Майкл Маршалл - Мы здесь Страница 41

Писатель не замечал три высокие фигуры за столиком в заднем углу. Не видел, как рыжеволосая женщина переводит дремотно-задумчивый взгляд с Дэвида на Талью, словно проводя меж ними линию, не обращал внимания на то, как остальные посетители кофейни жмутся бочком, предпочитая усаживаться за другие столики, – даже те, что расположены не совсем удобно или с них еще не прибрано после других посетителей.

Спустя пять минут те трое, не сговариваясь, встали.

Вот они уже у дверей.

А вот уже снаружи.

Там они еще какое-то время стояли и, вкрадчиво улыбаясь, смотрели через окно на Дэвида – прямо вот так, напротив. Он тоже улыбался своим мыслям, а этих троих не видел.

Еще миг, и они исчезли.

Холодело серое, сумрачное небо.

Глава 31

Да, я Странник. А кто же еще? Спро́сите – отвечу: другой уклад не по мне. Вот лично вы: вас устраивает всю свою жизнь мыкаться по одному и тому же, пускай и родному, городишке и горевать о том, чего здесь больше нет и никогда уже не будет? Если да, то попутного вам ветра! Ну а мне этого не надо. И вообще я по городкам не обитаю. Не городской я по сути. Никогда не был им и не буду. Слишком уж темно, шумно, скученно… Я вырос другим.

В молодости мы раздольно бродили по диким равнинам. Если вы не помните, то я-то помню. Мы были героями вольных просторов, вы и я. Ночевали в заброшенных фермах, а иной раз и в открытом поле, и в высохших руслах рек. Мы были свободны. Я, если надо, запросто могу обходиться сам по себе, быть вольным перекати-полем. Тянет ли меня обратно? Черта с два!

Спрашивается: зачем?

Это же не ремесло, это образ жизни. Что правда, то правда: не каждому оно по плечу. Видел я таких, что вроде как берутся за гуж, а затем, глядишь, уже опрометью бегут обратно в город или еще куда, откуда пришли. Им, видите ли, нужна предсказуемость. Рутина. А вот кое-кто из нас в ней не нуждается. Сколько именно таких – не знаю, вместе все скопом мы никогда не собираемся. Если вдуматься, то все дело тут в конституции. Я имею в виду внутреннее устройство. Вот мне, например, ни с кем кучковаться не обязательно, мне и так нормально. Я сам по себе. А вот другим друзьям – им нет, им подавай компанию. За ней они после перемены и скучают, и в этом есть определенный смысл.

Компания для многих – смысл самого существования.

Такие, как мы, есть, по сути, в каждом городке. Проблема в том, по душе тебе приходятся эти люди или нет. В городе – и суть я здесь усматриваю вполне – выбор куда больше. Можно прикидывать, выбирать. Глядишь, и находишь кого-нибудь, кто тебе по нраву, а если повезет, так и целая орава набирается. Многие из друзей только того и ищут: им нужно достаточное количество народа вокруг, чтобы напоминать, кто они такие, и чувствовать свою внутреннюю крепость. Вот и занимаются сообразно выбранному поприщу. Хобби, стили, прибамбасы, чего там еще… Кое у кого и род занятий свой, навроде работы. Я тут на днях, когда приткнулся на ночлег в нью-йоркском даунтауне, разговаривал с одним из Наконечников. Хотел он от меня совета насчет странствования на поездах, и я ему рассказал кое-что из того, что знаю. С чего его вдруг потянуло в дорогу, не берусь судить, а пытать его не стал. По мне, так из друзей каждый пусть делает свое дело – будь это он или она – и творят себе все, что им заблагорассудится. И никто не должен друг к другу соваться.

И вот этот конкретный друг – Медж его звали, – было видно, что его стиль… работал, что ли. В нем чувствовалась весомость. Это, кстати, можно сказать о большинстве Наконечников. Другие кто – так те просто тусуются ради тусы, а эти… Не зря они, видно, собираются в городах. Чтобы чувствовать себя живыми, им нужна сеть.

А мы, Странники, просто иногда пересекаемся на поездах. Временами присаживаемся, разговариваем. Как правило, ненадолго. Не потому, что мы друг друга недолюбливаем: дело не в этом. Просто – и мне кажется, городским друзьям этого не понять – чем больше нас собирается, тем легче попасться на глаза посторонним, и тогда пойдут вопросы-пересуды: а что же там такое происходит? И поэтому если я вижу в странствии сотоварища, я просто ограничиваюсь кивком. Кивком, и все. Этого достаточно, чтобы своим видом показать: «Я тебя вижу. Знаю, кто ты, и уважаю тебя за это. Попутного тебе ветра, и пусть твоим дорогам не будет конца».

Кто-то из Странников гуляет пешком. Кто-то путешествует автостопом, хотя это занятие довольно рискованное. Хорошо, если в машину попадаешь, пока водитель тебя не видит, и так же выбираешься. А то ведь бывает и такое – в основном по неопытности, – что кое-кто из Странников исчезает из виду совсем уж в буквальном смысле, так что добряк водитель с перепугу может и в кювет сверзиться. Так что автостопом я никому из наших перемещаться не советую, если только нет доскональной уверенности в своих действиях. Мы ж не привидения какие!

Еще есть такие, кто отправляется на побережье и там проникает на яхты или океанские лайнеры, ну и плавает туда-сюда. Другие отправляются в аэропорты, влезают в самолеты и летают по воздуху. У меня лично ни те, ни другие не в фаворе. Мне нравится, чтобы залез в одном месте, слез в другом в любое удобное для тебя время, а затем, если хочется, передумал и отправился куда-нибудь еще. Воля вольная. Вот что есть у нас в распоряжении, а если этим не пользоваться, то зачем вообще обретаться. Идите вон в Полые!

А любое странствие сводится к одному и тому же. Вы же знаете старую поговорку: «Дорога лучше, чем прибытие»? Так вот в ней, друзья мои, вся соль. До-ро-га, вы улавливаете суть? Вот в ней она и состоит.

Особенно если конкретного пункта назначения нет, да и не будет.

Я тут невзначай слукавил, а вы и не подловили. Иногда, хоть и изредка, я все же возвращаюсь. Бывает, что возвращаешься к началу в своих воспоминаниях, и это случается нередко. А иногда я не прочь пройтись к истокам и в буквальном смысле. Посмотреть места, где ходил-бродил или играл. Однажды я даже возвратился к своему дому – да-да, лет пять назад. Стоял прямо вот так напротив, на улице, и смотрел на него. С той поры, как наша семья съехала, он сделался наряднее: пристроили новые комнаты, а еще там теперь – верите, нет? – бассейн. Я о таком в свое время мог только мечтать. А теперь, гляди-ка, бассейн и впрямь там есть! Но я свои ножки только в ближнюю речушку и окунул. А зачем больше? Где вы видели ковбоев в бассейнах? То-то. А кто мы еще, как не эти самые ковбои, в основную свою бытность? Иногда солдаты, коммандос. Затем идет «фаза ниндзя», а вот дальше мне пройти не удавалось. Хотя большинство из нас – это ковбои, были и есть. Во всяком случае, мы таковыми считались.

Пока кто-то из гадов не обзавелся компьютером и это не положило конец всему. Для того чтобы таращиться в экран, друг тебе не нужен. А если тебе нужна компания, то вот тебе тьма-тьмущая мутных теней в Интернете. Перемена наступила как-то на удивление быстро. Для многих из нас. Было время, когда для меня оставлялось специальное место за обеденным столом. А всего через полгода мой друг уже не мог вспомнить, как меня звать.

Получается, то же самое и я – тоже не помнил.

Правда, видимо, в том, что тем самым его корешем был когда-то я. У меня был кореш, но те дни миновали и больше не наступят. Я знаю, кто я, и меня это устраивает.

Благо дорогам, как и скитаниям, нет конца.

Глава 32

Домой Кристина прибыла рассерженная. Она психовала под душем (причем не только из-за того, что он, зараза, как всегда, издевательски переходил с горячей воды на холодную и обратно). Потом, злая, протопала из санузла в гостиную и, зябко подрагивая, раздраженно обтерла волосы полотенцем.

Набирая Джона после встречи в сквере с той девицей, молодая женщина ожидала, что он обрадуется или, во всяком случае, проявит какой-то энтузиазм. А он мало того что взял мобильник отнюдь не с первого гудка (а ведь за ней следили, и теоретически всякое могло быть!), так еще и не извинился за свою нерасторопность, когда они потом вместе обедали в суши-баре.

Понятно, что он не хотел ей насолить. И реакция Джона была продиктована пониманием ее натуры, а не желанием поставить ее в дурацкое положение. Оно ведь как принято: когда чудище появляется из чащобы, то на его пути обычно становится благородный рыцарь, который и спасает прекрасную деву. Но Хендерсон знал, что Кристина вполне способна за себя постоять и не терпит, когда он лезет, где не просят. И все-таки она, прежде чем рассерженно утопать (пусть сам за суши расплачивается!), зловредно ему об этом напомнила, хотя это и было ей поперек души.

Он потом дважды слал ей эсэмэски и еще два сообщения отправил на голосовую почту. Но Крис ни на одно не ответила.

Обтирание пошло медленней, а там и вовсе остановилось. Вообще, что-то она последнее время много дуется. Прямо-таки злючка. И тема эта поднадоела, даже ей. Может, хватит?

Между тем пора было чепуриться и выдвигаться на очередную рабочую ночь в компании чужих – тех, кого она больше не увидит – и вялых знакомцев по барной полужизни, этих двухмерных завсегдатаев с одномерными потребностями. Застегивая рубашку, Кристина вдруг поймала себя на том, что ее работа ей вконец обрыдла. Да, понятно: на доходы от напиточно-закусочной отрасли можно худо-бедно существовать и даже слыть лучшей, язви ее, барной администраторшей на всем Ист-Виллидже, но это полностью застит дорогу, которой идешь, а этого ужас как не хочется. Утратилось главное: чувство реальности. Жизнь вроде бы и идет, но вместе с тем тебя в ней как будто нет. Тебя, реальной, нет.