Елена Соловьева - ЛоРеНа — похитительница сознаний Страница 41

Чтобы хоть как-то выместить обиду, излить накопившийся во мне яд, я купила манекен человека, назвала его «Олегом». Моя ненависть к некогда любимому мужу переросла в откровенную ненависть. Сначала я била манекен руками, пинала, обзывала всеми словами, которые только могла вспомнить. И это приносило кратковременное облегчение. А однажды мне под руки попался кухонный нож — каждый удар, проникавший в пластиковое нутро манекена, предназначался моему мужу. Этого «Олега» пришлось выбросить, купить нового.

Постепенно я поняла, что вид рассыпавшегося в труху пластика вызывает у меня омерзение. Тогда и стала наносить удары туда, где должно быть сердце, разорвавшее в клочья мою любовь. Новая страсть заменила мне весь окружающий мир. Постепенно я научилась наносить удары ножом очень ловко, попадая в одно и то же отверстие, — это позволило избежать покупки новых манекенов.

Однажды муж обнаружил тайник, в котором я прятала «Олега». Он долго смеялся над моим поведением, говорил, что я еще более сумасшедшая, чем мой сын. Олег заявил, что намерен развестись со мной, жениться на любовнице. Муж сказал, что эта девушка родит ему новых детей — здоровых и крепких, таких же, как он сам.

Я почувствовала себя плохо и убежала в свою комнату. Живот стал каменным; ребенок в нем перестал толкаться, сочувствуя мне, сопереживая. Обхватив себя руками, я старалась не волноваться, чтобы не навредить малышу; но слезы градом текли из моих глаз.

Не знаю, сколько прошло времени, но сквозь собственные всхлипы я расслышала голоса, доносившиеся из гостиной. Поддерживая живот руками, спустилась вниз. Мой муж и его любовница совокуплялись прямо на ковре, забыв о присутствии в доме меня и Коленьки. Я не помню, как нож оказался в моей руке. Все произошло как в тумане. Первый удар я нанесла девке, гордо восседавшей на моем муже, — она немедленно свалилась замертво, из ее спины хлынул поток алой крови. Испуганный Олег стал угрожать мне полицией и психушкой. Он потянулся к брюкам, достал сотовый. Я подбежала к нему, чтобы остановить. Муж ударил меня по лицу, забыв о ноже в моей руке. И я забыла — бросилась Олегу на шею, попросила прощения, пообещала, что все наладится… Муж меня оттолкнул. А когда я вновь попыталась приблизиться — пнул ногой в живот. Руки помнили, что нужно делать: они сами отыскали нужное место и всадили нож в предательское сердце. По самую рукоятку!

…Спустя секунду я заметила Коленьку — мой бедный малыш! Он стоял в углу гостиной, судорожно сжимая в руках любимые ножницы. Подбежала к нему, рукой закрыла ему глаза — мой мальчик и так достаточно настрадался!

Осознание произошедшего накатило на меня штормовой волной, придало ускорения мыслям. «Срочно уничтожить все следы! Сжечь дотла этот притон предательства и разврата!» — подумала я.

Уложила Коленьку в постель, а сама спустилась в гараж. Схватила канистры с бензином — облила горючим тело ненавистной любовницы. К Олегу подойти побоялась — мне отчего-то казалось, что он все еще жив и может меня остановить. Окропив бензином углы гостиной, принялась за другие комнаты. Потом собрала в дорожную сумку самые необходимые вещи; украшения, которые когда-то подарил мне любимый; деньги. Схватила в охапку спящего сына, погрузила его в свой автомобиль. Затем вернулась и подожгла дом — потрясающее зрелище! Пламя с жадностью слизывала горючее, снимая с моих плеч груз ответственности.

Предупреждая действия властей, я отправилась на прием к знакомым — на взятки ушли почти все мои сбережения. Остальные деньги потратила на новые документы.

Наугад ткнув пальцем в карту, выбрала этот город. Дорога заняла несколько дней. Коленька, никогда не покидавший особняка, радовался приключению. А я направила все свои силы на то, чтобы выжить, спастись от преследования, затеряться. И мне это удалось.

Ребенок в животе беспокоил меня больше всего — он не шевелился уже несколько дней. Как только мне удалось пристроить сына, я отправилась в больницу. Меня обследовали и срочно отправили на операцию — кесарево сечение было последним шансом для моей доченьки. Девочка появилась на свет недоношенной, с огромной гематомой на голове — следом удара ее отца. Мне сразу же заявили, что девочка не выживет. Ее увезли в реанимацию. А я осталась в больнице — мое состояние тоже внушало опасения докторам. Единственное, что успела сделать, — это передать увозившим мою дочурку санитарам снятое с шеи украшение, оберег, подаренный мне бабушкой.

Когда меня выписали из больницы, я сломя голову помчалась к моей девочке. Но ее уже не было в живых. Последней каплей стало ужасающее известие о том, тело моей малышки увезли в прозектуру. А там… на мою девочку неверно оформили документы, записав как мертворожденную. Мне так и не довелось ее похоронить. Я до сих пор не знаю, погребли ли дочку в собственной могиле, или просто утилизировали как медотходы.

Полянский, стараясь не прервать рассказ Лоскутовой, вынул из пальцев женщины дотлевшую почти до фильтра сигарету. Регина Натановна вяло кивнула, прикурила следующую. Глубоко затянулась и продолжила рассказ:

— Коленька остался для меня единственной отрадой, светом в почерневшем окне моей жизни. Я так хотела всерьез заняться его лечением, но на это были нужны деньги. А их у меня не было. Сняв комнатку в коммуналке, стала принимать на дому клиентов — курсы парикмахеров я окончила еще в юности, но раньше не решалась заняться этим всерьез. Обстоятельства вынудили.

Времени на мальчика почти совсем не оставалось. Однако я заставляла себя: спала по нескольку часов в сутки, но играла с Коленькой, сама делала с ним упражнения, читала ему книжки. Но больше всего мой сын любил выстригать и делать из папье-маше поделки, особенно маски. А еще ему нравились красивые девочки. Однажды, я решила побаловать моего малыша и сводить его на новогоднее представление. Он так радовался! Зная, что туда же пойдут две соседские девочки, Коленька решил приготовить для них подарки. С моей помощью он сделал из папье-маше две красивые маски, разукрасил их самыми яркими фломастерами. Но эти вертихвостки не оценили старания. Девочки, как и другие дети, только смеялись над неуклюжим Коленькой, над его попытками подружиться. Сынок пришел с праздника сам не свой. Ему стало хуже: у него появились признаки агрессии, неконтролируемые вспышки гнева. Больше я не решалась водить малыша на праздники. И Коленьке пришлось вновь сидеть взаперти.

Набив руку на не слишком притязательных клиентах, устроилась в один из салонов. Откладывала каждую копейку, экономила даже на одежде. Постепенно дело пошло в гору — открылся мой первый салон. Я дала ему имя «Джоанна», ведь именно так мне хотелось назвать дочку.

Жизнь вошла в новую колею. За десять лет из нищенки мне удалось превратиться в успешную бизнес-леди. Коленька подрастал, появились средства на его лечение, но время было упущено: традиционная медицина была практически бессильна. Тогда-то я и отыскала целителя, жившего за городом, в заброшенной сторожке лесника. Он согласился помочь моему мальчику. За умеренную плату старец принял Коленьку к себе на постой. Свежий воздух, прогулки, массаж и травяные настои целителя оказали благотворное влияние на мальчика. Но полного восстановления ждать не приходилось.

Однажды, за чашкой мятного чая, старик поделился откровением. Он заверил меня, что познав женщину, Коленька сумеет справиться со своим недугом. Идея меня вдохновила — моему мальчику всегда нравилось играть с бумажными куколками, так почему бы не испробовать этот метод? Я приглашала к Коленьке самых дорогих блудниц, представительниц древнейшей профессии. Но эти барышни не нравились ему — мой сын запирался в своей комнате и не выходил, пока приглашенные гостьи не покидали сторожку.

Когда целитель умер от старости, я вновь вспомнила о его предсказании. И поняла: Коленьке не нравились проститутки, он хотел видеть своей подругой «девочку по соседству». Бизнес процветал, и мне стало доступно многое. Выбрав из списка клиентов наиболее подходящую девушку, я опоила ее и привезла в сторожку. Коленька не хотел к ней прикасаться, боялся вновь быть осмеянным. Я вразумила сына и объяснила, что нужно делать. Мой мальчик долго не мог совладать со своим неуклюжим телом. Все получилось только тогда, когда я надела на лицо девушки одну из сделанных нами масок. Акт соития понравился сыну, но Коленька стремился не просто обладать женщиной, он жаждал сделать ее своей подружкой.

Я привезла девушку к себе в салон, и когда та стала приходить в себя, честно предложила ей стать женой моего сына. Она разъярилась, назвала моего мальчика придурком. Заявила, что лучше умрет, чем согласится на мое предложение. Я выхватила из стола перочинный нож и выполнила ее просьбу.

Следующую девушку попробовала убедить с помощью насилия — ведь это моя работа сделала ее лицо таким прекрасным, таким желанным для мужчин. Мне пришлось отобрать у упрямицы то, чего она не заслуживала. Но и под пытками девушка не согласилась стать моей невесткой.