Айдар Павлов - Время Полицая Страница 38

Упырь уснул вечным сном. Все готовились к Новому Году.

12

..............декабря, 1991.

Брюхо Вадика Романова, должника, проходимца без крыши и обворованного жениха, распирал длинный, широкий кинжал - ему казалось, не меньше того полотна, за которое он держался на пару с Ахмедом.

Вадим замычал, пошевелил указательным пальцам и заставил себя перевернуться на спину.

Оказавшись на спине, он погладил пузо. Снаружи ничего не торчало, следовательно, эта гадость находилась внутри. Он приподнял свинцовые веки и увидел рядом с собой револьвер. Потом - куртку.

- М-м-м-м-м-м-м-м-м…

Он дотянулся до кожанки, сунул руку в карман. Скорее всего, машинально, чтобы достать сигареты. Вместо сигарет на ковер высыпалась какая-то мелочь.

- Настя, засранка, - пробубнил Вадик. - На чай оставила воровка трахнутая! Я ж придушу тя, зараза! M-м-м-м-м-м-м-м… Че мне налила, блин? «Кока-кола», твою мать!

Наконец, он отыскал сигареты, предпринял самоотверженную попытку сесть, и она удалась. Затем подполз на карачках к унитазу, раковине и включил воду.

Минуту, не меньше, он просто пил.

А спустя еще несколько минут портье услышал на лестнице шум. Это постоялец-трудяга из восьмого номера спускался со второго этажа: в его бледных губах висела не прикуренная сигарета, его ноги едва волочились. Чтобы не грохнуться с лестницы, он перебирал руками по стене.

Полагая, что работа над дипломом истощила студента, хозяин гостиницы сочувственно улыбнулся:

- Дело продвигается? - поинтересовался он, однако быстро понял, что здесь не тот случай.

Разбухшее рыло клиента из восьмого номера выглядело ужасно. Кое-как добравшись до фойе. Вадим важно сунул руки в карманы, сделал несколько заплетающихся шагов и свалился под рождественскую елку к радостным гномам из пенопласта.

- Что с вами?! - струхнул портье.

Вместо ответа Вадим громко зевнул.

- ... Я где? - спросил он.

- В гостинице, - прошептал портье. - В Таллинне.

- А какое сегодня число?

- Двадцать второе.

- Декабря? М-м-м-м-м... Мне это нравится: двадцать второе декабря! Мы че, больше не спим, да?

Портье пожал плечами.

- Мне нравится! - повторив Вадик. - Двадцать второе, блин. Декабря, нах... - С мучительным стоном он вылез из-под елки и, отталкиваясь руками от стены, прошелся перед остолбеневшим хозяином гостиницы в обратном направлении. - Будьте добры, завтрак в номер... Да? Я заплачу, нет проблем, доброе утро.

Часть третья 

1

23 декабря, 1991.

Поезд Таллинн - Ленинград прибыл по расписанию в половине десятого утра на Балтийский вокзал. Из него вышел недовольный мужик в кожаной куртке, серых брюках и зимних кроссовках. Его никто не встречал, более того, его никто не ждал, кроме, разве что, Кобры, загадочной цыганки, появлявшейся то здесь, то там в самые непредсказуемые моменты. Мужика звали Вадимом. В своей фамилии он уже сомневался. Раньше была Романов. Теперь черт знает что.

В дешевом привокзальном буфете он купил засохший пирожок с творогом, стаканчик прохладного кофе и стал за круглым столиком пережевывать утренний завтрак. Неторопливо разделавшись с несъедобным пирожком, он с напускным удовольствием принялся потягивать матовую муть из стакана.

Кобра подплыла к нему, словно черный лебедь, и села напротив:

- Что за гадость? - спросила она, кивнув на его стакан.

- Я пью - мне нравится, - кивнул Вадик.

- Ты похож на француза с бокалом молодого Божоле.

- А больше я ни на что не похож? - Он повернулся к цыганке в профиль. - А так? Я похож на нормального человека? Зачем тебе это надо? Почему я не подох в Таллинне? Я же за этим туда ехал? Почему я снова здесь? А? Чего тебе еще сделать? Я был в аду, Кобра! Семнадцать дней! Один бес знает, как мне удалось проснуться! Я вернулся оттуда, откуда никто не возвращается. Какого черта?! Что с меня брать? Ну, что?! Ни дома, ни людей!

- Еще есть претензии? - внимательно выслушав, спросила Кобра после паузы.

- Наверно,... наверно, я был гнидой - да? - все делал неправильно. Не знаю... Сколько можно? Что ты от меня хочешь?

- Только то, о чем мы договаривались. Я же предупреждала: перестанешь мне верить - будут крупные неприятности. Верить, а главное, хотеть.

- Пока были силы, я хотел.

- Ну, а потом что случилось?

- Потом меня напоили кока-колой, и я заснул.

- Выспался хоть? Отдохнул?

Вадим наконец засмеялся.

- А я тебе расскажу, какой у нас сегодня курс валюты, - продолжала Кобра. - Между прочим, твои акции за эти семнадцать дней круто подросли.

- Ха-ха-ха! Да что ты? Значит, подросли? Ха-ха-ха! Ну и почем? Почем нынче душонки?

- Твоя стоит сто двадцать семь косых.

- Да брось ты! Ха-ха-ха-ха! Сто двадцать семь! Поднялся! Не верю! Ха-ха-ха!

- Заткни рот, - попросила цыганка. - Ты мне веришь, и прекрасно это знаешь. Прекрати ржать, я сказала!

- А мне наплевать! Ха-ха, ясно? Ржать буду столько, сколько захочу. Мне море по колено.

- Если сейчас же не завянешь, пропоносишь последние штаны, - прошипела Кобра.

И вот, когда базар зашел о последних штанах, он вдруг испугался. Не страшно потерять то, чего нет. Но эти "последние штаны", их до обидного жалко: Вадик почувствовал, как в животе обозначились контуры того самого кинжала, который... Короче, понос дело такое, один-два смешка, и ты - вонючий засранец.

- Э... – Изменившись в лице, Вадим схватился руками за живот.

- Не смешно? - улыбнулась Кобра.

- Только не это... Только не здесь, не сейчас...

- Ладно, живи, - разрешила Кобра.

И отпустило. Переведя дух, Вадим выпрямился.

- Слушай дальше, хохотунчик. Чтобы тебе не прошляпить сто двадцать семь тонн, они побудут у меня. Пока ты летишь как сопля с балкона, тебя могут опустить на каждом углу. Лучше набей карманы мелочью - сэкономишь силы. Твои бабки от тебя не уйдут. Сыграй в "однорукого бандита" – будут деньги на карманные расходы. Рука зажила?

Он предъявил Кобре затянувшийся шрам.

- Видишь, вполне можешь сыграть в "однорукого бандита".

- Хорошо, - согласился он. - Поиграю.

- Потом зайдешь домой...

- А он есть?

- Hу, а как ты думаешь?

- Что-то не верится.

- Верится, верится, - кивнула Кобра.

- Хорошо, зайду, - согласился он.

- Потом навестишь всех, кого знаешь, и докажешь им, что ты есть.

- Каким образом?

- Ну, что-нибудь придумаешь. Может, ты все еще боишься Полицая?

Вадим пожал плечами:

- Да мне как-то пофиг. Чего я боюсь, так это обделать последние штаны.

Кобра улыбнулась:

- Поэтому его больше нет.

- Полицая?!

- Убили шакала. - Кобра постучала по столу зелеными коготками. - Никогда не поверишь кто.

- Кто?

- Миня.

- Это шутка?

- Это партия в "Чапаева". Идет игра на выбывание, хохотунчик. - Она положила на стол пятнадцать копеек и щелкнула по монетке как в детской игре "Чапаев". Пятнашка стремительно полетела к Вадику. С трудом, но он ее поймал. - Не вышибаешь ты - вышибают тебя. Надо только знать правила игры в преисподней: каким местом прикладываться и кого нельзя выбивать. Остальное можно. Проигравших много. Победитель один. У тебя немного времени: день-два и точка. Не подсуетишься - придет новый Полицай, стоимостью в сто двадцать семь кусков, покруче прежнего, - ты опять полетишь с балкона. Настя влипнет в дерьмо с твоей сумкой, и пиши пропало - ее вытащит новый Полицай... Проигравших много, победитель один. Я ненавижу проигравших. Так, даю подачки, и все. Я люблю победителей.

Кобра замолчала. Вдохновленный Вадим пожирал ее божественное темное лицо жадными глазами. Наконец, его рука поднялась и медленно потянулась через стол. Указательный палец дотронулся до щеки цыганки:

- Я хочу тебя, змея, - признался он.

Она отступила назад.

- Я сделаю, что смогу, - пообещал Вадик, убрав руку.

- Больше! - Кобра поднялась из-за стола и отправилась прочь из вокзального буфета. - Человек ничего не может, Чапаев, он как трава. Ты сделаешь больше, чем можешь.

Проводив взглядом цыганку, Вадим покрутил в пальцах пятнадцать копеек, которые она ему оставила. Пятнашка - один телефонный разговор. Позвонить папе и выразить соболезнования по поводу убийства Полицая? Или Насте? Он чувствовал, что с этой монеткой можно дозвониться, куда угодно, хоть Фиделю Кастро.

Он вышел из буфета и направился к телефону-автомату.

Набрал номера отца.

Длинные гудки, и пятнашка Кобры провалилась в таксофон.

- Алло? - ответила секретарша Надя. - ... Я слушаю.

То есть, уже не молокозавод.

- Мне нужен Илья Павлович Романов.

- Вы по какому делу?

- А он на месте?! - обрадовался Вадим.

- Что вы хотели?

- Поговорить о Полицае.

- Минуточку. Соединяю.

Через пять секунд Вадим услышал отца: