Стивен Хэнд - Техасская резня бензопилой Страница 47

Но когда Эрин подошла ближе к своему несчастному другу, она поняла — Господи, она поняла! — что он висит на мясном крюке и что этот мясной крюк глубоко впился в его тело. Парень расставил руки и уперся ими в трубу, надеясь таким образом хотя бы немного облегчить свои страдания.

И тут, в слабом свете огня, Эрин увидела, что у Энди с левой ногой. С правой у него все было в порядке, разве что с нее сняли ботинок. Тут Эрин вспомнила, что на Иедидиа был надет левый ботинок Энди; мысль об обуви, которая продавалась в магазине Люды Мей, больно кольнула и без того израненную память Эрин.

Но его левая нога… Господи, Господи милосердный! Левая нога Энди была обрублена чуть ниже колена, а кто-то обернул обрубок коричневой бумагой и завязал бечевкой, чтобы остановить кровотечение. Но это совершенно бессмысленно. Зачем, зачем нужно останавливать кровь, если…

Правая нога Энди вздрогнула, и Эрин снова услышала тот странный музыкальный звук, который привлек ее внимание.

Энди висел над старым сломанным фортепьяно. Белые клавиши инструмента были уже все красные от крови, а черные казались еще чернее во тьме подвала. Всякий раз, когда тело Энди вздрагивало, раздавалась еще одна нота. Даже одной капли крови было достаточно, чтобы заставить звучать эти легкие клавиши.

Это был марш смерти. Не похоронный марш, нет, это был марш смерти — с каждой его нотой Энди приближался к своей гибели. Марш смерти, музыка, под которую могли бы танцевать убийцы.

Но… Движение его ноги — это что, предсмертное сокращение мышц или…

«Его глаза открыты! Не сильно, но открыты!»

Юноша висел на этом крюке уже много часов, но он до сих пор был жив. Эрин даже боялась представить, что должен Энди сейчас чувствовать.

— Энди…

Он посмотрел на нее. Глаза юноши смотрели практически безо всякого выражения. Казалось, что он вряд ли хоть что-нибудь видит. По глазам Энди было видно, как мало сил у него осталось. Но нет, он все-таки видел Эрин. Он смотрел на нее.

Зато Эрин не находила в себе сил снова посмотреть на своего друга. Это было слишком ужасно. Ее сердце разрывалось от подобного зрелища. Да, Эрин знала, что они тогда добрались до Энди, она даже хотела знать, что именно с ним случилось, но… такого девушка даже предположить не могла. Она не могла видеть своего друга в таком положении. Да что там, она не смогла бы вообще смотреть на страдания человека, вне зависимости от того, друг он ей или враг. Вот разве что… разве что семейку Хюиттов она бы с удовольствием подвесила на крюки своими собственными руками. Если бы только могла.

Энди пытался что-то сказать, но с его губ срывалось лишь едва слышное шипение. Эрин слышала только позвякивание фортепьяно. Нет, это нужно как-то прекратить.

Собрав все свое мужество, Эрин подбежала к Энди и взяла его за здоровую ногу. Она напрягла все свои силы и попыталась снять Энди с крюка.

Эрин даже представить себе не могла, как сильно изранен ее друг. Да, по нему было видно, что еще немного — и он умрет. Но ведь нельзя же было просто стоять и смотреть на это, нужно было что-то делать. Даже если они никогда не выберутся из этого ужасного места, Эрин могла бы попробовать облегчить его боль или хотя бы немного поддержать Энди перед смертью.

На самом-то деле Эрин все больше и больше думала о том, как отсюда выбраться. Эта мысль была далека от каких-либо логичных, последовательных рассуждений. У девушки не было никакого плана. Она фактически ничего не знала о доме и привычках его обитателей. Нет, ее желание вырваться на свободу больше было похоже на желание отомстить. Эрин хотела сделать все возможное, чтобы выбраться отсюда, чтобы спасти своих друзей, чтобы потом посмотреть, как Хьюитты будут гореть в аду.

Но чем больше Эрин пыталась помочь Энди, тем громче парень кричал от боли. Крюк слишком глубоко впился в его тело и теперь при каждом новом движении наносил все новые и новые раны, причиняя все большую и большую боль. Энди уже едва дышал.

Эрин сделала еще одну попытку — Энди закричал.

Еще одну — Энди закричал еще громче.

И Эрин сдалась.

Крюк сидит слишком глубоко, а у нее слишком мало сил. Вот если бы дотянуться до этой проклятой штуковины.

Эрин заметила стоящую рядом со скамьей круглую табуретку. Она быстро подошла к ней и даже не остановилась, когда увидела, что кто-то прибил по краю сиденья кости животных. После всего того, что девушка видела сегодня, какие-то дурацкие украшения из костей нисколько не пугали ее. И это собственное равнодушие к увиденному и напугало Эрин. Неужели она становится похожа на всех этих маньяков?

«Нет!

Нет! Ни в коем случае!»

Она подтащила стул поближе и попыталась поставить на него здоровую ногу Энди. Парень снова закричал. Но теперь он все-таки стоял, а не висел на этом проклятом крюке. Облегчение, которое он испытал, трудно описать словами. Осторожно, чтобы не столкнуть Энди, Эрин поднялась на стул и проткнула руку к крюку, впившемуся в спину ее друга. Цепь загремела — это Эрин взялась за крюк и стала медленно вытаскивать его из тела Энди.

Подвал немедленно огласился хрустом ломающихся позвонков и воплями Энди. Бедняга испытывал такие страдания, о которых обычные люди не имеют ни малейшего представления. Эрин пыталась ему помочь, но своими стараниями только мучила его.

Она выпустила крюк.

Все руки у нее были в крови, а крюк сидел так же глубоко, как и в самом начале. Совершенно безнадежно.

Девушка попробовала еще раз, но, как и прежде, единственным результатом был вопль от нечеловеческой боли.

Эрин надеялась — она правда надеялась, — что сможет помочь Энди. Она думала, что сможет снять друга с крюка, а потом они вместе придумают, что делать дальше. Но ее надежды развеялись, как дым. Она даже не смогла выдернуть у Энди из спины этот проклятый крюк. Это был какой-то неумолимый закон, по которому развивались все события последнего дня: судьба дает надежду, а потом вновь отбирает ее, и так без конца.

Эрин спустилась со стула. Ее лицо было перемазано в грязи и слезах.

— Прости меня! — заплакала она.

Энди закашлялся, но тут же подавил кашель: было слишком больно.

Он уже едва различал окружающие предметы, а когда попытался заговорить, то закрыл от напряжения глаза.

— Что? — переспросила она, наклоняясь ближе. — Я не…

Она, как и прежде, ничего не расслышала.

Похоже, Энди потерял остатки сил. Голова его поникла, а все тело ослабло. Но то, что он хотел сказать, было очень важно. Нужно передохнуть, собраться с силами, нужно, чтобы на этот раз его услышали.

— Сделай это, — прошептал Энди.

Капля пота соскользнула с его лба и упала на руку Эрин.

Эрин подняла на него глаза. На него — на Энди, своего приятеля, лучшего друга Кемпера. Она посмотрела на Энди и вся обмерла: девушка поняла, что именно он попросил ее сделать. Под «это» Энди мог подразумевать только одну вещь.

— Сделай это!

Эрин не могла снять друга, не могла поднять, не могла даже выдернуть эту ужасную железяку из его спины. Оставалась только одна вещь, которую она могла для него сделать. Эрин могла облегчить страдания Энди и хоть как-то помочь ему только одним способом — она могла убить его. Вот о чем Энди ее попросил: убить его.

Внезапно Эрин вспомнила тот солнечный день, когда она нашла на дороге сбитого какой-то машиной кота. Маме легко было говорить о том, что все животные отправляются в рай, она-то не знала, что, когда Эрин нашла этого кота, он был еще жив. Машина раздавила бедняге голову, но он все еще тихонько мяукал и шевелил лапками.

Хорошо еще, что папа прекратил его страдания. Он добил бедное страдающее животное. Он сказал, что так будет лучше. Если бы не папа, кот не попал бы в свой кошачий рай.

Эрин ничего не видела от слез. «Интересно, есть ли животные на тех небесах, куда попадают люди», — думала она.

Эрин с легкостью нашла то, что ей было нужно: в этом подвале имелось полным-полно инструментов предназначенных для того, чтобы резать и убивать. Найти нож не составило труда. Лезвие у него было длинное и узкое. Острое, немного загнутое вверх. Совершенный инструмент. И лезвие и деревянная потрескавшаяся ручка ножа были покрыты засохшей кровью — следы многочисленных убийств. Несколько пятен — вот все, что осталось от безымянных жертв.

Эрин взяла нож обеими руками и, неся его прямо перед собой, направилась обратно к Энди. Ее руки дрожали, но тем не менее девушка замахнулась, вздохнула поглубже…

И замерла.

— Я не могу, — разрыдалась она и опустила в нож, не в состоянии выполнить то, что у нее попросили.

— Эрин, пожалуйста, — прохрипел Энди.

В его голосе звучали боль и отчаянье. Парень пытался открыть глаза, чтобы посмотреть на Эрин, чтобы своим взглядом упросить ее выполнить обещанное. Но тщетно. Тогда он изогнулся, словно пытаясь упасть на нож, который Эрин по-прежнему держала перед собой.