Александр Уваров - Пленники темной воды Страница 39

— Нет, не осталось. Пришлось решить некоторые финансовые проблемы в ускоренном режиме. Иначе…

— Я в курсе, — остановил его Густав. — В любом случае после выезда вы получите некоторую сумму. Как это называется? «Подъёмные»?

Дмитрий кивнул.

— Да, — продолжал Густав. — И ещё пособие.

— По безработице? — иронично осведомился Дмитрий.

— Скажите спасибо, что не по инвалидности, — парировал Густав. — Если окажетесь полезным на новом месте — будете получать дополнительное вознаграждение. Это уже зависит от вас. Документы, вид на жительство, квартира — об этом мы позаботимся. Это, конечно, не запрошенные вами двести тысяч, но, сами понимаете…

— Понимаю, — согласился Дмитрий. — У меня теперь не слишком много информации о «Фениксе». Похоже, меня потихоньку выталкивают к обочине.

— Что? — переспросил Густав.

— Убирают, — пояснил Дмитрий. — Как с Егерем?

— Он уничтожил шифр-плату и жёсткий диск, — ответил Густав. — Физически. Легко и просто. Вытащил процессорный блок во внутренний двор дома, где он сидел, бросил его в мусорный бак, облил бензином и поджёг. Всё сгорело и расплавилось. Восстановлению не подлежит.

— А что с самим Егерем? — уточнил Дмитрий.

— А что мы с ним сделаем? — с некоторым раздражением в голосе ответил Густав. — Не задерживать же его на основе ваших показаний. А больше на него ничего нет. Под сообщениями не подпись, а только кодовое имя, от которого, сами понимаете, в любой момент можно запросто отказаться. Да и написание кодированных сообщений само по себе уголовно не наказуемо. Так что установили наблюдение за этим…

— Винниковым, — подсказал Дмитрий.

— Да, Винниковым Михаилом Семёновичем. Он же Егерь. Кстати, почему Егерь?

— Не знаю, — сказал Дмитрий. — Возможно, из-за туристической базы в лесу. Я передавал информацию о заброшенной туристической базе в Анийя. Там был перевалочный пункт и место отдыха для диверсионной группы, которая работала по Меркушеву.

— Да, я читал это в одном из отчётов, — подтвердил Густав.

— Возможно, Винников принимал участие в обустройстве базы, — предположил Дмитрий. — Так, по какой-то аналогии могли назвать Егерем… Вроде, в лесу работал, в заброшенном месте.

— Он и на Пыхья в заброшенном доме сидел, — заметил Густав. — Дом со стороны кажется нежилым. Ещё… Я был в той квартире, где он работал. Три комнаты, и во всех — пустота. Только в одной из них стол с монитором и клавиатурой. И всё. Даже клочка бумажки нет.

— В этой квартире вообще запрещалось делать какие-либо записи, — пояснил Дмитрий. — Так что клочки бумажек можете не искать. Их нет.

— А в квартире Винникова? — спросил Густав.

— Едва ли, — ответил Дмитрий. — Он мужик ответственный. Бывший гебист. Едва ли он что-то записывал. Скорее всего, хранил всё на диске.

— Который и спалил, — резюмировал Густав. — В общем, здесь тупик.

— Попробуйте разговорить, — предложил Дмитрий.

— Может быть, — как-то неопределённо сказал Густав. — После вашего отъезда. А что скажете о Бегуне?

— Полномочный представитель «Феникса» в КАПО, — с усмешкой произнёс Дмитрий. — Он же Кшиштопович Игорь Валентинович. Так же бывший сотрудник КГБ. В начале девяносто первого года уволился из органов, перешёл на работу в МВД Эстонии. У него там были неплохие связи. Потом перешёл в КАПО, в техническую службу. Я уже передавал информацию о нём…

— Я просто уточняю, — пояснил Густав. — Он теперь, похоже, не слишком будет нам полезен. Хотя, конечно, и не слишком вреден. «Бегун» — потому что перебежал к нам?

— Вроде как перебежал, — уточнил Дмитрий. — Он всегда был в системе.

— Как вы оцениваете эффективность его работы?

— В КАПО он работал с устройствами сбора информации. В основном, аудиоконтроль и контроль телефонных линий. Он и в КГБ этим же занимался. У вас в КАПО до сих пор та же аппаратура используется. Через него проходила информация об организованных преступных группировках Эстонии. В частности, переговоры людей Меркушева с командирами российских воинских частей. Он вообще с Меркушевым неплохо поработал.

— И с Топорковым? — спросил Густав.

— Топоркова и так плотно «вели», — заметил Дмитрий. — Но Бегун своей информацией хорошо связал его с Меркушевым. И тогда появилась картинка. Ясная, чёткая картинка.

— Что за оружие хранил Меркушев на бывших военных складах?

— Хотите знать, что вам продаст теперь Топорков? — переспросил Дмитрий.

— Хотим быть уверены, что он продаст нам всё, — ответил Густав. — Кроме того, ваши бывшие кураторы из Москвы ведут себя сейчас крайне агрессивно. Такое впечатление, что в потерей «Феникса» они вообще решили основной упор сделать на силовых акциях. Один из помощников Топоркова похищен и, похоже, ликвидирован после непродолжительной дружеской беседы. Ваши бывшие коллеги идут напролом, Дмитрий. Нагло идут напролом. Это уже методы работы гангстеров, а не разведчиков. И им после этого назад уже не отыграть. Они потеряли контроль над оружием и это их бесит. Возможно, помощник Топоркова был вполне осведомлённый человек и перед смертью решил исповедоваться. Кроме того, русские стали блокировать поставки Топоркова на своей границе и переадресовывать их своим доверенным дистрибьюторам…

— Знаю, что это такое, — подтвердил Дмитрий. — Это схема называется: «перераспределение конфиската». На таможне часто такое используют. Берут у чужих, дают своим…

— Стало быть, Топорков открыто объявлен чужим, — сказал Густав. — Его покровители в России сидят тихо и спасти товар не пытаются. Похоже, его уже списали. Отсюда наше опасение относительно того, что скупленное и похищенное Меркушевым оружие, которое ваши бывшие кураторы пытались перехватить на военном складе, от Топоркова прямиком попадёт снова к ним. На какие неприятности мы можем рассчитывать в этом случае?

— Там обычное стрелковое оружие, — ответил Дмитрий. — Насколько я знаю…

— Летом этого года, — Густав придвинулся к столу так, что из темноты стали проступать черты его лица, — примерно с июня по конец июля, русские собирали информацию о проекте «Катран». В том числе опрашивали специалистов, которые работали по данной теме.

— Анаэробный двигатель? — уточнил Дмитрий. — Да, когда-то я участвовал в обеспечении безопасности этих испытаний. В Палдиски.

— Они были обеспокоены возможностью вывоза некоторых технических узлов… Кажется, часть двигательной установки. Ваша оценка?

— Не знаю, — Дмитрий пожал плечами. — В Палдиски от Меркушева никто не появлялся. Я бы знал… Если только он как-то добрался до «Катрана» через посредников? Не знаю. Точной информации нет.

— Вы не знаете? — переспросил Густав. — То есть «Фениксу» задания по «Катрану» не приходили?

— Никогда, — уверенно ответил Дмитрий.

«Странно» подумал Вильяр. «Именно та тему, о которой «Фениксу» ничего не известно…»

— Думаете, для ваших друзей в России «Катран» важен? — уточнил Густав.

— Сомневаюсь, — голос Дмитрия прозвучал неуверенно. — Тема сырая, проект до ума не доведён… Хотя, в принципе, направление перспективное и покупатель мог бы найтись. Но это не для Меркушева. Не для его мозгов.

— Хорошо, — сказал Густав. — А теперь у меня для вас самый важный в этой беседе вопрос. Я прошу вас дать прогноз развития событий. И вы, Эйнар, выскажете свою версию. Мне важно будет сопоставить ваши мнения. А вопрос следующий: могут ли русские сознательно спровоцировать нас на захват и эвакуацию из Эстонии той партии оружия, которая находится сейчас у Топоркова, с тем, чтобы в последующем сорвать её вывоз и одновременно представить этот вывоз как международную спекуляцию нами оружием, похищенным на российских военных складах? Сложно ответить?

— Да нет, отчего же, — после некоторого раздумья сказал Дмитрий. — Попытаюсь… Ну скажем… Один из вариантов такой. Создать панику. Спровоцировать загрузку одного из паромов оружием. И затем передать информацию в полицию нейтрального транзитного государства. Скажем, Швеции. И тогда…

«Мы в полном дерьме» мысленно закончил за него Вильяр.

— 30 —

19 сентября, 1994, понедельник, 18.55, Москва

— Чего кукситься? Друзья же в гости пришли!

Муха — осенняя, вялая, медлительная. Она ползала по стеклу. Вверх, вниз. И снова вверх. Потом замерла. Потёрла лапки и Гроднянскому показалось отчего-то, что потёрла она их со злорадством. И посмотрела на него снисходительно.

«Ну что, попался наконец? А я всё жду, всё жду, когда же тебя за задницу возьмут. Очень уж ты мне надоел!»

В квартире их трое. Один высокий, темноволосый. С каменным, застывшим лицом. Этот стоит у входа. Второй среднего роста. Лицо, напротив, довольно подвижное, но какое-то серое… Словно выцветшая бумага. И волосы бесцветные. Залысины на лбу.