Айдар Павлов - Время Полицая Страница 39

Он вышел из буфета и направился к телефону-автомату.

Набрал номера отца.

Длинные гудки, и пятнашка Кобры провалилась в таксофон.

- Алло? - ответила секретарша Надя. - ... Я слушаю.

То есть, уже не молокозавод.

- Мне нужен Илья Павлович Романов.

- Вы по какому делу?

- А он на месте?! - обрадовался Вадим.

- Что вы хотели?

- Поговорить о Полицае.

- Минуточку. Соединяю.

Через пять секунд Вадим услышал отца:

- Да?

- Здорово, Люша.

- ... Э! - растерялся отец. - Кто вы?

- Не узнаешь?

- Нет.

- А если подумать?

- Прошу вас, не говорите загадками. Есть какие-то сведения о моем сыне?

- Его убили.

- Что вы несете?!

- Полицай убит, - повторил Вадим, дуясь от обиды за то, что батя не признает его голоса.

- Кем убит?

- Этого я не могу сказать. Жди моего звонка, Люша, я скоро перезвоню.

- Э, минуточку!! - взвыл папа.

Но Вадик повесил трубку. Общаться с родным отцом, который держит тебя не за сына, а за прохиндея, было невыносимо.

Вот тебе и Люша.

Люшей (сокращенный вариант Илюши) батьку могла звать одна женщина - очень давно и очень недолго - первая жена Романова старшего. Она же - мать младшего. Ольга с девичьей фамилией Петровская. Отец рассказывал о ней часто, но в общем-то, одно и то же: как она была прекрасна, как называла его Люшей и любила сладости, словно дитя.

Самое простое и красивое лицо на свете.

Ольга Петровская не успела привыкнуть к тому, что она Романова, как до боли возлюбивший ее город не успевает привыкать к новым именам: Петербург - Петроград - Ленинград. Она была плотью Ленинграда, пока не стала его духом. Вознесенная в туманные небеса города жертвенная дева, обожаемая, как "облака Балтики летом, лучше которых в мире этом никто не видел пока", и с влагой которых слилась, когда ей не было и двадцати, навечно. Жена и мать, не долюбившая своего сына. Теперь она ищет его и теряет, вновь находит и вновь отпускает, потому что мать всегда ищет сына. А сын - вечно стоит на коленях и из последних сил вращать землю в надежде обрести милосердие отца...

Вот так.

Увидев в Таллинне бронзового человека, Вадик уже не мог смотреть на мир так, как это делал раньше. Подобно песням Оси Блана, бронзовый бунтарь вошел в его нутро, чтобы обосноваться там навсегда. О, нет, он не бросал вызов земле и не пытался от нее сбежать (куда ему от собственной плоти?), он всего лишь тянул тупую почву, которая его родила, в холодное небо. Ведь без этого падшего ангела, на пороге смерти сочетавшего владыку бесконечности и жалкое тело земли, не бывает жизни. Ибо пока отец небесный не заметит искры божьей на необъятных просторах планеты, жадное тело земли будет всасывать своих детей, а ее саму будет топтать и глодать упырь.

2

- Один жетон, - попросил Вадим.

- Пожалуйста... - Кассир небрежно кинул ему жетончик и умиленно ухмыльнулся. Так официант уничижает клиента, запросы которого ограничиваются чашкой чая с сахаром.

Вадим находился в первом подвернувшемся зале игровых автоматов. Подойдя к "однорукому бандиту", он отправил жетон в автомат.

... Первая попытка сорвалась.

- Еще один жетон, - сказал Вадик, вернувшись к кассиру.

Тот фыркнул и посчитал нужным предупредить:

- Если вы надеетесь за один-два раза...

- Жетон!! – тихо, но грубо перебил Вадим.

- Пожалуйста.

... Он повторно дернул ручку автомата - снова вхолостую.

Тогда он выгреб из кармана последнюю мелочь и, практически не сомневаясь в успехе, высыпал на стол кассира рубь меди и серебра. Понимая, что к нему залетел ненормальный, мужик больше не обронил ни звука. По его наблюдению, народ, игравший в "однорукого бандита" делился на нормальных мужиков, готовых, не моргнув глазом, просадить и триста рублей, и пятьсот; обыкновенных людей, выкладывающих червонец-другой, а потом вовремя ретирующихся из зала; наконец, ненормальных, как этот.

"Пожалуйста, если так хочется маяться дурью..." - говорила физиономия кассира.

Но вот, закрутилось - завертелось - остановилось и... посыпалось.

Сыпалось долго и звонко. Места на блюде для выигранных жетонов оказалось недостаточно, и сыпалось на пол.

Не понимая, что могло произойти, кассир успел за это время несколько раз подняться и опуститься в своем кресле от удивления.

- Вам страшно повезло, - сказал он, когда клиент подошел менять жетоны на рубли: - Тремя жетонами взять три сотни! Кому-то еще везет.

Забрав деньги, Вадим, вместо того, чтобы прыгать от радости, зачем-то растопырил пальцы правой руки возле носа собеседника и ответил:

- Если б тебе везло так же страшно, как мне, ты бы уже лежал на кладбище.

Между тем, везение продолжало сопутствовать. Вернувшись на улицу Композиторов, 23, Вадик нашел свою квартиру в целости, сохранности и на прежнем месте. Единственное, что омрачило радость вновь обретенного дома - два дурно пахнувших трупа в прихожей: рыженький и черненький...

Накинув на бандитов простыни, хозяин квартиры решил сразиться с умным японским телефоном:

251 - 74 - 33...

Трубку сняла Настя:

- Алло?... Алло, говорите!

-... Доброе утро, - сказал Вадим.

- Доброе утро, - ответила Настя: - А кто это?

- Опять не узнаешь? Или имитируешь?

- ... Ты?!

- Ну, да. Я проснулся.

- ... Какой ужас, - прошептала девушка. - То есть, я другое хотела сказать... Я рада, что... Я даже хотела к тебе заехать…

- Даже?

- Ага.

- У нас всё только начинается, да?

- Похоже на то.

- Я же говорил: у нас одна узенькая дорожка. Я люблю тебя, подснежник. Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой...

Ему в ответ раздались короткие гудки. Телефонный провод, только что натянутый до пятой октавы, с облегчением провис. Больше октав нет. Если б Настя не бросила трубку, провод бы просто порвался.

- “Когда я тебя на руках унесу туда, где найти не возможно”? - прошептал Вадим, набирая номер отца. На сей раз номер прямого выхода - мимо секретарши, автоответчиков и прочего хлама, номер, о котором знали лишь члены семьи.

3

Илью Павловича Романова врасплох было не застать. Эта старая лиса уже две недели готовилась к обороне, теперь же, после утреннего звонка какого-то прохиндея, президент фирмы принял необходимые меры безопасности: удвоил число телохранителей, поставил на телефон записывающее устройство, надел под пиджак кобуру, воткнул в нее «макарова», ну, и так далее.

Когда с лица земли уходят народные упыри и кумиры, наблюдается удивительная тенденция предчувствия конца света. Сталина оплакивали хором, боялись, что осиротеем. Что будет хуже. А выяснилось, что хуже некуда. Полицая не оплакивали, но механизм ожидания конца света сработал безотказно. Будучи человеком дальновидным, Романов старший не мог не догадываться, что у его мальчика Пола есть враги, что их "тьма": практически всех, кого знал Полицай, можно было считать его потенциальными врагами. Пока он жил, его биоэнергетическое поле пропитывало вокруг чудовища воздух и создавало зону священной неприкосновенности. Даже мысленной неприкосновенности. Ведь не бывает ничего тайного... И враг дремал, враг не подозревал, что хуже некуда. Однако стоило конторе Романовых осиротеть, как она осталась без этой чудодейственной зоны биоэнергетической самообороны. И что теперь делает враг? Враг просыпается. Продирает глаза, вспоминает обиды, выкатывает счет и готовится к разборке. С папой. По счетчику сына.

Палыч готовился принять удар. Утренняя информация о том, что "Полицая убили", была воспринята им как сигнал к началу военных действий. Теперь главной проблемой Романова старшего становилась задача скорейшего разрешения двух популярных вопросов своего времени: "Какие силы за «этим» стоят?" и "Кому «все это» выгодно?"

В половине двенадцатого звонок "оттуда" повторился. На сей раз - по прямому телефону.

"Кто ж это успел сдать номер?" - с досадой подумал Илья Палыч и потребовал, чтобы собеседник немедленно представился.

- Я твой сын, - ответил тот.

Последовала тишина. С обеих сторон. Президент прикусил зубами дужку тяжелых очков и после паузы спросил:

- ... Не понял, вы пытаетесь меня уверить, что вы - Пол?

- Нет, я пытаюсь тебя уверить, что я твой нормальный сын, - ответили ему.

- Как вас звать? Случайно, не Вадимом Полоцким?

- Блин, меня звать Вадимом Романовым! Ясно?! А тебя звать Люшкой - понял? Моя мать так тебя называла.

- Минуточку-минуточку! - замялся папа. - По-моему, это уже не телефонный разговор. Может, встретимся?

- Может быть.

- Сейчас я, честно говоря, не совсем понимаю, что вы подразумеваете под... Но я готов вас выслушать. Да? Вы в данный момент свободны?

- Я всегда свободен.

- Прекрасно. Знаете, где мой офис?

- Прекрасно знаю.

- Сможете подъехать?