Джейк Арнотт - Подснежник Страница 33

– Ты хочешь, чтобы я бросил тебя здесь?

Вытираю нос тыльной стороной ладони и вижу кровь. На улице дьявольски холодно, а на мне только плавки и пальто. И шляпа. Поднимаюсь на ноги и кое-как отряхиваюсь. Поправляю шляпу.

– Извини, Гарри.

– То-то же! Ладно, идем.

Позади нас с грохотом распахивается дверь. Слышится крик. Это Фредди Берд и его болваны-джорди.

– Только посмей еще появиться здесь, Джек! – Фредди швыряет мне мою одежду. Я подбираю разлетевшиеся брюки, галстук и остальное.

– Проваливай и больше не возвращайся!

Кто-то из джорди тоже что-то говорит, но понять его совершенно невозможно. Потом я слышу еще один голос, но кто это, я определить не могу. У человека не северный, а типично лондонский выговор, но это не Фредди. Голос Фредди я знаю. Человек шипит мне вслед:

– Давно на это набивался, Джек Шляпа!

Я огрызаюсь через плечо.

– Оставь, Джек, – шепчет Гарри, и мы шагаем восвояси.

«Ягуар» Гарри припаркован буквально за углом, поэтому мы идем прямо туда и садимся. Сам я не в том состоянии, чтобы вести машину, поэтому «зодиак» я решаю забрать завтра. Пока же мы едем по Верхней улице к «Ангелу». Уличные фонари, проносясь за окном, пульсируют у меня в висках. Чувствую себя отвратительно. Тошнота внезапно подступает к горлу, и я опускаю стекло и высовываюсь наружу. Успел. Блевотина бьет фонтаном, и я только стараюсь целиться в сторону обочины, чтобы не испачкать до блеска отполированный борт машины Гарри.

Ветер бьет в лицо. Он высушивает мокрые следы вокруг губ. Он бьет меня. Моя голова торчит из окна, и меня вдруг словно бьет молнией. Мэдж. Мгновение, когда я вытолкнул ее из машины. Я ее просто толкнул. У меня и в мыслях не было выбросить ее из машины. Просто она пилила меня. Пилила и пилила. Я велел ей заткнуться. И проваливать на все четыре стороны, если ей так хочется. Я толкнул ее… Я не знал, что дверца плохо закрыта. Мне просто хотелось толкнуть ее посильнее, и я толкнул. А получилось, что я вышвырнул ее из машины на полном ходу.

Отчетливо помню, какой был звук, когда она вылетела наружу и ударилась об асфальт. Свист ветра. И тупой удар, когда ее тело ударилось о покрытие Большой Северной дороги. Я не хотел. Правда не хотел. Теперь Мэдж в больнице. У нее сломан позвоночник. Она останется калекой на всю жизнь. Самое плохое, что никто не винит в происшедшем меня. Я знаю, что Мэдж не настучит. И никто не обвинит меня. Я не виноват. Это был несчастный случай. Самый обыкновенный несчастный случай!.. Никто не спорит. Не возражает. Но за спиной я часто слышу: «Он вышвырнул свою последнюю подружку. Нет, правда… Толкнул – она и полетела!..» Это шутка, вероятно. Ха-ха. Всем смешно. Никто не обвиняет меня впрямую. Никто не говорит мне правды в глаза, так что я не могу оправдаться, не могу сказать, что сделал это не нарочно. Все знают, как было дело, но никто меня не винит. Ни один человек. Кроме меня.

Я все дальше высовываюсь из окна «ягуара». Уличные фонари со свистом проносятся рядом с моей головой. Я думаю… думаю. В самом деле, почему бы нет? Давай, высунься подальше. Покончи с этим, жалкий слизняк! Таблетки, спиртное… Ты уже совсем лысый, да и член у тебя не стоит. Ты больше не человек, не личность – ты самый настоящая развалина. Псих. Давай же, покажи им. Если у тебя осталась хоть капля мужества, ты сделаешь это. Сделаешь!

Я нажимаю на ручку дверцы. Тихо щелкает замок. Дверца распахивается.

– Ты что, сдурел?! – ревет Гарри.

Я мертвой хваткой вцепился в дверцу. Не могу разжать пальцы. Просто не могу, и все. Мне не хватает смелости. Визжат тормоза, машина резко останавливается, и меня выбрасывает из салона. Я лечу по воздуху, потом шлепаюсь в водосточный желоб. Задницей.

– Ты что?

Гарри, высунувшись из машины с пассажирской стороны, смотрит, как я хватаюсь за бордюрный камень и пытаюсь встать.

– Ничего. Просто дверца открылась.

Гарри только качает головой. Ну и вид у меня, наверное… Расквашенный нос, щеки в засохшей блевотине, скула, по которой заехал чертов джорди, начинает опухать, костяшки пальцев разбиты в кровь, а сам я сижу на тротуаре в одних плавках и Гаррином пальто с бархатным воротником. Черт, шляпа!! Где моя чертова шляпа?!.. Ведь я лыс как коленка. Как бритый бабский лобок.

Вытаскиваю из желоба шляпу, отряхиваю, нахлобучиваю на лысину.

– Садись, поехали.

Мелькают желтые уличные фонари. Кингс-Кросс. Уэст-Энд. Наконец мы подъезжаем к шикарной хате Гарри в Челси. Домофон. Гарри нажимает на кнопку, потом на вшивом маленьком лифте, больше похожем на клетку, мы поднимаемся наверх. Дверь открывает смазливый блондинчик, которого Гарри третьего дня щупал в «Звездной пыли». Тревор, кажется. Новый мальчик на содержании? Тревор смотрит на меня с плохо скрываемым отвращением. Ничего, красавчик, привыкай…

Гарри заталкивает меня в душ. Швыряет мне пижонский шелковый халат. Тревор варит на кухне кофе. Завязываю халат и выхожу. В этой штуке я, наверное, и сам выгляжу как заправский педрила. Кошусь на себя в зеркало. Тихий ужас! Глаза у меня как у Белы Лугоши, волосы – не хуже, чем у дядюшки Фестера.

Сажусь на диван. Шелк скользит по кожаной обивке. Одергиваю халат, прикрывая колени. Разговариваю с Гарри. Он: «Что же все-таки случилось?» Я: «Мэдж…» И тут я выкладываю все. Слова рвутся из горла, как рвота. Вылетают изо рта, как Мэдж вылетела на Большую Северную дорогу. И я действительно перестаю сдерживаться. Ай-яй-яй! Я бормочу и всхлипываю, как ребенок.

Гарри кладет руку мне на плечо.

– Все в порядке, Джек. Как ты и сказал, это был самый обыкновенный несчастный случай.

Я больше не всхлипываю. Глотаю соленые слезы и горькую от табака слюну.

– Ну, возьми себя в руки, – ласково говорит Гарри и треплет меня по руке. – Ты же можешь, я знаю.

Внезапно он бросает на меня пронизывающий, мрачный взгляд, от которого у меня мороз бежит по коже.

– Мы все совершали страшные поступки, Джек, – холодно добавляет он.

И снова я чувствую, как по коже бегут мурашки. Кто-то прошел по моей могиле. Давно на это набивался, Джек Шляпа!.. У Гарри совершенно мертвые глаза. В них – ничего. Пустота. Стоит заглянуть в них, и сразу становится ясно: он убивал людей. Убивал сам или видел, как убивают, но его это совершенно не трогает. Он способен причинить боль и при этом остаться совершенно спокойным. Он может внушать ужас – и не бояться. Он мог бы убить вас, и последним, что вы увидели бы в своей жизни, были бы пустые, безжизненные глаза, глядящие вам прямо в душу и не выражающие ничего, кроме ледяного равнодушия и скуки.

Гарри быстро моргает, словно выключая этот свой взгляд, и вот он уже ухмыляется.

Я улыбаюсь в ответ. Гарри все еще верит в меня. А мне нужна эта его вера. Нужен кто-то, кто знает – я еще на что-то способен. Что где-то во мне еще есть капелька мужества.

– Прости, что назвал тебя «вонючим педиком», Гарри.

Тревор вскидывает голову. Изумленно выгибает темные, «соболиные» брови.

Гарри хохочет.

– Ничего, ничего, – говорит он и подмигивает Тревору. – Твое счастье, что я не такой обидчивый, как Жирняга Рон. А теперь давай-ка спать, дружище. Ты не забыл – завтра нас ждет одно маленькое дельце? Мы едем в аэропорт.

Я просыпаюсь в полдень. Принимаю душ и бреюсь в просторной ванной комнате Гарри. В аптечке стоит аптечная склянка, полная каких-то таблеток. Читаю этикетку. «Стематол». Никогда о таком не слыхал. Интересно, что у Гарри на уме?

Тревор кормит меня яичницей со шкварками. Он вычистил мой костюм, отпарил и слегка отгладил. Справился лучше, чем любая цыпочка. Похоже, Гарри на правильном пути.

Беру взаймы рубашку из Гарриного гардероба. Рубашка фирменная, из дорогих. Одеваюсь и разглядываю себя в высоком, в рост, зеркале. Потом надеваю шляпу. Она слегка помята, и я несколькими щелчками придаю ей подобие желаемой формы. В это время входит Гарри. На нем пиджак спортивного покроя и рубашка с открытым воротом.

– Ты готов? – спрашивает он.

Я надвигаю шляпу чуть ниже на лоб.

– Да.

Гарри смотрит на меня в зеркало и хмурится.

– Шляпы уже не носят, Джек.

– Это потому, что люди утратили чувство стиля.

Кроме того, у меня почти не осталось волос.

– В этой шляпе ты похож на чертова гангстера из кино!

– Ну и пусть. – Я пожимаю плечами (а-ля Кэгни, конечно) и замечаю в зеркале собственную дурацкую ухмылку.

– Ладно, идем. Все равно мы только посмотреть.

Опускаемся в крошечной клетке лифта в вестибюль.

– Вот что я хотел сказать тебе, Джек. – Голос Гарри звучит негромко и очень серьезно. – Тебе нужно завязывать с выпивкой. И с этими твоими гребаными таблетками тоже.

– Ерунда, Гарри. Я себя контролирую. Вчера я просто немного расслабился, только и всего.

Но Гарри не проведешь.

– Брось, Джек. Я же видел…