Михаил Буканов - Расскажи, расскажи бродяга. Pulp fiction Страница 3

Протосознание

Всё пропало. Господин Государственный секретарь, истинно говорю Вам. Президент Путин – это Сталин и Гитлер в одном стакане. А тут ещё эти памперсы поперёк встали. И консистенции вещь странной, каменной! Итак, я продолжаю. Слышащий – да услышит. Сик! Неустанно приходя в сознание, тьфу. Неустанно будоража общественное сознание, я официально заявляю, миру нашей демократии настаёт кирдык. И я не боюсь этого слова. Кто не с нами, тот где-то! Сравним. Кто не прыгает, тот янки, – кричали и прыгали на Кубе. И сейчас: Хто не скаче, тот москаль! Поражены? Один в один, а ведь я же предупреждала, теперь пожинайте вами не посеянное. Ветер, значить! О!

«Само понятие святое, оно нам как яйцо крутое, не разобьём, так не съедим, но и другому не дадим.»

Я доступно излагаю? Ещё и не то скажу. Правда, она такая, её резать надо, что бы, аж, визжала в тональности соль минор мерзавка. Откоси! Пардон.

«Обноси хоть всю планету, где увидишь правду эту, только здесь, в местах закрытых…»

Та-там тара-ра та там о, жюрдюи. Музыкальная пауза! Для мосье Макаревича и прочих Юриков-музыкантов. Попутно. Кто знает, чем роднятся имена Петя и Шурик? А я знаю, не скажу. Но Путин безусловно тиран и диктатор, свято попирающий волю кучки негодяев, угнездившихся среди тут! Как сейчас помню, Чехословакия, удобно повернувшись задом, подставила себя Гитлеру. Момент, и Судеты проглочены, a Польша, это милое создание детской непосредствености Чемберлена, Даладье и прочих Рузвельтов, одним мигом всосала в себя не её Тешевскую область Чехословакии. И, не поперхнулась и об агрессии не кричала. Потому как, люди, что моё, то моё, а твое, тоже моё. Золотое правило как любого дурдома, так и европейской политики. Но мы не такие, как всякие там. Один из нас, простой рабочий парень Билли Клинтон, давно уже вам сказал, что на переворот, устроеный светочем демократии, неким Горбачёвым, были отпущены нами с Капитолием сумасшедшие миллиарды. И это не правда, хотя и всё и о нем. Ничего сумасшедшего в святом стремлении помочь встать на истинный путь нет. Клеветникам России ещё отольются наши с Сахаровым и Солженициным гонорары. Хрен вот вам, гандоны, а не печататься в наших западных средствах истинно массовой дезинформации. Так я, бишь, о чём? А, да! Правительство и Верховная Рада (и чему рада?) Украины предлагают простой выход из создавшегося в России положения! Хенде хох, аршлейкерс! – это говорю вам я, признанная на одной шестой части полусуши (всюду эта гада Япония) самой несокрушимой женской крепостью со времен бабушки русской революции Кусковой! Да! Вот! Именно, это положение самодостаточно, изящно, и, где-то даже, мило. Внемлите и рьяно восхищайтесь «Девушка Сара серебряной ложечкой помогает сама себе». Когда бегут из сурового боя морские пехотинцы США, то эту простую песню использует взводный сержант. И ритм, и образ, служащий помощью в суровом облегчении, как в строю, так и в казарме. Где у нашей армии, а я всё ещё называю те два сломанных трактора, на которых выезжают парадировать русские, пардон, меня пипл, военачальники, армией, такие зажигающие себя мелодии? Именно, как сказал не нам поэт, что знать у слабого родилась ты народа. Нет у них серебряных ложечек. С ними, да и то, только на Западе каждый дурак родится! А умными, давно подмечена следующая закономерность, дураков не сеют, не жнут, сами родятся. И при ложке серебряной. Ужас какой! Серебро пудами, все с мудами, а у которых не болтается, с теми общественность, в моём лице, не считается. Чего-то я, кажись, на пословицы и поговорки перешла. Да, и Слава Мошиаху! Язык развивается, чуть в ленты не завивается, какую тут херню ни скажу, в точку. Во, дал мне боже речи дар! Внемлите тираны, глумитесь над нами. Или это большевистская? А кто теперь знает песни, которые я у пионерского костра пела? Там даже можно про сегодняшнее положение в России сыскать. Да вот, хоть эта: Вихри враждебные веют над нами, тёмные силы нас злобно гнетут, в бой роковой мы вступили с врагами, нас ещё судьбы безвестные ждут! Почему молчать? Тихий час в лечебнице? Я этого так не оставлю. Меня люди многие знают. Есть кому побазарить. Хоть бы и сеструха по диагнозу, миляга Клинтон. Которая Хиллари. Мазу легко за меня держать будет. Чего я блатую? Так милок, ты полечись с моё, с контингентом здеся попересекайся, на такой фене заговоришь, блатная музыка стихами Агнии Барто покажется. Всё! Закон порядок любит. На, передай меморандум врачу. Пусть в Вашингтон отправит спецсвязью. Уже сплю. «Гудбай, Америка, да!» Храп!

Странная вещь

(обереутские бредни)

Лысый дедка жил в лесу,Там молился колесу,Ел медок и пил росу.Вдруг запался на красу.

Коли всё пошло на су,Я тебя, мой друг, спасу.Рифмой этой обнесуИз словес сплету косу.

У людей большой изъян,Коли кто без водки пьян.Красный мнёт словес сафьянМилый мне Адабашьян.

Пусть не остров, но буян,Страшным гневом обуян,Как то раз курил кальян,Парень правильный Толян.

Только заправили сей водный инструмент не табаком, а опиумом. Вот человек и сильно рассердился.

Охота ему наркоманом становиться. Лучше махнуть стакан лишний. Или стакан лишним не бывает? История!

Он проснулся, перевернулся, всех, в натуре, разогнал.Убегайте вы поганцы, затеряйтесь среди скал,Я не стану наркоманом, это вам прямой сигнал.Потому что из кальяна смерти видится оскал.

А тут подошёл бывший пионер Петя Иванов, который Красной шапочке честное слово не пить давал. А она ему:

Пионеры всей страны,Были прошлому верны,Не просиживай штаны,Коль не знаешь глубины.

И в чернильнице-непроливайке тонули. Пьяному море по колено, а остальное и привязать можно!

Не храни кирпич в кармане,а Елду за воротом,Помни, истина в стакане,

А рифму на «за воротом» и искать не буду. Мы, обериуты, какую херню ни напишем, всё одно, лыко в строку. А вместо маку сами знаете что и куда! Я лучше обкончу заканчивая окончание.

Как за воротом елдуУ себя я не найду,Значит тут прокрался враг,Он ведь тоже не дурак.Две елды или одна,Тут и справка не нужна.

Конечно, для вражины наличие двух ёлд станет приметной достопримечательностью. За сим, бывайте. Пламенный обериутский привет. Ганнушкина. Отделение один. Острое. Коли напишете, значит скоро встретимся. Сизокрылов Бенедикт. Аутор.

Разговор

Зря вы всё это! Я авторитетно заявляю, без моего участия ни одно дело в мире не делается. И, таки, не только на планете Земля. До самого края Ойкумены космической. Чего это последнее обозначает? Пожалуйста. Может кто знает, что такое газгольдер? Ну, башня такая с тёплой водичкой внутри. А? Не слышу! Так вот Ойкумена к газгольдеру не имеет никакого такого отношения. Особенно, тут я как бы подчёркиваю, космическая. Категорически! Вот вы, может, слыхали, железнодорожные колеи в стране нашей и на Западе, но не в Монголии, разницу имеют. Я первый на это указал. И обьяснил. Тут всё дело в математике. Те, которые у них, они дюймами считать приучены, а мы, наоборот, литрами и сантиметрами. Потому система десятичная. У них в серёдке дюжина. И меряют на фунты, дюймы и фурлонги. В то время как славяне издавна в поприщах всё мерили. То есть сколько чего лошадь выпить может! Даже поговорка у них народная была, пьёт, как лошадь! Устарела она сейчас. Я кино смотрел, там артист один Савву Морозова играл. То ли Казарьян, то ли ещё как-то. Чёрный такой. Но не Адабашьян. Этот помельче будет. Правда, оба талантливые. Так в том кине лошади, аж, целое ведро шампанского налили. И что же? Не пьёт, сволочь. Напитком людским брезгует. Выход нашли конечно. Потому гримёры с бутафорами допили. И ещё за водкой сбегали. Лошадь! Только и есть радости, голова большая. С другой стороны мяса её в сервилат не добавишь, не тот выход. Вот помню к столу винегрет взять. И красный, и вкусный, а есть нельзя. Почему? Так я в столовую опоздал, они двери и закрыли. Вот он винегретик-то, на прилавке лоханка целая, а не укусишь. Так и с лошадью. О чём разговор? За жизнь, братан, толковина. Сиделец? Глумились тираны, терзались, гады, над вами? Вихри всякие веяли? Садись. Нюхать будешь? На, клеёк высший сорт. Не обессуть. Закусить нечем. Пробирает до действительного пупапомрачения. Как нам Чапаев говорил: Я, лично, крестьяне- народ, за Интернационал. А тут один там с поправкой влез, да давай Василия Ивановича пытать. Ты, слышь, говори-отвечай, – говорит, за какой? За Второй или за Третий? Или трёхсполовинный? Что делать? Только Чапаев герой народный был. Как на него сядешь, так и говорить нечего! Сразу спросил того вражину: А винтовка твоя игде? Тот и заткнулся, у него окромя нагана и винтовки никакой не было. Одно слово, комиссар. Он там ещё шубу баранью зашивал. Перед отъездом. Только не на лошади, а на машине такой, старенькой, да на ходу. Ну, конечно, не такая, как у Ленина была. Сам Ролс-Рой с царской конюшни. Забор пониже, труба пожиже. Однако, уехала, стервь. И комиссара увезла. А тут казаки пришли. В шапках таких меховых, с газырями. Ножики длинные, удобно часовых резать. Те, как та птичка, даже не чирикнули. Или вот Роза наша к примеру. Да вон она. Роза, спой цветик, не стыдись. Пошёл бы я в подмандёнок? Оно бы неплохо, да надобностей давно нет. Да и места эти у тебя как подходы к замку Шиповничка, позаросли. Всё в колокольчиках, а не розанах. Ты ж в бане года полтора не была? Что бы на тебя позариться, это голодным волком зимним надо быть. Тому всё равно что хавать. Думаю тобой волк отравится. Ну, это его дело. Не хватало нам, людям, ещё и за волков переживать. Один так и сказал: Тщательно пережёвывая пищу, ты помогаешь обществу! Эй, Скутья! И за что тебя из монахов выгнали. Аппетит хороший, ржёшь, как крокодил, и зубов нету. Никого покусать физически не можешь. Прямо, апостол грекокатолический! Только пообносился малость. Ряса ешё ничего, а трусы красные с чёрными рыбками – перебор. Что, всё равно не видно? Ну, ты даёшь! У тебя же ряса только спереди. А сзади ты из тюля кусок пришил. Вот оно чудо света – от жилетки рукава. Надо бы у тебя поискать и от мёртвого осла уши. Зачем? А я отвечу! Вот ты холодец любишь, это который и стюдень будет? Молчишь? И правильно! Продукт сей из самых тебе отборных сисек-пиписек делают. В том числе из мёртвых ушей. А из живого никто пока холодец не варит. Потому сбежит. Хоть вот тебя, Скутья, ежели в кастрюлю и варит шесть часов, то что? То-то! И так любой! Всё, моя очередь.