Нельсон Демилль - Слово чести Страница 40

– Вопрос о том, что вы якобы не знали, что это здание было госпиталем, относится к данной теме, а не к предъявленному вам обвинению. Допустим, что вы не знали, что это госпиталь.

– Правильно.

– Вы развернулись к бою, открыли огонь по зданию с вражеским флагом, вам ответили стрельбой, и вы тогда начали штурм. Верить этому или нет – не знаю, но мне, пожалуй, нравится хороший рассказ о войне. Пожалуйста, продолжайте.

Тайсон вдавился всей тяжестью в кресло. Ему очень хотелось закурить, но он решил, что не время демонстрировать то, что могло быть истолковано, как реакция на разыгравшиеся нервы. Он сказал:

– Стелющийся огонь противника заставил нас прижаться к земле. Вы знаете, мы палили автоматными очередями по окнам и дверям, чтобы сковать его, а потом уже сделали последний рывок...

– Еще раз прошу прощения. В книге говорится, что кто-то вывесил белую простыню – знак капитуляции. Видимо, двое свидетелей рассказали Пикару то, что они видели.

– Зачем, черт возьми, противнику вывешивать флаг капитуляции? Им было бы проще скрыться. Зачем мне тогда начинать наступление, если я или кто-нибудь из моего взвода увидел бы белый флаг?

– Это возвращает нас к исходному рубежу. Судя по изложенному в книге материалу, вражеские отряды уже были выбиты из больницы. По словам автора, простыню вывесил медперсонал. Они размахивали ею из окна. Но вы ни с одним из этих утверждений не соглашаетесь. Ну продолжайте.

– Правильно, поэтому мы начали стрелять и двигались к зданию короткими перебежками. Нас сильно обстреливали...

– Извините. Вот только что я провела исследование основных положений пехотной тактики. Я разговаривала с пехотным полковником, который воевал во Вьетнаме. Одним из моих друзей. Он сказал по этому поводу, что фронтальное наступление на укрепленное здание – рискованное дело, на которое он никогда бы не послал своих людей.

– Может, он – тряпка, а не мужик.

– Вряд ли. Он сказал мне, что открыл бы огонь по этому месту зажигательными средствами, чтобы поджечь его изнутри. Полагая, что изнутри оно в основном из дерева. И только потом, как сказал он, перешел бы в наступление.

Некоторое время он разглядывал ее, подбирая нужные слова, потом ответил:

– Нам нечем было стрелять из гранатомета. У нас были только ручные гранаты, осколочные, фосфорные и ударные, поэтому нам пришлось подойти ближе.

– Почему вы не вызвали артиллерию, авиацию, ракеты? Разве не эти приемы ведения боя диктует тактика американской пехоты? Бомбы вместо людей?

– Да, это стандартный прием. Но не было поддержки огнем, которой нам так недоставало. В то время связи не было, потому мы действовали по старинке – огонь и маневрирование. Мы ворвались на первый этаж, прямо как это показывают в военных фильмах...

– Где и каким образом выбыли из строя трое ваших солдат? До или после того, как вы... оказались в здании?

– Я... двоих ранили в начале наступления. Петерсон получил проникающее ранение грудной клетки... оба легких были задеты... пуля прошла навылет... он задыхался. Другой, Муди, легко отделался, его полоснуло по бедру, он был в порядке... А третий солдат, Лэрри Кейн, был убит внутри здания.

– А мне показалось, вы сказали, что эти несчастные случаи произошли за его пределами. Об этом также говорит и Пикар в своей книге, только виновником всего этого оказался единственный снайпер. Во всяком случае, при штурме двухэтажного здания вы понесли ничтожные потери.

– Каждому позволяется хотя бы раз испытать счастье. Извините, но я больше не могу докладывать о мертвых и раненых.

– Это я так, к слову. Продолжайте, пожалуйста.

– На первом этаже было пусто, и ничто не напоминало больницу. Кабинеты, молельня, вестибюль, несколько спален, кухня и столовая. Мы обнаружили две лестницы. Поднявшись на второй этаж, мы штурмом брали комнату за комнатой. И тогда мы бросили несколько фосфорных гранат. Здание занялось огнем...

– Сколько вражеских солдат вы насчитали?

– Может быть, тридцать или сорок. Они превосходили нас по численности.

– Но вы же не знали, сколько их пряталось в здании во время атаки. А может быть, там сражалось больше двух сотен.

– Ну судя по количеству выстрелов из окон, в здании не было столько солдат.

– А когда началась перестрелка при попытке попасть из одной комнаты в другую, вы потеряли одного члена вашего взвода? Его звали Кейн?

– Да.

– Но совсем недавно вы сказали, что понесли потери на улице во время штурма. Пикар согласен с этим, хотя об ожесточенности схватки умалчивает. Значит, сейчас вы утверждаете, что Лэрри Кейна убили внутри здания.

Тайсон закурил сигарету. Казалось, все мысли слиплись в странный комок. Он извивался, ловчил и лгал не очень правдоподобно. Стряхнув с себя навалившееся оцепенение, он ответил:

– Думаю, что это – результат чтения книги Пикара. Понимаете ли, иногда бывает, что память отказывает мне, но книга Пикара навязывает притворныевоспоминания. Кейна убиливнутри помещения. Я уверен в этом. Я видел, как его подстрелили наверху в большой палате.

Карен кивнула ему.

– Думаю, мы сможем выяснить это, если встанет необходимость. Я понимаю, что вы имеете в виду под притворными воспоминаниями. – Она прямодушно сказала: – И тем не менее, мистер Тайсон, мне трудно всему этому поверить. Я говорю о том, что вряд ли девятнадцать измотанных солдат взяли бы штурмом укрепленное здание, расправившись со значительным количеством людей северо-вьетнамских регулярных частей. А почему вы не окружили здание, чтобы блокировать врага? Это ведь, как я понимаю, одно из хрестоматийных положений тактики. И что, позвольте спросить, толкнуло вас на такой героический поступок?

Если вы не могли получить поддержку огнем, чтобы стереть с лица земли этот оплот коммунизма, почему вы просто не прошли мимо, будто его не существовало? Или я очень цинична, или... Уклонялись ли иногда американские части от боевого контакта с противником? – Она чуть подалась вперед. – Я даже не жду от вас ответа на все эти вопросы, потому что заведомо знаю, вы солгали мне насчет атаки.

Тайсон посмотрел на нее. В эту минуту он ненавидел ее за эту въедливость и дотошность.

Карен словно раздумывала вслух:

– Ведя расследование дел об убийствах, мы ищем мотив. Что же касается погромов во время военных действий, следователи склонны недооценивать мотивы преступления, потому что мотив в руках защиты становится мощным оружием, приводящим к частичному оправданию и смягчению наказания. Другими словами, защитник доказывает, что мотивация играет свою положительную роль. Например, вы неоднократно упоминали Фулай, и в связи с этим у меня возникает вопрос: а что если ваши солдаты жаждали мщения?.. – Она пристально посмотрела на него. – Это было бы понятно.

Тайсон ответил, немного помедлив:

– Я бы солгал вам, если бы сказал, что никто из нас не хотел мстить. Убийство порождает убийство, как вам известно. Мы хотели расквитаться на поле боя, а отомстили в госпитале Мизерикорд. Вот вам е весь мотив, почему я взял штурмом здание и почему за мной последовали мои люди – отплатить за Фулай. Получилось одно вместо другого. Массовое убийство жителей не в счет, ведь самое главное было выбить из того бункера врага.

– Вы – выдающаяся личность.

– Разве вы не видите, что краска смущения заливает мое лицо?

Она рассмеялась. Ее серебристый смех отозвался эхом в дальних углах комнаты.

– И все же, ваш рассказ... звучат не очень убедительно. Трудно в это поверить.

Тайсон затянулся сигаретой. Он осмысливал ситуацию, стараясь понять, с точки зрения военной тактики и логики, почемуего рассказ звучал неправдоподобно. Он понимал, что если даже офицер из военной прокуратуры или женщина, не разбирающаяся в пехотной тактике, смогли обнаружить в его рассказе слабые места, дело не передадут на более тщательное рассмотрение. Однако на первый взгляд его сказка была сочинена неплохо. Так обычно прикрывали вьетнамские проделки. И даже если нескольких солдат или невинных граждан убивали по ошибке или еще каким-то незаслуженным образом, всегда можно сочинить душещипательную историю о кровопролитном сражении. А хороший офицер, как правило, обязывает своих людей класть вражеское оружие рядом с телами стариков, женщин и детей. Такой была та война.

Тайсон размышлял трезво и самокритично: "Эта история производила хорошее впечатление, потому что рассказывали мы ее друг другу в пустоту, без встречной критики, и потому что нам хотелось верить в нее... Черт ее возьми! -думал он. – Был ли отмечен на карте госпиталь? Почему не вызвали артиллерию? Почему так мало потерь при штурме?"

Она прервала его мысли.

– Итак, больница загорелась. Вы убили какое-то число врагов. Остальные, я полагаю, исчезли, но как?