Михаил Зайцев - Черная богиня Страница 29

— Ах ты, черт... — Игнат тряхнул головой, сморщился. — Прости, Инна! Я эгоист, я дурак! Я думал, современный газетчик ЛЮБУЮ горячую информацию способен проглотить и не подавиться, а выходит, втянул тебя в смертельно опасные игры, поделился, так сказать, тепленьким местечком на мине замедленного действия. То есть на бомбе.

— Ой, Игнат, не нужно так уж драматизировать! Я обиделась, когда ты собрался уходить, поскольку раз уж сидим вдвоем на одной и той же мине, то и разминировать ее придется вместе, согласен? Отныне мы оба для наследников «Октала» — косточки в горле. Ты чуть побольше, я чуть меньше, но это не столь существенно. И не комплексуй. В конце концов я акула пера! У любой акулы острые зубки и луженый желудок. Я надеюсь поиметь имя в журналистике, а современный репортер — он как сапер в чине сержанта: ошибается лишь однажды, но если рискует и не ошибается, то за год, за два имеет шанс дослужиться до генерала. Я опасаюсь наследников Шумилова, но не трепещу перед ними. Так что по поводу меня особенно не комплексуй, ладно?

— Ты знаешь, кто унаследовал «Октал»?

— Хо! Еще бы! Половина Москвы знает. Шумилов был вдовцом. Его дочь, семнадцатилетняя разгильдяйка, учится в Лондоне. Реальный наследник — Зусов, Иван Андреич, двоюродный брат усопшего. Шумилов всячески чурался двоюродного братца и умело от него отмежевывался, что было совсем несложно — Зусов обитает вне Москвы, в махоньком городишке посреди России. Мал золотник, да дорог. Родной Зусову городок — точка пересечения транспортных маршрутов, и у себя дома Иван Андреич и царь и бог. Иначе говоря, Зусов — солидный мафиозный Папа регионального масштаба. Бизнесы двоюродных братьев до сих пор не пересекались. Когда убили Шумилова, Зусов приехал в Москву и первым делом обратился к Николаю Самохину. Контора Самохина очень и очень авторитетная, в том числе и в среде мафиози. Николая Васильевича многие сомнительные личности почитают как своего рода арбитра в полукриминальных и откровенно бандитских разборках. До сих пор Самохина не удавалось ни подкупить, ни запугать. Я подозреваю, Зусов обратился в поисках правды об убийстве Шумилова к столичным мафиозным боссам, а те порекомендовали ему сыщика Самохина.

— Откуда ты все это знаешь? Не поверю, что все тобою сказанное известно «половине Москвы»!

— Я же объясняла уже — готовила серию серьезных статей для «МТ».

— И не боялась? Только не нужно опять сравнивать себя с сапером. Скажи честно, тебе не боязно было копаться во всем этом экономическом дерьме?

— Если бы статьи были напечатаны, вся ответственность легла бы на нашего главного редактора. Он сподвигнул меня писать, а в последний момент струхнул. Или не получил «добро» от людей, финансирующих газету, я не знаю, но мне жутко обидно за впустую проделанную работу. Представить себе не можешь, сколько времени и сил я потратила, чтобы встретиться с Зусовым. Страшно вспоминать! Бояться было, честное слово, некогда.

— Ты с ним встретилась? С Зусовым?

— Не совсем. Он вместо себя прислал гонца, который популярно объяснил, что искать аудиенции у Ивана Андреевича — дело бесперспективное. Вот здесь вот, на твоем месте за кухонным столом сидел «служащий» сеньора Зусова, пялился на мои сиськи и намекал, мол, Папа Ваня могут и осерчать, пужал бедную девушку, скотина такая. Представляешь, притащился с улицы в грязной обуви, в мокрой куртке, как был, вперся в кухню. Даже кепки не снял. Так и сидел, в кепочке по моде ЛДПР середины — конца девяностых, зубом на меня цыкал! Ну, я, естественно, не...

— Погоди-ка, погоди-ка! Не врубился я насчет кепочки. Человек Зусова носит кепку-"жириновку", да?

— Да, и что с того?

Инна посмотрела на Игната с подозрением, готовая задать вопрос типа «Ты чего? Знаком с толстомордым типом в кепочке? Видел его? Встречался?», но Игнат ее опередил, ткнул пальцем в давно потухшую сигарету и попросил:

— Выброси, пожалуйста, окурок в пепельницу. Пахнет отвратительно, а ты этакую вонючку в руках держишь, фи!

— Чистоплюй! — фыркнула Инна, однако окурок выбросила.

— Нет, правда — отвратительный запах. Не обижайся. Я, как закодировался от табакокурения, так стал очень к запахам восприимчивый.

— Ты прям как моя мама. Она тоже раньше курила, а как бросила, терпеть не может табачные запахи.

— Слушай, а где твои родители? Они, случайно, сейчас не нагрянут?

— А если в и так? Мы разве чем-то предосудительным занимаемся?

— Боюсь и твоих предков, до кучи, усадить на вышеупомянутую информационную мину. Правильно говорил Самохин — общение со мной опасно для третьих лиц.

— Расслабься, предки живут и здравствуют в славном городе Твери. Мама — учительница, преподает литературу, папа — военный в отставке, полковник...

Инна с большой охотой начала рассказывать про своих родителей. Игнату сразу стало понятно — она их любит и гордится ими. Замечательно! Ткнул, как говорится, «пальцем в небо», а точнее — в окурок, и попал, куда надо, наобум нарвался на тему, способную отвлечь Инну от насущных ужасов, а главное, от вопроса про кепочку.

«Нет уж, миссис Кривошеева! Хватит с вас опасных подробностей моей многострадальной жизни», — думал Игнат, делая вид, что ему очень интересно лирическое отступление про обожаемых предков Инессы Александровны.

— Игнат, ты меня не слушаешь!

— Обижаешь, слушаю, и внимательно. Твой папа, полковник Кривошеев, служил в Главном разведывательном управлении... Сделай мне, пожалуйста, кофе или, лучше, еще чая.

Инна, продолжая говорить, занялась мелкими кухонными хлопотами.

— Я вот что думаю: мы с тобой понятия не имеем о взаимоотношениях Николая Самохина с братом. А вдруг Николай давно планировал устранить Виталия? Они же оба владеют частным детективным агентством. Представился подходящий случай повесить смерть Виталия на тебя, Николай этим случаем взял и воспользовался...

Инна подогревала чайник, снова заваривала чай, разыскивала в кухонном буфете остатки печенья и стратегические запасы конфет и говорила, говорила, говорила. Игнат ей поддакивал, изображая внимание на лице, но думал о своем.

«Все ваши версии и предположения не верны, милая журналистка, — думал Игнат. — Вы до сих пор уверены, что засада возле моего дома — провокация Самохина. Вы фантазируете, а между тем с вашей неоценимой помощью я сумел расставить на доске все фигуры, понять логику ИГРЫ, увидеть чужие ходы и многое осмыслить. Полчаса, час спокойных размышлений — и я найду абсолютно все ответы на все вопросы, решу поставленную судьбой задачку и придумаю, как переиграть гроссмейстера Самохина!»

— ... вот что я по этому поводу думаю! Держи чай, Игнат. Угощайся остатками печенья, доедай конфеты.

— Спасибо... Инна, а как ты выходила на Зусова? В смысле, где он квартирует в Москве?

— Бес его знает, где он живет! Я, когда с Самохиным общалась...

— Ты встречалась с Николаем Васильевичем?!

— А как же! И у Самохина брала интервью, и еще много у кого. Другое дело, что все мои интервью никуда не пошли, легли мертвым грузом в стол главному редактору... Ну так вот, я, когда с Самохиным общалась, попросила свести меня с Зусовым, он обещал, и вскоре ко мне домой без звонка явился амбал в кепочке...

— Мне ужасно повезло, что я додумался к тебе обратиться! — поспешил сменить тему Игнат.

— Конечно, повезло! Я знаю, как нам быть, как действовать дальше. Отдыхай, пей чай. Все будет о'кей, Игнат!

— И как же, по-твоему, жить дальше?

— Очень просто! Доживем до завтрашнего утра. Завтра утром возвращается из командировки мой друг. Он нам поможет.

— Друг?

— Папин ученик. Так его папа называет: «ученик». Он служил под началом отца, пока папа не вышел в отставку. Мой друг — офицер ГРУ. Отличный парень, некоторым образом — моя «крыша». Алексей полностью в курсе всех моих заморочек, я попрошу, он поможет и нам выпутаться.

"А что ты хотел, прорицатель хренов?! — загрустил Игнат. — Чтоб у такой женщины и не было «друга»? Фиг тебе!"

— И во сколько завтра нарисуется твой дружок Алеша? — спросил Игнат, придирчиво рассматривая чайную ложку.

— Прилетает самолетом, кажется, в двенадцать.

— Ты же сказала утром.

— Для меня утро начинается не раньше одиннадцати. Я «сова», спать укладываюсь около трех, привыкла работать по ночам, статейки сочинять... Ой! Да ты, гляжу, загрустил! Ну, мужики, один смех с вами! Все из себя такие крутые, спасу нет! Влом одному крутому у другого попросить о помощи.

— Может быть, твой Алеша из ГРУ и крутой, но я, Инна, совсем не крут, ты во мне ошибаешься.

— Не прибедняйся! Ты мужчина — в полном смысле этого слова! Уж поверь на слово, я в состоянии отличить настоящего мужчину от недоразумения в штанах — довелось побывать замужем за рефлексирующим интеллигентом, научилась разбираться в самцах. Однако хватит трепотню разводить. Я сейчас в магазин сбегаю, харчей прикуплю. Заодно Альму выгуляю, а ты полезай в душ. После ночи в лесу и беготни, извини, но тебе надо помыться. Вернусь, поужинаем и баиньки. Сразу предупреждаю: ты спишь на кухне, на раскладушке, о жарких объятиях симпатизирующей тебе женщины и не мечтай!