, по-моему, остановка от Ярославского вокзала. Я туда ездила как-то на лыжах кататься, зимой. Прямо к платформе подступает лес! Сокольники!

— Идеальное место для убийства, — согласился Игнат. — Предлагаешь персонажу ИКС прогуляться по парку и, выражаясь образно, умножаешь его на ноль.

— Ну да! И концы в воду. Там рядом пруды. Ранняя весна, народу мало, он собирался тебя утопить.

— Как конкретно планировал устранять фигуранта ИКС господин Самохин — совершенно неважно! Важно другое — ЗАЧЕМ, на фига, какого черта ему понадобилось представлять убийство Шумилова делом рук сумасшедшего маньяка? Причем заметь: мало того, что Николай Васильевич сам постоянно рисковал, шутка ли — придушить четверых за неполные двое суток, четко укладываясь во времени и попутно заботясь о собственном алиби, мало этого — он еще и собственным братом пожертвовал! Циркач, когда второй раз меня допрашивал, сказанул чего-то на тему трепетного отношения Николая Васильевича к Виталию. Циркач ни сном ни духом не заподозрил Николая Васильевича в причастности к убийству брата. Пожертвовав Виталием, Самохин-старший, пусть на эмоционально-этическом уровне, но обеспечил себе стопроцентное алиби. Зачем, ради чего, черт побери, он пошел на такую жертву — вот этого я никак не пойму!

Игнат выдохся, замолчал, заглянул в чашку, допил остатки холодного чая и, вздохнув, встал.

— Извини, Инна. Вешаю на тебя свои проблемы, — произнес Игнат. — Дорвался до благодарной слушательницы, и меня понесло. Спасибо за кофе, за чай, за яичницу. Я, пожалуй, пойду... Пока жив Самохин, я, естественно, никому не скажу, что мы с тобой встречались. Проводи до дверей, чтоб с Альмой проблем не было, ладно?

Инна поперхнулась сигаретным дымом, закашлялась.

— Кхе, кхе, кхе, ой... — Она швырнула сигарету в пепельницу, посмотрела на Игната снизу вверх, улыбнулась. — Зашибись!

Здорово придумал. Он, видите ли, уходит, а я? В одиночку останусь сидеть на бомбе замедленного действия? Так, да, Игнат Кириллович?

— Что ты имеешь в виду? — Игнату сделалось чертовски неуютно под прицелом ее насмешливых глаз.

Инна ткнула пальцем в лежащий на уголке стола диктофон.

— Информационную бомбу я имею в виду, аудиокассету с твоими откровениями... Вообще-то ты можешь уйти в любой момент, никто тебя не держит. Альма тебя выпустит, собачке ты понравился, ее не бойся. И за меня можешь не беспокоиться... Ну? Чего стоишь? Иди давай. До свидания...

— Не пойму, чего ты злишься. — Игнат уселся обратно на стул. — Ей-богу, не пойму.

Инна достала последнюю сигарету из пачки, задумчиво ее рассмотрела со всех сторон и запихнула обратно в коробочку.

— А ведь и правда, ты не понимаешь, о чем я... — Она смахнула волосы со лба, улыбнулась Игнату уже другой, теплой улыбкой. — Ты много чего не понимаешь, Игнат, поскольку многого не знаешь... А вообще-то ты молодец, не каждый на твоем месте...

— Инна! Не преувеличивай, мне просто повезло. Ушел от погони потому, что дыра в заборе рядом оказалась, адрес... в смысле, номер квартиры Рэма Соломоновича узнал потому, что продавщица в «Нирване» оказалась слишком болтливой, и особенное везение — то, что пришел к тебе, а ты, как оказалось, слыхала о некоем докторе Рэме... Впрочем, хватит об этом. Пять секунд назад ты сказала, что я многого не понимаю, ибо я о многом не догадываюсь. Просвети, объясни, вместо того чтобы злиться на мою неотесанность.

— Я на тебя не злюсь, с чего ты взял?.. — Инна снова вытащила сигарету, прикурила от разовой зажигалки, запрокинула голову, выпустила струйку дыма к потолку. — Хочешь, чтоб я тебя просветила? Что ж, слушай: половина Москвы уверена, что Шумилова заказал Барановский.

— Кто?

— Барановский, Викентий Георгиевич, президент компании «Парацельс».

— Инна, я отношусь к другой половине жителей столицы и про президента Барановского слышу впервые. Что за фрукт?

Женщина стряхнула пепел с сигаретного кончика в пепельницу с надписью «Московские тайны» на фаянсовом боку.

— Нашему главному редактору не дают покоя лавры «Московского комсомольца», — сказала Инна, опустив глаза и задумчиво разглядывая пепельницу. — Ты читал обе мои передовицы. И про убийство Шумилова, и про гибель Овечкина. Так себе получились статеечки, на троечку. Изначально я писала совсем про другое, но главный зарубил, заставил переделывать. Побаивается наш главный скандалов, поэтому «МТ» никогда не сравняется по популярности с «МК».

— Не пойму, к чему сей экскурс...

— Сейчас поймешь. Ты сообразительный мужик, я бы сказала — слишком сообразительный. Слушай, я расскажу тебе все, что собиралась донести до читателя сразу после убийства Шумилова. Слушай вкратце суть интриги. Существуют две конкурирующие фармацевтические фирмы — «Октал» и «Парацельс». «Окталом» руководил и владел покойник Шумилов, в «Парацельсе» хозяйничает Барановский, Виталий Георгиевич. Фирмы соперничают довольно давно, и пик их конкурентной борьбы совпал со смертью Шумилова. Обе фирмы боролись за получение госзаказа на производство средства от кашля. «Октал» предлагал государству препарат под названием «Сальвант», «Парацельс» рекламировал аналогичное лекарство, именуемое «Тусиус». Что означает получение госзаказа? Оно означает, что либо «Сальвант», либо «Тусиус» попадают в перечень лекарственных препаратов, в обязательном порядке закупаемых всеми аптеками России. Гарантированный доход фирмы, работающей на госзаказ, — десятки миллионов долларов ежемесячно.

— И в разгар схватки за миллионы одного из конкурентов задушили! — Игнат хлопнул в ладоши. — Браво! Но неужели этот Барановский такой идиот? Неужели он заказал Шумилова? Неужели смерть руководителя «Октала» подразумевает победу «Парацельса»?

— Сложный вопрос!.. То есть — сложные вопросы. Ни на одно из твоих «неужели» нет однозначного ответа. С одной стороны, в наше веселое время получение госзаказа напрямую связано с личными взаимоотношениями алчущего урвать денежку бизнесмена и распоряжающегося госсредствами чиновника. В наши времена формула «Король умер, да здравствует король» сплошь и рядом не работает. Смерть Шумилова может запросто повлечь за собой крах «Октала». С другой стороны, чиновники, распределяющие субсидии, страсть как боятся замараться в грязных, криминальных разборках, и поэтому малейшее подозрение в причастности к убийству конкурента ощутимо вредит Викентию Георгиевичу Барановскому и его «Парацельсу». Таким образом, в нашем случае имеет место парадоксальнейшая, почти абсурдная ситуация: кончина Шумилова ОДНОВРЕМЕННО и выгодна, и невыгодна для Барановского. Мое мнение — смерть конкурента принесла Барановскому больше минусов, чем плюсов, но я могу и ошибаться. В одном я уверена: узнай общественность то, о чем мы с тобой догадались, и концерну «Октал» крышка! «Голубой» предприниматель — фармацевт-спидоносеи. Более изощренной антирекламы для производителя лекарств трудно придумать! Ты только представь себе заголовки статей: «Кто нас лечит?» или «Носитель вируса торгует лекарствами!». Представляешь, какой сенсацией станет обнародование твоей истории с соответствующими комментариями?! Наследникам Шумилова останется единственный выход — продать «Октал» с молотка! За бесценок!