Александр Уваров - Пленники темной воды Страница 38

Таможенник посмотрел ему вслед, достал рацию и сказал:

— Костя, Николай на связи. Подготовь грузчиков, товар надо будет принять.

— Понял, — с шипением ответила рация.

— Вот! — издали крикнул водитель, ведя за собой таких же сонных своих товарищей.

— Так, — сказал таможенник с глубокомысленным видом, просмотрев переданные ему документы. — Ерунда какая-то, товарищи.

— Чего? — спросил один из водителей.

— А ничего, — ответил таможенник. — Вам что в фуры грузили?

— А что написано в бумагах, то и грузили, — сказал первый водитель, несколько уже настороженно и растеряно глядя на таможенника.

— Да в документах туфта написана, — сказал таможенник, уже не улыбаясь. — В инвойсе только минеральная вода указана, а на деле то у вас что?

Водители молчали. Двое из них искоса и весьма недружелюбно поглядывали на своего товарища, который их разбудил и теперь сдал документы не пойми кому.

— Чего-то я не понимаю, — растеряно сказал первый водитель. — Сказано же было, что документы в порядке. Всё оформлено…

— Липа здесь оформлена! — жёстко сказал таможенник. — И нечего мне тут заливать! Что, скажете, минералка у вас погружена? А, может, тент откинем и посмотрим?

Водители молчали и угрюмо переглядывались.

— От ваших фур спиртом палёным за километр тянет, — сказал таможенник. — Сейчас все подъезжаете к складу и встаёте на выгрузку.

— Как?! — ахнул первый водитель.

— Вот так, — отрезал таможенник. — Именно так! Груз выгружаете на таможенный склад. Фуры загоняете на штрафплощадку. А сами — рысью на таможенный пост. Будете объяснительные писать. Про минералку, про красивые документы и, в особенности, про того, кто и где именно вам эти документы нарисовал. Ясно?

— Ясно, — обречённо сказал первый водитель.

Таможенник, не вернув папки с документами, быстрым шагом двинулся к складу.

— Вот ведь… — пробормотал первый водитель и сплюнул. — Звонить надо, ребята. Срочно. На склад, в Таллинн надо звонить. Где телефон-то тут?

— Щас тебе таможня телефон покажет, — ответил ему один из его товарищей. — Прямой связи…

— А ведь, ежели разобраться, ты ведь мудак, Петрович, — заметил другой.

Петрович схватился за голову и пошёл к машине.

— 28 —

15 сентября, 1994, четверг, 13.22, лес в окрестностях Раннамыйза

Небо мелькнуло на миг.

Короткий миг.

Дальше — снова земля. От вкуса её уже тошнит.

Смешавшись с кровью, она скрипит на зубах.

— Слышь, ты! Герой-панфиловец! Каяться не надумал?

Кажется, его подняли. Несут. Раскачивают на руках.

Господи, ствол… То ближе, то дальше. Кора облетела и древесина светит красным, будто и залита уже кровью.

Удар!

На миг — темнота. Боль искрами брызнула в глаза, слепящим огненным шаром вылетела из темнота.

Всё, бросили на землю. Отошли.

Передышка, кажется…

Черемшов со стоном приподнялся. Присел, прислонившись спиною к дереву. Провёл пальцами по густому, тёплому, застывающему, плёнкой тянущему кожу на лице.

Кровь.

— Лоб, — прошептал, отплёвываясь, Черемшов. — Лоб вы мне, ребята, разбили. Зачем же так? Нехорошо… с пожилым человеком.

— Пожилой? — кто-то склонился над ним и ткнул носком ботинка под рёбра. — Пожил, стало быть. Ну, пожилой, расскажи.

— Что? — прошептал Черемшов.

— Ну, я не знаю, — притворно-растерянным голосом отозвался один из мучителей. — Прямо не знаю, что у тебя такого спросить… А, может, сам подскажешь? Вспомнишь, какое задание от Топоркова получил? Как людей подбирал и где ты их нашёл? Как в лес их отправлял?

— Куда оружие отвезли, сука?! — крикнул второй и косым ударом разбил Черемшову нос. — От Белого помощи ждёшь?! Пиздец твоему Белому и тебе тоже! Только тебе пиздец будет особенно долгий и мучительный. Ну! Быстро! Ты же не сам, гад, работу делал. Кто исполнитель? Кого ты Топоркову привёл?! Говори! Где оружие?! Кто грузил?! Куда вывезли?!

От нового удара, на этот раз в висок, в голове зазвенело. Долго, протяжно.

Красные мошки взлетели с травы и, кружась, быстро понеслись вверх.

К самому зениту.

— 29 —

15 сентября, 1994, четверг, 15.40, Таллинн

«Он и теперь своё лицо никому не показывает» подумал Вильяр.

В комнате их было трое. Он, Вильяр Реммель (Густав просил присутствовать его при разговоре с русским агентом).

Напротив него за столом (но пять именно в том углу, куда падала тень от задёрнутой шторы) сидел человек, называвший себя Густавом.

И, с той же стороны, что и Вильяр, но примерно метрах в полутора от него — Дмитрий.

Старик же при разговоре не присутствовал. По крайней мере, в комнате его не было.

Впрочем, он может потом изучить запись разговора.

А лишний раз показывать агенту руководство организации… И в самом деле, ник чему.

Вильяр обратил внимание на то обстоятельство, что разговор с Дмитрием Густав спланировал неплохо.

Рядовое, ничем не примечательное двухэтажное здание из силикатного кирпича на самом выезде из города, в унылой промзоне.

В самом здании Вильяр увидел только охранника на входе (он же и провёл их к комнате).

И удивился полной безлюдности коридоров в этом здании.

И тишине.

Дверь в комнату — в глухом, тупиковом торце коридора.

Стены комнаты — крашеные хирургически-белой краской тканевые обои с объёмным рисунком (ромбы в линию от пола до потолка).

Навесной потолок. Два светильника-бра на стене у входа. Тёмно-серый ковролин на полу. И плотно задёрнутые шторы того же серого цвета (разве только, оттенок чуть посветлее совсем уж мрачного ковролина).

В такой комнате ничто не отвлекает от беседы. Но запоминаются только слова. Лица, детали одежды, мимика, любая картинка, всё, что воспринимается глазами, а не слухом, всё, что можно увидеть и даже всё, до чего можно дотронуться — всё это ускользает, выпадает из памяти, исчезает бесследно, будто серо-белый фон сплошной смазкой покрывает предметы, не давая им удержаться даже в самой цепкой памяти.

«Неплохо» подумал Вильяр. «Но что-то мне подсказывает, что встреча прощальная».

— Дмитрий, — негромко произнёс Густав. — Начнём разговор?

«Он и по-русски говорит» с невольным удивлением отметил Вильяр.

— Да, пожалуй, — согласился Дмитрий.

— Вас не удивляет то, что я использую в разговоре ваше настоящее имя? — спросил Густав.

— Нет, — ответил Дмитрий. — Полагаю…

Он кивнул в сторону занавешенного окна.

— …Помещение защищённое.

— Стеклопакеты с системой защиты. Шторы. И ещё экранирование, — подтвердил Густав. — Там что будем откровенны друг с другом.

— Ну, к откровенности я всегда готов, — заметил Дмитрий.

— Для начала представлюсь, — сказал Густав. — Я являюсь близким деловым партнёром Эйнара, с которым вы уже хорошо знакомы. В некотором смысле, я представитель головного офиса. Слежу за продажами в филиалах. Моё имя — Густав.

«Да, откровенность у тебя» подумал Вильяр «так себе. Процентов на тридцать, не больше».

Дмитрию, похоже, подобное вступление показалось вполне откровенным и ясным.

— Всё понятно, — ответил он. — О головном офисе не спрашиваю. Принцип взаимоотношений понятен.

— Взаимоотношения довольно сложные, — мягко поправил его Густав. — Так что описывать их я, конечно, не буду, а выводы вы пока не делайте. Преждевременно. Скажу одно: Эйнар вполне с нами откровенен. И ещё: я вправе скорректировать работу Эйнара по вашей тематике.

— А принять решение? — осведомился Дмитрий.

— Какое? — Густав сделал вид, что вопрос ему не понятен (но не слишком натурально… удивление в голосе явно было притворным).

— Об эвакуации, — уточнил Дмитрий. — Похоже, за этим меня сюда позвали? Я далеко не самый большой профессионал в операциях подобного рода, но что-то мне подсказывает, что держать меня в игре вы больше не будете.

— Отчего такие грустные мысли?

— Общий анализ, — Дмитрий улыбнулся (улыбка и в самом деле получилась грустной). — К тому едва ли вы пригласили бы меня на беседу при ином варианте развития событий. Хватило бы и контакта с Эйнаром. Тем более, что ничего нового я вам сообщить не могу, а за старое мне уже заплатили.

— Вы не чувствуете себя обманутым? — с некоторой вкрадчивостью в голосе спросил Густав. — Разочарованным? Может быть, вы ожидали большего?

— Ожидал, — согласился Дмитрий. — Но, едва ли… Едва ли меня обманули. Просто такая работа. Получаешь деньги за ту информацию, которую добываешь. Не более.

— Не жалеете, что работа заканчивается преждевременно?

— Жалею, — сказал Дмитрий. — Двести тысяч мне бы пригодились.

— У вас не осталось денег от предыдущих выплат? — спросил Густав.