Сен Весто - ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей Страница 3

Паучок откашлялся, прочищая горло и восстанавливая пошатнувшееся душевное равновесие.

Потом буйволы кончились, но началось переселение народов.

Приближающийся топот великого множества ног сменился отчетливым треском сучьев, и на поляну вылетел поток диких злых лошадей, несущих на себе не менее диких и злых всадников. Всадников оказалось меньше, чем лошадей, у каждого за спиной было приторочено по длинному ножу и еще более длинному луку, и родовые морды волков на гербах враждебно смотрели на мир, пролетавший мимо. Гунны шли сплошным потоком, черные лошади хрипло дышали, всадники молча глядели вперед, туда, где ярким пятном висела луна и стоял старый лес; сотрясая землю, новое пришествие проносилось под Паучком, с грохотом по прямой пересекая его полянку и исчезая на другой ее стороне, проваливаясь в ложбину и уходя куда-то по направлению к Западу.

Свесившись встрепанной головой вниз, Паучок озадаченно и ошеломленно смотрел, как Великое Переселение Народов под ним ломает налаженный режим и распорядок дня, затем поднял глаза к повисшему прямо перед ним диску луны, пытаясь понять, что, собственно, происходит. Ветви под ним сотрясались.

Когда все стихло, казалось, прошла вечность.

Под деревом ничего было не разглядеть. У него сердце начинало работать с перебоями от дурных предчувствий. Паучок всматривался туда, где в свете звезд угадывались длинные серебряные нити с остатками несчастной паутины и где прежде целая бригада пауков в поте лица трудилась с целью максимально упростить ему жизнь. Там не было нигде никого.

Суки, искренне сказал он.

Окончательно отказавшись от идеи отдаться сегодня крепкому здоровому отдыху, Порция, закутавшись в одеяло, вышел на порог постоять посмотреть на луну и звездное небо. В руке у него был стакан, и из него поднимались плотные горячие испарения. Воздух стал заметно свежее.

Вселенная содержит информацию. Вселенной нет необходимости ее распространять. Зависимость перепутанных-сцепленных состояний от случая при их полном игнорировании любых расстояний и раньше не внушала ему большого доверия. Ты передаешь неизвестное никому квантовое состояние безответственным лицам, а потом нарушается привычный распорядок дня. Вид черной большой дикой кошки, от хорошего настроения и здоровья кувыркающейся на зеленой лужайке, всегда непроизвольно вызывал у бестолковой дичи и мелких падальщиков непреодолимое желание присоединиться тоже, что не пришло бы в голову делать ни одному даже самому последнему болвану из хищников.

До сих пор он попросту пользовался тем, что система объектов всегда и во всех условиях обладала определенным квантовым состоянием – в отличие от него. Поскольку он был отдельным объектом, на него этот закон не распространялся: никаким квантовым состоянием он не обладал и никому ничего был не должен. Такое положение дел обладало целым рядом преимуществ, которыми он в меру своих сил и беззастенчивости пользовался. Теперь что-то пошло не так.

Сверху вниз скользнула фигура в сопровождении лесных терпких запахов и блеска далеких звезд.

– Чего не спим, – озабоченно осведомился Гермес. Сегодня на нем было странное, очень свободного покроя и в то же время строгое черное одеяние с закатанными до подмышек рукавами, а из-за пояса слева торчали две длинные рукояти самурайских мечей. Поводья в его руке украшали хлопья свежего снега, античная колесница под ним вся просто звенела от статического электричества.

Паучок усмехнулся.

– Это непросто сделать, когда всю ночь все подходят, трясут за плечо и спрашивают, почему не спим.

Гермес оценивающе смотрел на горизонт, словно прикидывал возможные последствия грядущих потрясений. Знаменитые сандальки с крылышками на его крепких ногах прямо светились в темноте от желания куда-нибудь лететь и что-нибудь топтать. Невооруженным глазом было видно, как они до предела наэлектризованы от трения и сейчас только ищут, на что разрядить скопившееся за день напряжение.

– Куда это все так рванули? – спросил Гермес. Он озабоченно разглядывал залитую лунным светом голубую полянку.

Паучок смотрел на стакан в руке.

– За дровами, – сказал он, подумав. – Я так понимаю, теперь их будет много.

Порция старался быть скромным. Охота обещала быть поистине большой. Заглянув на дно стакана, он допил, что осталось.

Гермес с сомнением глядел в направлении, где Лес выглядел заметно более редким. Он засобирался.

– Ладно, еще увидимся, – сказал он. Мысли его были уже далеко отсюда.

– Братья!.. – раздался внизу прямо под деревом чей-то визгливый сорванный голос, когда Паучок наконец благополучно провалился в сладкую истому глубокого тревожного сна. – Истинно говорю вам: враги не дремлют! Мы должны сделать все невозможное!.. Когда наполнится чаша терпения и мы откроем глаза!.. Я спрашиваю вас: что еще оставлено нам, кроме внутреннего закона у нас внутри и звездного неба у нас над нами!..

Чудовищным усилием оторвав голову от не успевшей даже еще толком помяться подушки, еще не вполне постигая содержание нового эпизода, но уже зная, что последует дальше, он сел, потом медленным, невыносимо долгим движением открыл глаза, глядя на свои тапочки и не видя в них ничего, кроме орудия убийства.

Потом стало удивительно тихо.

Паучок опустился головой на подушку.

Когда в его сон с неторопливым грохотом въехали танки и прямо через него отправились прокладывать в Лесу просеку, тускло блестя в свете луны голубыми бронированными бортами и с хрустом выворачивая деревья, он впервые всерьез усомнился в надежности границ своего рассудка. Танки шли как у себя дома, один за другим слаженной колонной, ломая дырчатыми гусеницами все представления о возможном, с ревом выпуская прямо вверх струи дыма. Они направлялись непосредственно к раз и навсегда намеченной цели, не отвлекаясь на второстепенные детали и поваленные деревья, аккуратные черно-белые кресты на их клепанной стали неясно отсвечивали, держась в тени накрытых маскировочных сетей и еловых лап. До пояса выставившись из верхних люков наружу, сидевшие на грубых прямоугольных башнях «Королевских Тигров» танкисты мерно покачивались корпусами в такт неровностям рельефа и капризам ревущих моторов, антенны покачивались вместе с ними. На дырчатых поверхностях пулеметов, торчавших у люков, масляно отражалась луна. Вся земля торжественно подпрыгивала, окружающая среда подпрыгивала вместе с ними, Паучок терпеливо смотрел, не отрывая от постели головы, как мерно подрагивают у него перед носом лохматые ветви пихты. Эта ночь оказалась длиннее, чем он рассчитывал.

Классическая квантовая теория информации обладала рядом неприятных следствий. Как выяснилось, наведенные перепутанные состояния имели склонность к дальним переселениям. В таком качестве теория информации его не устраивала. Ночью он предпочитал спать.

Он не помнил, сколько так лежал, пока не понял, что речка, по которой он с монотонным железным лязганьем плыл, совсем обмелела и теперь не столько несла по течению, сколько все чаще била в низ его плота, цепляя днище камушками. Камушек было много, за камушками лежали пороги, с которых, брызгая во все стороны, срывались потоки воды, дальше шло уже что-то совсем несуразное, он решил, что надо отсюда куда-нибудь выбираться, где не так мелко и не так брызгает, но тут он сорвался вниз, да так, что его накрыло с грохотом, он предпринял все возможное, чтобы оказаться наверху положения, но наверху оказалось еще хуже, ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он сидит на своей постели, а прямо через его несчастную, изрытую временем, познавшую все страдания познания земляничную полянку на сумасшедшей скорости несутся банды гуннов.

Теперь гунны шли назад – очевидно, за подкреплением. Они беспорядочно возвращались, бегом все вместе, как уходили на Запад, верблюды под ними грузно бежали, высоко поднимая пятки и не нуждаясь в дополнительных уговорах. Гунны смотрели строго вперед, и вид теперь у них был значительно менее уверенный.

Паучок закрыл глаза. Ему все еще хотелось лечь на плот и выбраться туда, где не так трясет.

…

Прямо над несчастной полянкой висело изъеденное ночью пятно исполинской луны. Под ее голубым светом лежавшие длинные тени упирались в стену неподвижного Леса, и через них, не считаясь с неудобствами и пройденными расстояниями, мчались встрепанные тени.

Теперь возвращались танкисты. Они передвигались все вместе, налаженной плотной колонной, нигде не останавливаясь и не задерживаясь, горячие черные кони под ними прижимали уши и шли на пределе возможного, с топотом вылетая на земляничную полянку, выбрасывая из ноздрей облака перегретого пара и заставляя подпрыгивать почву. В Лесу было время самых крепких снов.