Нельсон Демилль - Слово чести Страница 41

– Итак, больница загорелась. Вы убили какое-то число врагов. Остальные, я полагаю, исчезли, но как?

– Они выпрыгнули из окон второго этажа.

– А вы видели кого-нибудь из пациентов или из медперсонала?

Он ответил, нисколько не колеблясь:

– Да, мы видели пациентов и персонал. – "Надо придерживаться канвы этой чертовой истории, -думал Тайсон, – не отклоняться от намеченного курса. Это – единственная история, которую мы знаем. Может быть, она и кажется неправдоподобной, зато вполне вероятной".Он сказал: – Многие из них уже были мертвы. Я не знаю, застрелили ли их во время штурма или с ними расправились враги.

Она ничего не ответила, и Тайсон продолжил:

– Неразбериха была страшная. В таком хаосе нельзя было понять, кто есть кто. Раненые солдаты вьетконга и ВНА. Мы не могли понять, то ли они пациенты, то ли они сдаются в плен или собираются стрелять в нас. Мы встретили нескольких женщин, но одна из них оказалась медсестрой вьетконга и начала стрелять в нас из пистолета. Кто-то убил ее. Я клял чертовых Чарли за использование госпиталя в качестве прикрытия... К тому времени мы уже разобрались, что это госпиталь... Однако помещение горело, и мы помогли нескольким пациенткам из родильного отделения вылезти из окна... Внизу рос кустарник... – Тайсон вдруг остановился. Он осознал, что мысли его разбросаны, а речь бессвязна. Он откашлялся и продолжил. – Так вот, думаю, что вы так или иначе назвали бы это расправой... но у нас и в мыслях ничего подобного не было. Могу представить, что наплела эта монахиня-полукровка... Большое количество людей погибло в результате нашей атаки или же от рук врагов, побывавших там до нашего штурма. Я думаю, они расправились с пациентами и медперсоналом, включая своих раненых, но потом они увидели деяния рук своих...

Она хотела застать его врасплох и спросила:

– А как насчет доктора Монто?

– Я не помню, майор, чтобы меня представляли человеку с таким именем.

– Но источник информации Пикара – один из ваших солдат – поведал...

– Кто это?

– Я не знаю. Я же сказала, что пришла к вам к первому.

– По закону вы обязаны сказать мне, от кого поступала информация Пикару, если, конечно, вы знаете этих людей. Именно по этой причине вы сначала пришли сюда.

Она не стала комментировать наблюдения Тайсона, а только сказала:

– Австралийский врач...

Тайсон взорвался.

– Черт! Я же сказал вам, в больнице было полно пациентов и персонала. Да, они были убиты. Да, возможно, некоторых убили мы. Но их убили в ходе неблагоприятных последствий военной операции против вооруженного врага, который использовал надежное убежище, чтобы вести бой с американскими солдатами. Запишите это.

Она кивнула и попросила его повторить, пока записывала. Потом спросила:

– Почему же наблюдается такое сильное расхождение между вашей историей и тем, что рассказали Пикару двое ваших людей?

– Может быть, Пикар исказил суть событий?

– Возможно, и так. – Она снова глубоко задумалась и привела следующий аргумент: – Но Пикар упоминает в книге, что узнал об этом инциденте, встретившись во Франции с сестрой Терезой. Видимо, онаиспользовала слово расправа...

–В каком контексте? Расправа над кем и кто ее совершил? Как она использовала это слово? По-французски и по-английски оно произносится одинаково, и значение его на французском близко к нашему, но во французском языке это слово может означать нечаянное убийство, кровопролитие во время сражения, а не запланированное убийство или насилие над безоружными людьми. Я тоже даром время не терял...

– Я вижу. Хорошие вопросы. Я позвоню в военную языковую школу и уточню это.

– Вы связались с сестрой Терезой?

– Нет. Вы помните ее?

– Думаю, что да. Вы брали интервью у Пикара?

– Конечно. – Она не сдавалась. – Ваша версия интересна тем, что кажется очень субъективной, тоща как сочинение Пикара – объективным.

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что вы интерпретируете прошлые события в свою пользу, а он просто пересказывает услышанную историю о погроме в больнице.

Тайсон ничего не ответил.

Она добавила:

– Если Пикар приврал, тогда, изучая вашу версию, я ясно увижу, как он это сделал. Все составные части налицо: госпиталь, множество мертвых, флаги, стрельба в палатах. Как бы там ни было, а Пикар все-таки романист. Вы знали? Он привык сочинять. Не забудьте известить своего адвоката об этом.

Тайсон весь ушел в себя и, казалось, не слышал ее.

Она продолжала:

– Может, что-то приукрасили те двое солдат из вашего взвода в разговоре с ним. Но тогда почему они это сделали? Конечно же, это не делает им чести.

– Само собой.

– Но это дискредитирует и вас.Были у вас враги во взводе?

– Я скажу вам, когда вы назовете имена этих двух.

Она заговорила жестче, даже с нетерпением.

– А как же сестра Тереза? Она ведь может оказаться самым беспощадным свидетелем. Вдруг она не поняла то, что видела, или не совсем точно передала Пикару информацию.

– Возможно.

– Вполне возможно даже, что она сообщила об этом инциденте католическому духовенству, курирующему больницу, в Сайгоне или во Франции. Вы не допускаете подобного?

Тайсон как раз допускал такую вещь. Он ответил как можно хладнокровнее:

– Может быть.

Она продолжала:

– Я понимаю, что южновьетнамское правительство и в какой-то степени католичество Вьетнама склонны утаивать неблаговидные факты, компрометирующие их союзников. Они не хотят позорить американцев. Сайгон пытался замять расследование этого инцидента в больнице, даже когда за него взялась военная прокуратура. Иностранцы недоумевают, зачем мы трясем грязным бельем перед публикой. Поэтому, если в рассказе этой монахини есть что-то порочащее американских солдат, то эта информация никогда не дойдет до Франции. Такова моя теория.

– На которую, как я понимаю, у вас ушло немало времени.

– Да, вся эта история отняла у меня много времени и сил.

– И у меня тоже. – Тайсон встал и снова подошел к окну. Он сказал, стоя к ней спиной: – Вы знаете, месяц назад или около того я бы отнесся к этому происшествию, как к военным побасенкам. Мне нечего было стыдиться. Мы поступили храбро. Большая часть офицеров, окажись они на моем месте, прошла бы мимо здания, как ваш друг пехотный полковник. Мне жаль, что так нелепо погибли невинные люди, но погибли также и эти косоглазые чернопижамники. – Он повернулся к ней. – Я еще раз взвесил все, что случилось, и считаю, что мои действия были правильными.

Она согласилась.

– Я знаю. Вы начинаете вновь проигрывать ситуацию. Каждый командир время от времени проигрывает в уме свои сражения, как бы давно это ни было.

– Это было очень давно.

Карен тряхнула непокорными завитками.

– Вот почему нам необходимо добыть как можно больше показаний. Например, если отыщут сестру Терезу и ее свидетельство прольет свет на побочные обстоятельства... – Она запнулась. – Вы бы хотели, чтобы ее нашли?

Ее зубастые вопросы терзали душу. Он чувствовал, что исчерпал себя в этой беседе, устал от лживых восклицаний, от патриотического пафоса.

Она удивленно заметила:

– Странно, что никого не осталось в живых.

– Я же вам говорил, что мы спасли некоторых людей, но не ожидайте международных вызовов из Вьетнама.

– Да. Это трудно. Прошло столько лет, да и расстояние немалое. – Она поинтересовалась: – Вы говорите, что можете вспомнить сестру Терезу? Что же вы помните о ней?

– Я помню, что она была сильно напугана. Билась в истерике. Кто-то ее вытащил из окна. Это все, что я помню, но я еще подумаю об этом.

– Отлично. Вы знаете, я считаю, что если следствию дадут ход, мы могли бы связаться с вьетнамскими эмигрантами через представляющие их организации. Это могло бы нас вывести на уцелевших участников тех событий. Как вы думаете, станет с нами сотрудничать нынешнее вьетнамское правительство? У них же есть возможность докопаться до истины.

Тайсон почувствовал, как ловко она привлекает его к сотрудничеству, призывая в помощники. Как он знал, это являлось другим методом допроса. Тайсон шел проторенной дорогой собственного опыта.

– Если они и пошли бы на это, то я не думаю, что тот человек, которого они представят в роли свидетеля, заслужил бы доверие у присяжных американского трибунала. А вы как считаете?

– Полагаю, что нет. Это было бы глупо.

Тайсона утомила эта игра. Оба предположения Карен были неумными. Она намеревалась таким образом расшевелить его, заставить встрепенуться. Он чувствовал это и, в свою очередь, подыгрывал ей, выступая апостолом труда и терпения. Карен не знала пока, что, кроме сестры Терезы, никто не выжил, и Тайсону было на руку ее неведение.

Майор налила кофе в их чашки. Сделав глоток, она сказала с необычайной сердечностью: