Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres) Страница 49

– Кто он?

– Что с ним?

– Ты его знаешь?

– Polizia!

– Нунцио! Иди сюда!

Собралась небольшая шумная толпа зевак.

– Эд, бросьте ее! – прозвучал голос Рея.

Коулман изо всех сил пытался сохранить сознание. Падая, он ударился и головой. Боль в локте была нестерпима, и ему казалось, что он уже не дышит. Он громко шмыгнул носом, который заполнился чем-то, видимо кровью. Рей попытался отнять у него трубу, но оставил эту затею, потому что Коулман никак не хотел ее выпускать. Потом Коулмана поднял полицейский и вырвал отрезок трубы из его пальцев в то мгновение, когда Коулман держал ее только одной рукой.

– Эдвард Коулман, – назвал Рей его имя полицейскому.

Они тронулись с места, за ними пошли несколько человек.

– Он опять хотел убить вас! – сказал итальянец, идущий рядом с Реем, оглянувшись на Коулмана.

Они пришли в полицейский участок. Коулман старался не смотреть на Рея. С Коулмана сняли пальто – ему кричали, чтобы он снял пальто сам, но он их игнорировал, – и когда он почувствовал, что рукава сползают с него, то вцепился в них, так как в кармане пальто лежал шарф. Рукава его пиджака напитались кровью из разбитого локтя.

– Отдайте мне пальто! – заорал Коулман по-итальянски, и пальто ему отдали. Он прижал его к себе правой рукой.

Полицейские подняли его левую руку, и только теперь он понял, что она у него онемела. Затем с него сняли пиджак. Его посадили на стул с прямой спинкой и сказали, что сейчас придет доктор. Ему задавали вопросы: имя, место проживания, возраст.

Рей и его итальянский друг стояли друг подле друга слева от Коулмана, итальянец во все глаза смотрел на Коулмана, а Рей время от времени скользил по нему взглядом. Потом Рей что-то взволнованно прошептал итальянцу, замотал головой. Он снова и снова рубил рукой воздух. Итальянец хмурился и кивал.

Они поехали в Венецию на полицейском катере – Рей, Коулман, итальянец-коротышка и трое полицейских. Причалили у Пьяццале Рома и направились в кабинет к Делл’ Изоле. Там уже находился частный детектив Зордий. Кровотечение из носа у Коулмана прекратилось, но он чувствовал боль в верхней губе, а его платок промок от крови. Делл’ Изола спросил его о схватке во вторник вечером.

– Он ударил меня камнем и пытался сбросить в канал, – сказал Коулман. – К счастью для меня, мимо проходил какой-то человек, и ему, – он показал на Рея, – пришлось остановиться. Он бросил меня без сознания.

– Но разве драку затеяли не вы, синьор? – вежливо спросил Делл’ Изола. – Синьор Гаррет сказал, что вы преследовали его с камнем в руке.

Коулман втянул воздух через зубы:

– Не знаю, кто ее затеял. Мы встретились, и началась драка.

– Почему, синьор? – поинтересовался Делл’ Изола.

– Почему – это мое дело, – ответил Коулман после короткого раздумья.

Делл’ Изола посмотрел на Рея и Зордия, потом снова на Коулмана:

– Камень, синьор. Камень нашли вы, да?

– И нанесли первый удар? – спросил Зордий по-английски, а потом повторил по-итальянски для Делл’ Изолы.

Допрос был тяжелым для Коулмана. Он чувствовал, как путаются его эмоции – оскорбление, издевательство, несправедливость и скука, и они физически ослабляли его всей своей бессмысленностью. Рука доставляла ему настоящее мучение, хотя доктор в участке Кьоджи дал ему таблетку, предположительно против боли.

– Я не стану делать никаких признаний насчет камня, – заявил полицейскому Коулман.

– И насчет трубы в Кьодже? – спросил Зордий по-английски.

Правой рукой Коулман порылся в кармане и нащупал шарф, но пальто соскользнуло на пол, и в его руке остался только шарф. Поначалу это смутило его, но потом он, зажав шарф в руке, помахал им в сторону Рея.

– Вот этим я клянусь в том, что мои слова – правда! – воскликнул он по-английски. – Шарфом моей дочери!

Зордий хмыкнул:

– Это не ее шарф. Мне про это рассказала мадам Шнайдер.

– Что она знает? – фыркнул Коулман.

– Она знает об этом от Рея Гаррета, который купил шарф в Венеции, – пояснил Зордий.

– Вы лжете! – крикнул Коулман. – Все вы здесь лжете!

И увидел, что Рея это сломило.

С взволнованным выражением на лице он подошел к Коулману, словно собираясь признаться в чем-то.

– Постарайтесь успокоиться, Эд! Вам нужен доктор. Un dottore, per piacere, Signor Capitano![73] – сказал Рей Делл’ Изоле.

– Si, d’accordo, subito. Franco, chiamo il dottore[74], – сказал Делл’ Изола полицейскому.

Пока Делл’ Изола говорил, Коулман набрал в рот слюны и плюнул в лицо Рею, попав ему в правую щеку.

Правая рука Рея дернулась к щеке, потом он потянулся за платком.

Его итальянский дружок, видевший это, прокричал что-то Коулману, но тот ничего не понял. Рей отвернулся, как трус, каким его всегда и считал Коулман. Однако силы внезапно покинули Коулмана, и он позволил усадить себя на стул, потому что иначе упал бы на пол. Казалось, все заговорили одновременно. Собравшиеся разделились. Рей и его приятель говорили с клерком Делл’ Изолы, который записывал их слова. Зордий стоял поблизости. Появился доктор, и Коулман прошел в соседнюю комнату, а следом за ним – Зордий. С Коулмана сняли рубашку.

Он услышал слово «frattura»[75]. Рядом стояли двое полицейских, смотрели.

Зордий наклонился к Коулману, уперев руки в колени:

– Скажите мне, что на самом деле случилось в ту ночь на Лидо.

Коулман ощущал, как от Зордия исходит враждебная сила. Этот крупный, физически сильный человек не верил ему. Коулман не смотрел на него. Дружок Рея – это, вероятно, гондольер, который вытащил его из воды, и, наверное, Рей сообщил об этом Зордию. Коулман сказал по-итальянски ближайшему полицейскому:

– Позвоните, пожалуйста, моему другу мадам Инес Шнайдер в отель «Гритти-палас». Я хочу с ней поговорить.

21

К одиннадцати часам следующего утра Рей забрал свой чемодан из пансиона «Сегузо» на набережной Дзаттере и оплатил счет, который ему выставили за три дня полупансиона. С ним были очень вежливы, не задавали никаких вопросов, и Рей добавил две тысячи лир чаевых для горничной. Почты для него не было, ведь он никого и не просил писать ему туда.

Но молодая женщина за стойкой портье посмотрела на него с удивлением и спросила:

– Вы ранены?

– Немного рассек кожу, – ответил Рей. Они говорили по-английски. – Извините за беспокойство, которое я вам доставил. Огромное спасибо за терпение.

– Не за что. Мы надеемся еще раз увидеть вас.

Рей улыбнулся. Здесь и в самом деле проявили к нему немалую доброту!

– Вам нужен носильщик?

– Спасибо, я справлюсь.

Он вышел со своим чемоданом, довольно тяжелым, надо сказать.

По террасе перед пансионом, мимо мастерской Рёскина, на набережную Дзаттере… но это было не то направление. Рею назначила свидание Инес в полдень у «Флориана». Может, стоит отвезти чемодан в Джудекку, а потом вернуться за ним? Рей решил тащить чемодан с собой. Он пересек остров и сел на вапоретто у Академии. С чемоданом, в котором лежали его вещи, вернее, часть их. Когда вапоретто отчалил от берега, Реем овладело ужасное чувство, будто он прощается с чем-то навсегда. Инес прислала ему послание в тот момент, когда он утром уходил от синьора Чьярди. Она просила его позвонить, и он позвонил. Оказалось, что Коулман рано утром пришел в отель после операции на локте, сделанной предыдущим вечером, и забрал свои вещи. Хотя Инес ничего такого не сказала, Рей предположил, что Коулман больше не хочет ее видеть. Но Инес хотела видеть Рея, и к тому же сегодня во второй половине дня она уезжала из Венеции. Рей сошел на остановке «Сан-Марко» и двинулся к Пьяцце, останавливаясь иногда, чтобы поглазеть на витрины магазинов, поскольку времени у него оставалось с запасом. Неподалеку был «Бар Дино», он мог бы заглянуть туда и выпить чашечку кофе, но ему не хотелось этого делать. К тому же Елизавета, наверное, не работает по воскресеньям. Но ему было приятно представлять ее сегодня утром: вот она стоит, как всегда, за стойкой бара, болтает с завсегдатаями. В неменьшей мере доставляло ему удовольствие думать, что она дома, моет голову, делает педикюр, стирает свитер или лениво бранится с отцом или матерью, пытаясь убедить их в том, что жизнь в Венеции – сплошная скука. И еще Рея радовала мысль о том, как через год она выйдет замуж.

Простор Сан-Марко в очередной раз отозвался громким «ах» в его ушах, заставил его на несколько секунд почувствовать себя маленьким; потом силы вернулись к нему. Он огляделся, нет ли там Инес, которая должна была появиться с той стороны, из «Гритти», но не увидел ее. Голубь без одной ноги ничуть не уступал своим собратьям, ковылял на своей культе, как старый пират, и Рей, глядя на него, широко улыбнулся. Он подумал, что попытается отыскать эту птицу в следующий раз, когда приедет в Венецию.

В конечном счете оказалось, что он пришел не так уж и рано; было без десяти минут двенадцать, и, дойдя до «Флориана», он посмотрел в сторону «Гритти» и увидел на Пьяцце Инес. Шла она медленнее обычного, но голову по-прежнему держала высоко. Он пошел ей навстречу.