Уоррен Мерфи - В руках врага Страница 5

Самое главное сейчас, конечно, расслабиться. Длительное, медленное расслабление — а чтобы достичь этого состояния, надо было отключить сознание, ибо он находился в родном доме акулы, человек в океанских просторах был слабым существом. Долгое медленное расслабление — ибо попытка устоять перед частоколом острых акульих зубов привела бы к одному результату: разорванное в лохмотья тело с откусанными конечностями. Надо уподобиться рисовой бумаге воздушного змея, надо стать светом и всеприемлющим пространством, чтобы неумолимое акулье рыло ткнулось тебе в живот, а ты обвился бы вокруг ее центрального плавника и заставил ее мотнуть головой в недоумении при виде легкою бумажного лоскутка, который мельтешит перед пастью, перед самой пастью, не позволяя ей вонзить зубы в прекрасную нежную белую плоть. А потом надо позволить огромной силе ее могучего тела втянуть твою левую руку прямо ей под брюхо, а там с внезапно пробудившейся силой левая ладонь сомкнется, неудержимо и неумолимо, на толстой грубой коже.

Это все и проделал Римо, и вот наконец, после того как он и акула метнулись друг к другу, в одно мгновение кожа на акульем брюхе лопнула, и акула отплыла прочь, умытая собственной кровью, волоча за собой клубок кишок. И, ощутив вкус своей крови, в бессильной ярости она набросилась на вывалившиеся внутренности.

Римо ровными ритмичными рывками уплыл глубже, оставив над головой темное кровавое облако. Охотники на акулу плескались где-то вверху, так и не поняв, что же произошло.

Римо всплыл позади них и стал срывать ласты с их ног, обнажая голые растопыренные пальцы. Ласты лениво погружались вниз и медленно оседали на дно. Четыре пары. Восемь ласт. И чтобы не позволить охотникам поднять их искусственные плавники, Римо сорвал с них маски и трубки и отправил вслед за ластами.

Охотники выпустили в него несколько безобидных стрел-трезубцев. Если бы они сбросили свои ненужные баллоны и разделись, то один из них по крайней мере мог бы доплыть до берега. Но они держались группой, тщетно пытаясь достать со дна маски и ласты. Глубинное течение отнесло кровавое пятно, и, находясь уже в двухстах ярдах от них, Римо увидел первый треугольник плавника над водой, мелькнувший вблизи беспомощных пловцов.

С пляжа невозможно было разглядеть, что здесь происходит: до берега было добрых три мили. Теперь от ныряльщиков не останется даже резиновых поясов.

Римо поплыл обратно и выбрался на берег в скалистой бухте около Сувани в округе Дикси. Крохотный ангар с большой телевизионной антенной на крыше стоял на мшистой скале. Он услышал пронзительное чириканье, доносившееся из ангара. Войдя внутрь, Римо увидел на гигантском телеэкране лицо Линдона Джонсона — похожая на бейсбольную перчатку морда кота с оттопыренными ушами лопатой. В комнате никого не было. Римо сел к телевизору.

На экране вспыхнула надпись: «Пока планета вращается». Римо сразу же понял, как давно была снята эта «мыльная опера», потому что ее персонажей беспокоили чужие любовные интрижки. В современных сериалах персонажей волнует, что у кого-то их вовсе нет.

Римо услышал высокие интонации знакомого скрипучего голоса. Это был Чиун. Он беседовал с кем-то за домом.

Римо набрал междугородный номер и услышал магнитофонную запись. После сигнала, позволявшего ему говорить, он сказал:

— Выполнено.

— Конкретнее, — послышалось в трубке.

Тот, кто не знал, что Римо вел разговор со сложно запрограммированным компьютером, мог бы подумать, что он разговаривает с человеком.

— Нет, — ответил Римо.

— Твоя информация неадекватна. Подробнее, — повторил компьютер.

— С четырьмя намеченными покончено вчистую. Достаточно?

— То есть четверо намеченных были чисто прикончены. Правильно?

— Да, — сказал Римо. — У тебя дохнут транзисторы?

— Синий код: пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами, — сказал компьютер.

— Да пошел ты... — сказал Римо и бросил трубку. Но как только трубка упала на рычаг, телефон снова зазвонил. Это был компьютер.

— Используй книгу синего кода.

— Какую еще книгу синего кода? — спросил Римо.

— Выражайся точнее.

— Я не понимаю, что ты там бормочешь, старина, — сказал Римо.

— Книга синего кода даст дату и том, который ты получил четыре месяца, три дня и две минуты назад.

— Чего?

— Две минуты и шесть секунд назад.

— Что?

— Десять секунд назад.

— А! Ты о стихотворении. Подожди-ка! — Римо порылся в ржавой жестянке из-под печенья, сильно изменившей свой внешний вид под воздействием влажного просоленного воздуха, и выудил из нее вырванную из книги страницу. Он отсчитал слова, начиная с даты.

— Ты хочешь, чтобы я смешал дикобраза? — спросил Римо.

— Я повторяю: пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами, — сказал компьютер.

— Это я понял. Это значит: смешай дикобраза... раз, два, шестое апреля, разделить на четыре. Добавить "П" перед гласной. Смешай дикобраза. Это великий шифр.

— Авария, — сказал компьютер. — Положи трубку и жди.

Римо повесил трубку, и телефон зазвонил в тот самый момент, когда трубка коснулась рычага.

— Главная спальня Белого дома. 23:15 завтра. — Линия отключилась.

Римо быстро высчитал. Второй раз все было гораздо проще. Сообщение: «Главная спальня Белого дома. 23:15 завтра» зашифровывалось в: «Пурпурная мама находит слонов зеленых с черепахами».

Римо порвал страницу со стихотворением. Выйдя из дома, он обнаружил Чиуна, взирающего на кокосовые пальмы. Он говорил по-корейски, обращаясь в пустоту.

Утренний ветерок нежно шуршал в складках его желтого кимоно, пальцы с длинными ногтями изящно двигались в такт словам, клок бороды трепетал под каждым вздохом ветра. Чиун декламировал строчки старой «мыльной оперы». По-корейски.

— Телевизор включен, но ты не смотришь, — сказал Римо.

— Я уже видел это представление, — ответил Чиун, последний Мастер Синанджу.

— Тогда почему ты его не выключил?

— Потому что я не терплю мерзости современных постановок.

— Мы едем в Вашингтон. Похоже, на встречу с президентом, — сказал Римо.

— Он обратился к нам лично, чтобы мы уничтожили его вероломных врагов. Я это всегда предсказывал, но нет — ты говорил, что Мастер Синанджу не понимает американских нравов. Ты сказал, что мы не работаем на императора, но истинный император сидит в Вашингтоне. Ты сказал, что наш император — Смит, а он всего лишь начальник небольшой группы прислужников. Но я сказал: нет. Придет день и настоящий император осознает ценность сокровищ, которыми владеет, и скажет: «Внемлите: мы признаем вас убийцами двора великого правителя. Внемлите: мы познали стыд перед собой и перед всем миром. Внемлите: сим мы покрываем себя славой Дома Синанджу. Да будет так».

— Что это за галиматья? — спросил Римо. — Последний президент, с которым мы встречались, был посажен нами на верхушку памятника Вашингтону. Теперь, вероятно, нам придется выкрасть красный телефон. Насколько я знаю Смитти, он внес за него залог и теперь хочет получить его обратно.

— Вот увидишь. Ты не понимаешь путей сего мира, будучи белым и молодым — тебе еще не сравнялось даже восьмидесяти. Но ты увидишь.

Римо никогда не удавалось втолковать Чиуну, что доктор Харолд В. Смит, бывший сотрудник ЦРУ, а ныне глава КЮРЕ, не был императором и не планировал им стать. На протяжении тысячелетий маленькая рыбацкая деревушка Синанджу на берегу Западно-Корейского залива жила тем, что поставляла убийц ко двору правителей всех стран мира. Когда КЮРЕ наняло Чиуна для обучения Римо, старый учитель никак не мог взять в толк, что Смит, во-первых, не император и, во-вторых, не будучи оным, вовсе не хочет, чтобы ныне здравствующего императора умертвил наемный убийца.

И вот теперь Чиун чувствовал себя отомщенным, и его старческое морщинистое лицо, похожее на пергамент, осветилось радостью. Теперь, сказал Чиун, люди перестанут стрелять из винтовок в других людей на улицах, но все будет сделано как надо.

— Перестань, папочка, — сказал Римо. — Никто не собирается просить тебя выступить по национальному телевидению с заявлением. Мы, скорее всего, только приедем в Вашингтон и сразу же уедем, раз — и все. Как в прошлый раз.

— А кто был тот человек? Его сон охраняли стражники.

— Неважно, папочка.

— У него болело колено.

— Флебит.

— Мы в Синанджу называем это ку-ку.

— А что это значит?

— Это значит: больное колено.

В Вашингтоне доктору Харолду В. Смиту было разрешено пройти через боковую дверь Белого дома в 22:15, и его беспрепятственно провели в комнату, расположенную за стеной Овального кабинета. Это был невыразительного вида мужчина — то ли от того, что имел невыразительные губы и улыбку, то ли от невыразительной жизни. На нем был серый костюм-тройка, в руках коричневый кожаный чемоданчик. Лимоннокислое выражение лица делало его похожим на человека, который всю жизнь питался одними только бутербродами с консервированной ветчиной. Он был высок — одного роста с президентом.