Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом Страница 4

В то же время эта связь обеспечивала такую независимость, о которой можно только мечтать; да, были и опасность, и риск, но его все устраивало. Так же, как Тремьянов и Остерманов. Они не раз обсуждали это между собой, анализируя и обдумывая ситуацию, и пришли к общему решению.

Должно быть, это устроило бы и Таннеров. Но Джой, Дик и Берни решили, что Джон должен первым проявить инициативу. Это было бы великолепно. Таннеру не раз намекали, но с его стороны никакой реакции не последовало.

Джой закрыл тяжелую обитую дверь своего гимнастического зала, установил нужную температуру на шкале и стал одеваться. Он снял тренировочные брюки и рубашку с металлической вешалки и улыбнулся, увидев вышитые на фланели свои инициалы. Только девушке из Честнат-хилла могло прийти в голову вышить здесь монограмму.

«Д.А.К.»

Джозеф Амбруццио Кардоне.

Джузеппе Амбруццио Кардионе. Второй из восьми детей от брачного союза Анджелы и Умберто Кардионе, некогда обитателей Сицилии, а потом южной части Филадельфии, где они и получили гражданство. Поэтому повсюду в доме висели бесчисленные американские флаги и раскрашенные картинки Девы Марии с голубоглазым и румяным младенцем Христом на руках.

Джузеппе Амбруццио Кардионе вырос и превратился в высокого, атлетически сложенного юношу, который зарекомендовал себя лучшим спортсменом старших классов Южно-Филадельфийской зоны за все время ее существования. Он был президентом старших классов школы и дважды входил в городской студенческий совет.

У него была возможность выбора среди самых престижных колледжей. Он предпочел Принстон, который не так уж далеко от Филадельфии. Полузащитник принстонской команды сделал для своей альма-матер то, что казалось невозможным. Он попал в сборную Америки, став первым игроком из Принстона, который удостоился такой чести.

Несколько благодарных выпускников прошлых лет ввели его на Уолл-стрит. Он укоротил свое имя до Кардоне, причем последняя гласная была почти неразличима. Он решил, что это придаст солидности. Но никого это не волновало, скоро и он перестал обращать на это внимание. Рынок стремительно расширялся, достигнув пределов, при которых все вовлеченные в него хотели обеспечить себе надежность вкладов. Сначала он просто исправно обслуживал клиентов. Итальянский юноша, который производил самое лучшее впечатление, молодой человек, который подсказывал взволнованным нуворишам, как лучше тратить деньги; он понимал психологию этой публики, обеспокоенной своими вложениями.

И это должно было случиться.

Итальянцы — публика достаточно чувствительная. Они куда надежнее чувствуют себя, если доводится иметь дело с соплеменником. Парни, которые, занимаясь строительством, составили состояние в промышленности, потянулись к Кардоне. Они называли его просто Джой Кардоне. И Джой подсказывал, как уклоняться от налогов, Джой обеспечивал крупные заказы, Джой прикрывал их.

Деньги так и хлынули к нему. Благодаря друзьям Джоя доходы брокерского дома удвоились. «Уоррингтон и Беннет», члены нью-йоркской фондовой биржи, стали носить название «Уоррингтон, Беннет и Кардоне». После этого недолго и до «Беннет-Кардоне», компании с ограниченной ответственностью.

Кардоне был благодарен своим друзьям. Но по той же причине, по которой он испытывал к ним благодарность, его и слегка передергивало, если патрульная машина слишком часто показывалась вблизи дома. Ибо несколько его друзей, и более чем несколько, имели некоторое отношение — а может, и не только некоторое — к преступному миру.

Он кончил работать с весом и сел в седло велотренажера. Основательно пропотев, он почувствовал себя куда лучше. Опасность, исходившая от патрульной машины, стала растворяться. Кроме того, девяносто девять процентов жителей Сэддл-Уолли возвращаются после отдыха только в воскресенье. Кому доводилось слышать о тех, кто возвращается в среду? Даже если этот день и отмечен в списке дел в полицейском участке, бдительный дежурный может счесть это за ошибку и переправить на воскресенье. В среду никто не возвращается. Среда — это деловой день.

Да и кому может в голову всерьез прийти идея, что Джозеф Кардоне имеет какое-то отношение к Коза Ностра? Он — живое свидетельство незыблемости этических правил. История Американского Успеха. Принстонец из сборной Америки.

Джой стянул пропотевшую тренировочную рубашку и пошел в баню, где уже стоял густой пар. Сев на скамью, перевел дыхание. Две недели он вкушал блюда франко-канадской кухни, и организм нуждался в очистке.

Сидя в парной, он рассмеялся. Как хорошо оказаться дома, жена совершенно права. Тремьяны сказали, что Остерманы прилетают в пятницу утром. Отлично, удастся снова увидеться с Берни и Лейлой. Прошло примерно четыре месяца. Но они продолжали поддерживать связь.

В двухстах пятидесяти милях к югу от Сэддл-Уолли расположена часть столицы страны, именуемая Джорджтаун. Ритм жизни в Джорджтауне меняется в 5.30 пополудни. До этого он носит степенный, аристократически сдержанный характер. Затем возрастает — не вдруг, но с нарастающей скоростью. Обитатели здания, о котором идет речь, большей частью мужчины и женщины, обладающие и состоянием, и властью или стремящиеся к обретению того или другого, были всецело поглощены расширением области своего влияния.

После пяти тридцати начинались эти игры.

После пяти тридцати в Джорджтауне начиналась пора военных хитростей.

Кто?.. И где?.. Почему они там?

И так всю неделю напролет, кроме воскресенья, когда утихала игра мускулов и создатели силовых схем оставляли их до следующей недели, чтобы набраться сил для очередных шести дней стратегических прикидок и замыслов.

Да будет свет, и стал свет. Да придет день отдыха, и он настал.

Но опять-таки не для всех.

Например, не для Александра Данфорта, помощника Президента Соединенных Штатов. Помощника без портфеля и с неопределенным кругом обязанностей.

Данфорт был промежуточным звеном между шефом и пунктом связи, расположенным значительно ниже уровня Белого дома — сюда стекалась информация из всех разведывательных служб и Центрального разведывательного управления в Маклине, штат Вирджиния. Данфорт был глубоко осведомлен о сути всего происходящего, и хотя никогда не вникал в детали, его решения считались едва ли не самыми весомыми в Вашингтоне. Хотя официально он не входил в штат Администрации, к его тихому голосу прислушивались все. И так было из года в год.

В этот обычный воскресный день он вместе с заместителем директора ЦРУ Джорджем Грувером сидел, уставившись в телевизор, в заднем дворике дома Данфорта. Оба они пришли к тому же заключению, что и Джон Таннер в двухстах пятидесяти милях к северу: завтра утром интервью, которое вел Чарльз Вудворд, станет новостью номер один.

— Правительству придется использовать свой месячный запас носовых платков, — сказал Данфорт.

— Им ничего больше не остается делать. Кто их заставлял выпускать этого Аштона? Он не только глуп, но и выглядит глупым. Мало того, что он дурак, на него и положиться нельзя. За эту программу отвечает Джон Таннер, не так ли?

— Он самый.

— Ловкий сукин сын. Неплохо бы убедиться, что он на нашей стороне, — сказал Грувер.

— Фассет убеждает нас в этом.

Мужчины переглянулись. — Вы видели досье. Вы согласны?

— Да. Да, согласен. Фассет прав.

— Как всегда.

На керамическом столике перед Данфортом стояли два телефона. Черный подключен прямо к розетке, лежащей на земле. У красного была красная же проводка, которая тянулась из дома. Он тихо зажужжал — звонков он не издавал. Данфорт снял трубку:

— Да… Да, Эндрю. Хорошо… отлично. Позвони Фассету в Реддер и скажи, чтобы приехал. Есть ли из Лос-Анджелеса подтверждение относительно Остерманов? Превосходно… Как договорились.

Бернард Остерман, выпускник Нью-йоркского университета 46-го года, вытащил лист из пишущей машинки и просмотрел его. Пройдя по бортику овального бассейна, сделанного в форме почки, он протянул рукопись жене. Лейла голой сидела в шезлонге.

Остерман тоже был голым.

— Тебе приходило в голову, что обнаженная женщина при свете не так привлекательна?

— А ты считаешь, что похож на портрет маслом?.. Дай-ка, — взяв страницы, она сняла большие очки. — Все кончено?

Берни кивнул.

— Когда дети вернутся домой?

— Их успеют позвать с пляжа. Я сказала Мари, чтобы позвонила. Я бы не хотела, чтобы Мервин в его возрасте получил возможность узнать, как выглядят обнаженные женщины при свете. В этом городе и так хватает извращений.

— Твоя взяла. Читай.

Берни нырнул в бассейн. Минуты три он без остановки плавал от стенки к стенке, пока не сбил себе дыхание. Он хороший пловец. В армии, когда он служил в Форте Дикс, был даже инструктором по плаванию. «Еврей-молния», как звали его в армейском бассейне. Но в лицо это никогда ему не говорили. Он был худ, но мускулист. В футбольной команде университета было уже не до шуток, и он стал ее капитаном. До "самого выпуска. Джой Кардоне говорил Берни, что взял бы его и в Принстон.