Михаил Буканов - Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction Страница 4

Давай, братан, нюхнём на раз, и сим восславим унитаз. Поскольку в мире жёстком нашем нет места Таням и Наташам! Так смело лезь на щепку щепка, кто на клею, наклеен крепко! Ура! Вот оно солнце свободы!

А чего профессор наш тут ещё написал? Вот мутата. Неразборчиво, а его уже не спросишь. Из него сейчас черти гороховый кисель варят. Он умер, точно, умер, явив собой картину, я поэт, зовуся Свечкин, от меня всем хер овечкин! Ха-ха! Это я точно подметил. Спи моя радость, усни. Падает!

Общение с народом

Здравствуйте, земляне. Как тут у вас всякое? В смысле разумного, доброго, вечного? Не стоит? В каком смысле? А, в смысле не стоит и обсуждать. Понятно. Братья по полу, как великий поэт сказал, мужики. Никого я не хочу обидеть и ни на что не намекаю. Да я не за этим, просто к слову пришлось, так у нас повелось, а затем не срослось! Я дико извиняюсь, профессия отпечаток наложила. Вы, люди русские, всё прозой говорите, а я поэт россиийский бряцаю на лире. С кимвалами! Вы совершенно правы. Вирши, басни, инда, и на серьёзные стихи замахиваюсь. Вот например:

Поэт – он честь свою блюдёт, моральный гнёт его гнетёт. Но, вынув из карманов руки, мне рукоплещут даже суки! Я сам могу и сам хочу, могу к врачу и палачу. Но всё же лучше бы сто грамм. Я не люблю ненужный драм!

Пробирает? То-то. Спасибо, я присяду. О, и стакан. А это чего? Лучше и не спрашивать? Вот она где сила мудрости народная. Ведь простые люди, а как точно подмечено. Один наш русский поэт, такой же как я простой человек, так прямо всем говаривал: Перо к руке, рука к бумаге, мгновенье, и стихи свободно полились. Он прост был и вы тоже. Родство поэтических и народных душ. И выпить был не промах! Мимо рта не носил. Пил эту, с названием таким малороссийским. Вспомнил. «Вдова Кличко». Ваше здоровье! Однако! Ебительская сила. Это куда же она пошла, что, аж изо рта пузырики? Так на войне с проблемами и стеклоочиститель божий дар? Это точно! Будем!

Ах, едрёной мамы вошь,Ну, не пей, кады не хошь.А уж коли пропустил,Думай – это был этил.Вскоре сам всё разберёшь,Коль метил, тады помрёшь!

Вот так и рождаются великие стихи. Собственные впечатления, пропущенные через восприятие, украшенные поэтическими дарами и опубликованные. Хотя бы и в виде устных высказываний, но, перед аудиторией! Благодарю, с удовольствием. Мы ведь поэты как устроены? Всё в себя, всё в себе и уже отттуда наружу. Извините, в себе не сдержал. Конечно, бывает. Вот, если помните, дружили великих два писателя. Лермонтов и Пушкин. Пересекались часто. Там по бабам сходить, то, да сё. Пострелять на дуэли какой. Ну, развлекались. Гении же! И друг над другом любили подшутить. Это порой у них до смешного доходило. Купаться раз пошли, Пушкин в воду, а Лермонтов его стихами огорашивает. Стоит, мол, Пушкин в воде, по самые муде. Шутка гения! А Пушкин и отвечает: Стоит Лермонтов на суше, в ушах беруши, ждёт суши, а получит хренов пачку от Саши. Так смеялись, у Пушкина чуть мозговая нитка не лопнула. Или, вот, тоже поэт был такой, Фетов фамилие. Тут я и сбиться могу. Вроде про зелёный шум писал, а то весны, весны ждала природа. Тоже очень смешно! Сами подумайте – зелёный шум. Это как? Мы – поэты, ох, не просты. Иногда ночью проснёшься, так Маяковский писал, – горелой спичкой слово запишешь, а утром гадаешь, зачем и чего. Он так один раз слово «ноги» на коробке спичечном накарябал. Чуть не неделю думал, куда эти ноги деть? Некуда! Разве что на хер одеть! Так и матерился, потому край. И переживал очень, что кто-нибудь узнает и напишет про него, что он облако в штанах! Вывернулся, бродяга. Поэму назвал про облако, а ноги от солдата, войной оторванного. Так и писал классик: Как солдат, оборванный войной, бережёт свою единственную ногу. А сам застрелился. У него насморк сильный был, руки часто мыл, а с мылом-то всегда проблемы. Гражданская война была. Мыло и то съели. Взял браунинг, и ку-ку Володя. Хоть o дверь стучали, а исхитрился. Катаев, этот хоть не поэт, но присутствовал, про венец в книге своей потом, долго спустя написанной, тоже помянул. Гляди, вон понесли, говорит, мозг Маяковского! И какой хрен почтеннейшего в морг занёс? Они два братана были. Один Катаев, а другой тоже Катаев, только под псевдонимом Петров. Так тот, который не Петров, с Есениным даже Серёжкой попивал и дружил. Придут, бывало, на вокзал, билеты там купят в Рязань, а затем бутылок сорок пива. Так пока пьют, осознание им приходит, сегодня никуда ехать не стоит. В поездах-то тогдашних таких тёплых сортиров как щас, не было. Вот! Так они билеты продадут и дальше пиво пьют. На вокзале с этим без проблем! А что, и выпью. Раз пошла такая пьянка, мимо рта не пронесу, сидит муха на полянке, пьёт из чайника росу. Надо этот образ запомнить. Свободолюбивая муха с негодованием отвергает любое поползновение на её непричастность! Сильно! Буль, буль! Опять пузырики, но в этот раз крупнее. И как тут будешь не радоваться. И выпивка, и салют, и иллюминация. В одном стакане в прямом самом смысле любого слова! Я тут прилягу, пожалуй. В единении с народом самая сильная сила. Вы уж тут без меня держитесь. Нет молодца сильней винца, он сказал, поехали, и махнул. Вот это было сильным творческим продвижением в нужном направлении. Сплю, моя радость, уснул, если успел и махнул. Хррр.

Встреча

Здорово, старичок. И куда канаешь? В школу? Ну, ты сказал. Весь из себя деревянный, полено, поленом, и в школу. Да не, без проблем, Буратинушка. Ты чего, меня совсем в натуре не помнишь? Поле Чудес, фекс, брекс, кекс? Пересекались же? Я ещё с шалашовкой был. Алиса кликуха! Лиса по жизни которая. Братан, ворот отпусти. Я ж к тебе без претензий. Встретились, раньше виделись, вот и заговорил. Ты без обид. Сам пойми. Я – кот, Алиса – бикса бановая. Она, чего там, под кем. И мы на эти сольдо в «Трёх пескарей». Жрать-то надо. Ей сколько и с кем без разницы, а мне и на жизнь, и на баб. Каких баб коли Алиса рядом и даром? Ты, братан, не путай. Вот у тебя лошадь для скачек на ипподроме будет, так станешь ты на ней на работу ездить? Вот то-то что нет! Лиса для денюшек, а прочее сам добывай. Ей самой так мужики нужны, как мне Буратины. Извини, вырвалось, но только по сути, точно. А у тебя какие дела? Да не может быть! Мальвина за Карабаса вышла. Вот стервь! И это за всё твоё хорошее. Артемона хотела на колбасу продать вьетнамцам. Ты гляди, чего творится. Звереют бабы без наблюдения. А этот, двуполый, что плакал всё и стишки читал. Типа того: Пропала Мальвина, невеста моя. Назначен начальником тайной полиции? Замаскированный агент охранки Тарабарской короны? Во, дела. Не, я торчу. Это он, значит, всех нас в разработку взял и пас. Знать бы где стража тайная дремлет, да туда. Только нет таких мест. Везде бдят, гады. Слышь, Буратина, а может по маленькой? Я угощаю. Кьянти там. Или граппы. Можно и Чинзано. И пиццу пяти сыров. С перцем и пепперони. Да вот кафешка как раз. Садись. Официант! Два по триста граппы, Чинзано нам бутылку, пиццу целую. И, поворачивайся быстрее, чего как неживой? Бура! А как у тебя с театром дела? Ты же и ключик нашёл и дверку. Нет больше театра? Это как? Папаня твой, Карла, на дуру нашу Коломбину губу раскатал, да в Венецию прошвырнуться отправился, а руководить всеми в театре финансовыми делами Джузеппу Сизого Носа оставил? Это он голова! И чего? За два дня тот пропил всё? Как сумел? Большой талант, таких ценить надо и хранить с ногами в цементном тазике у Тортиллы в пруду. Там и стоит, но легче не стало? Понятно. Ты пей, пей. Чего меньжуешься? Мы ж кенты по жизни. Такие дела проворачивали. Помнишь, как я слепым работал? А как ты вокруг дерева смолистого бегал, пока Карабасушка полностью не влип? Молодость, молодость. Так ты на какие хрены сейчас живёшь? В школе работаешь? И кем? Трудовик! Сильно! Дуремар у вас в школе ботанику с зоологией преподаёт? Самое ему там место. Тебе чего? Вот старое бульонное мясо! Ты ж петух, куда ты к фартовым правильным пацанам подсаживаешься? Нам же не отмыться потом. Так и руки никто не подаст! Оборзели мастёвые. У нас в Евросоюзе чуть не главными стали. Голубые, сами, блин, Папу Римского подменили. Главный католик, и за однополые браки! Конец света! Правда, ему всё одно! У них там испокон веков такие традиции. Друг друга имеют, харятся по-чёрному, а на нас, остальных, епитимьи накладывают. Мы с тобой люди простые. В случ чего, просто хер на всё прочее кладём. А эти папские ребята в митрах с подходцами. Мол, мы друг друга можем. Вы друг друга по-всякому, а моральные уровни Папа определять будет. Исходя из общечеловеческих стандартов! Как и в зоне. Ты прикинь! Пошёл в церковь, руку пидору поцеловал, а завтра сам в петушатнике. Каково? Сам себя опустил! Только у нас всё в зоне по-честному. Петухи – у параши, пацаны – по шконкам, а жарить уродов доступных в порядке общей очереди. Ветеранам воровского мира – социальные, там, льготы. По-людски! Как и во всём цивилизованном мире! Ну, вздрогнем! По одной, и за милую Бога душу! Лихо ты! На спирте метиловом тренировался? А, ну, да! Тебе это дело без разницы. Бревно! Был поленом, стал мальчишкой, воду пил с большой одышкой. А метиловый спирток, не надев с утра порток! В школу не пойдёшь сегодня? И правильно! Зачем? Выпил человек с утра, весь день свободен. Слушай! А пойдём к Тортилле в гости. Выкупаемся, сплетни послушаем. Нет? Лучше пойдём с доберманами побуцкаемся? Не, братан. Это тебя за что возьми, не укусишь. А меня, Кота, они живо на ленточки распустят. Так что, бывай! Пойду я. Куда? Именем Тарабарского короля… Опять! Я ж только отсидел. Мяу, и в рожу. Буратино, мудохай ближнего и не забудь про дальнего, а то он приблизится и отмудохает тебя. Всем пасть порву, моргалы высосу. Буратино вперёд!