Сидни Шелдон - Полночные воспоминания Страница 33

Поднадавлю – и ты евнух. Придется тогда тебе остаток жизни пропеть сопрано в тюремной камере. – Тони Риццоли взглянул на часы. – Бог мой, да мои две минуты давно истекли. – Он встал. – Даю тебе шестьдесят секунд, решай: или я ухожу отсюда твоим партнером, или пеняй на себя.

Казалось, за несколько минут Константин Демирис постарел лет на десять. В лице не осталось ни кровинки. Он ничуть не заблуждался относительно того, что произойдет, если вся правда относительно суда выйдет наружу. Газетчики съедят его с потрохами. Все будут видеть в нем чудовище, убийцу. Кому-нибудь может даже прийти в голову поинтересоваться обстоятельствами смерти Ставроса и Чотаса.

– Твое время истекло.

Константин Демирис с трудом кивнул:

– Ладно, – прошептал он. – Ладно.

Тони Риццоли одарил его жизнерадостной улыбкой:

– А ты не дурак.

Константин Демирис медленно встал.

– Так и быть, один раз я тебе уступлю, – сказал он. – Не хочу знать, как ты это устроишь и когда. Пущу вашего человека на одно судно. Это все.

– Договорились, – сказал Тони Риццоли. И подумал: «А может, ты так и умен. Разочек перевези контрабандный груз героина, и ты на крючке, крошка Коста. Теперь никуда ты от меня не денешься». Вслух он повторил: «Конечно, договорились».

К себе в гостиницу Тони Риццоли возвращался в приподнятом настроении. «Блеск! Этим агентам по борьбе с наркотиками и в голову не придет заняться флотом Константина Демириса. Господи, да теперь ни один его корабль не уйдет без моего груза! Деньги так и посыпятся. „Снежок“ и „Старье“ прости, Виктор, (он рассмеялся вслух) древности».

Риццоли вошел в телефонную будку на улице Стадиоу и дважды позвонил. Первый звонок был в Палермо, Питу Люкке:

– Можешь забирать отсюда своих горрил, Питт, и отправлять их в зоопарк, где им место. Груз готов к отправке. Морем.

– Ты уверен, что все будет в порядке?

Риццоли рассмеялся:

– Надежнее, чем в Британском банке. Расскажу, когда встретимся. Есть еще хорошие новости. Отныне мы сможем отправлять посылку каждую неделю.

– Прекрасно, Тони. Всегда знал, что на тебя можно положиться.

«Так я тебе и поверил, козел вонючий».

Затем он позвонил Спиросу Ламброу:

– Все прошло как по маслу. Мы теперь в вашим родственником партнеры. – С чем и поздравляю. Рад был слышать, мистер Риццоли.

Вешая трубку на рычаг, Спирос Ламброу улыбался. «Отдел по борьбе с наркотиками тоже будет рад это слышать.»

Константин Демирис засиделся в своем кабинете далеко за полночь, раздумывая над новой проблемой. Он отомстил Ноэлли Пейдж, и теперь она снова тянулась к нему из могилы. Он открыл ящик стола и достал фотографию Ноэлли в рамке. «Привет, сучка. Бог мой, как же хороша! Значит, решила, что можешь меня уничтожить. Что же, поглядим. Поглядим».

Глава 15

Сент– Мориц был просто очарователен. Многомильные лыжные спуски, дорожки для пеших прогулок, трассы для бобслея и санок, соревнования по водному поло и еще дюжина всякой всячены. Когда Кэтрин впервые увидела маленькую деревню, расположенную на берегу сверкающего озера в долине Энгадайн на южном склоне Альп, между Целериной и Пиз Наиром, у нее захватило дух от восторга.

Кэтрин и Кирк Рейнольдс остановились в знаменитом отеле «Палац». Вестибюль был заполнен туристами из многих стран.

Кирк Рейнольдс обратился к дежурному:

– Для мистера и миссис Рейнольдс был заказан номер.

Кэтрин опустила глаза: «Надо было надеть обручальное кольцо». Ей казалось, что все вокруг смотрят на нее и обо всем догадываются.

– Совершенно верно, мистер Рейнольдс. Номер 215. – Дежурный протянул ключ коридорному, который сказал: «Сюда, пожалуйста».

Их проводили в премилый, просто обставленный номер, из окон которого открывался чудесный вид на горы.

Когда коридорный вышел, Кирк Рейнольдс обнял Кэтрин:

– И сказать не могу, как я счастлив. – Надеюсь, я тебя не разочарую, – ответила Кэтрин. – Это… все было так давно, Кирк.

– Не волнуйся. Я не буду тебя торопить.

«Он такой милый, – подумала Кэтрин, – но что он скажет, когда я расскажу о моем прошлом?» Она никогда не говорила ему ни о Ларри, ни о судебном процессе, ни о других ужасных вещах, которые с ней случились. Ей хотелось считать его близким человеком, довериться ему, Но что-то ее удерживало.

– Распакую-ка я вещи, – сказала Кэтрин.

Медленно, слишком медленно раскладывая одежду, она вдруг осознала, что тянет время, боясь, что не останется ничего, чем бы себя занять, а больше всего боясь того, что может последовать дальше.

Она услышала, как из другой комнаты Кирк позвал: «Кэтрин…»

«Господи, вдруг он сейчас скажет: давай разденемся и ляжем в постель». С трудом она нашла в себе силы ответить: «Да?»

– Почему бы нам не выйти на улицу и осмотреться?

Кэтрин почувствовала огромное облегчение.

– Прекрасная мысль, – сказала она с энтузиазмом. «Что это со мной? Я здесь, в одном из самых прекрасных мест на земле, с приятным мужчиной, который меня любит, а дрожу от страха?»

Рейнольдс посмотрел на нее как-то странно:

– Ты в порядке?

– В полном, – весело ответила Кэтрин. – В полном порядке.

– У тебя обеспокоенный вид.

– Да нет. Просто думала… о лыжах. Говорят, это опасно.

Рейнольдс улыбнулся:

– Не волнуйся. Мы начнем завтра с покатых склонов. Пошли.

Они надели свитеры и теплые куртки и вышли из гостиницы. Воздух был чист и прозрачен.

Кэтрин глубоко вздохнула:

– Просто чудесно! Мне здесь ужасно нравится, Кирк.

– Ты еще ничего не видела, – усмехнулся он. – Летом тут намного лучше.

«Захочет ли он видеть меня летом? – задумалась Кэтрин. – Или я его полностью разочарую? Почему я никак не могу перестать беспокоиться?»

Деревенька Сент-Мориц была очаровательна, эдакое средневековое чудо с маленькими лавчонками, ресторанами и шато, разбросанными среди величественных Альп.

Они бродили по магазинчикам, где Кэтрин купила подарки для Эвелин и Уима. Они заходили в кафе и ели мясо, жареное в кипящем масле.

Во второй половине дня Кирк нанял сани, в которые была запряжена гнедая лошадь, и они долго катались по заснеженным дорожкам между холмами, и снег скрипел под железными полозьями.

– Нравится? – спросил Рейнольдс.

– Очень, – Кэтрин посмотрела на него и подумала: «Я позабочусь о том, чтобы ты был счастлив. Сегодня. Обязательно сегодня. Ты будешь счастлив сегодня».

В тот вечер они ужинали в ресторане в Стибули, напоминавшем старую деревенскую таверну.

– Эта комната была построена в 1480 году, – сказал Кирк.

– Тогда хлеб лучше не заказывать.

– Что?

– Просто пошутила. Извини.

«Ларри всегда понимал мои шутки. Почему я все время о нем думаю? Потому что не хочу думать о сегодняшнем вечере. Чувствую себя Марией-Антуанеттой перед казнью. Не буду есть торт на десерт.»

Еда была великолепна, но Кэтрин так нервничала, что ей было безразлично, что она ест. Когда ужин подошел к концу Рейнольдс предложил: – Поднимемся наверх? Я договорился, что с тобой позанимаются лыжами завтра рано утром.

– Конечно. Прекрасно.

Когда они поднимались наверх, Кэтрин все время ощущала, как сильно бьется ее сердце. «Сейчас он скажет: давай сразу ляжем в постель. И почему бы ему так не сказать? Для этого я сюда и приехала, так ведь? Не на лыжах же кататься».

Они подошли к номеру, Рейнольдс открыл дверь и зажег свет. Они прошли в спальню, и Кэтрин не могла отвести глаз от огромной кровати, которая, казалось, занимала всю комнату.

Кирк внимательно наблюдал за ней:

– Кэтрин, тебя что-то беспокоит?

– Что? – она слегка рассмеялась. – Конечно, нет. Я… просто я…

– Просто что?

Она безмятежно улыбнулась ему:

– Ничего. Все в порядке.

– Прекрасно. Тогда давай раздеваться и ложиться спать.

«Именно так я и думала. Разве обязательно было это говорить? Можно вполне обойтись и без слов. Все называть своими именами – это… как-то грубо».

– Что ты сказала?

Кэтрин сразу и не поняла, что говорит вслух.

– Ничего.

Она подошла к кровати. Такой большой она никогда не видела. Сооружение только для любовников, и никого больше. Для спанья она не годилась. Это была кровать…

– Ты раздеваться собираешься, дорогая?

«Действительно? Когда же это я последний раз спала с мужчиной? Больше года назад. И этот мужчина был моим мужем».

– Кэтти?…

– Да… («Я разденусь и лягу в постель, и ты будешь полностью разочарован. Не люблю я тебя, Кирк. Не могу спать с тобой.») Кирк…

Уже наполовину раздевшись, он повернулся к ней:

– Да?

– Кирк… Я… прости меня. Ты меня возненавидишь, но я не могу. Мне ужасно жаль. Ты, наверное, думаешь, что я…

Она видела, как он разочарован. Но все же он попытался улыбнуться:

– Кэтти, я же сказал, что буду терпелив. Ты еще не готова, я понимаю… Все равно нам здесь чудесно.