Pen Name - Участники рынка Страница 6

– Отец.

Та посмотрела на монитор.

– Есть.

Мариванна ответила клиенту:

– Поступили… На завтра? После трех.

Она положила трубку и тут же приняла следующий звонок.

– Кинг-конг.

– Есть.

– Да, поступили. Завтра после трех.

Было двенадцать часов дня, время зачисления средств, и звонки шли один за другим.

– Красавчик.

– Нет, не вижу. – Покачала головой Настя.

– Пока нет, когда Вы отправляли? А номер платежки?… 548, от вчерашнего числа.

Настя напряженно всмотрелась в экран, с сожалением повела плечом.

– Ничего нет.

– Не видим пока. – Резюмировала Мариванна. – Позвоните, пожалуйста, после четырех… Не за что, Вам спасибо.

В ожидании следующего звонка Настя оторвала взгляд от экрана. За окном бульвар кишел праздношатающимися молодыми людьми, собачниками, очумело крутящими головой гостями столицы. До окончания рабочего дня все радости свободного времяпрепровождения стали ей недоступны. Ничего не поделаешь, студенческая жизнь кончилась, пришло время тянуть лямку. Она умненькая, воспитанная, симпатичная девушка. Это ее первая работа, она осваивает отношения начальствования и подчинения, всем интересуется, внимательно слушает окружающих, уважительно к ним относится. Пока на ее рабочем столе нет ничего кроме клавиатуры, блокнота и ручки. Постепенно он обрастет чашками, канцелярской дребеденью, фотографиями в рамочках, а работа превратится в рутину и займет второстепенное место в жизни.

Отношение начальствования и подчинения… Костя, был их начальником, но Насте показалось, что Мариванна находится в более близких отношениях с руководством, чем Костя. Ей еще предстояло в этом разобраться… А может быть, она и не будет изучать эти тонкости. К чему? Она же молодая, а у них, по выражению Станислава Леонидовича, «ни чести, ни совести, у них все впереди».

Пользуясь паузой в телефонных звонках, Мариванна поправила цветочные горшки на подоконнике.

– Все, Настя, завтра сама будешь отвечать на звонки.

Настя, оторвав голову от компьютера, кивнула. На стене за рабочим столом ее наставницы, среди множества поздравительных открыток, почти затерялось объявление: «Не забудь про второй рейс».

Фитнесс

Кроссовки Рибок бежали по резиновой ленте тренажера. Светлана вытерла пот со лба, нажала кнопку, движение дорожки ускорилось. Еще пять минут и надо будет закругляться – по этим пробкам можно опоздать… Ей надо было забрать Пашу с тренировки, до этого успеть в душ, потом вырулить с проклятой парковки на улице Ямского поля и как-то добраться до Олимпийского.

Она коротко оглянулась по сторонам: персонажи все те же – две загорелые проститутки, две телеведущие с ВГТРК, инструктор фитнес-центра, крутящий перед ними лоснящимся бицепсом, cедой миллионер, пауком вцепившийся в тренажер. Впервые она оказалась здесь благодаря очередной подруге Стаса, но та вскоре выбрала «мир грез» и физическая форма перестала иметь для нее значение. Светлане хватило упорства продолжать занятия одной. Уже третий год она безуспешно пыталась вытащить сюда Ленку. Или Глеба. Подружиться тут с кем-то она не стремилась, а значит, и не подружилась.

Она родила, еле успев выйти замуж, ей еще двадцати не было. И это было правильно. Как бы потом не повернулось, а примеров – множество, у нее уже был, и навсегда остается Паша. Рожать надо лет в двадцать, и будь, что будет… Мужья там, любовники… Но вышло лучше, чем она тогда, пузатая, думала. Она нашла мужчину своей жизни. Вот так, слету, разом. Она хихикнула: «по залету!». Нашла. И оказалось, что маята подружек и сверстниц обошла ее стороной. Она с первого раза прошла по конкурсу в институт и уже никогда не узнает, что значит провалиться на экзаменах, быть отсеянной, недобрать баллы, утирать на пороге слезы и сопли… С мужем вышло то же самое. У нее получилось.

Испарина выступила на лбу, капля пота щекотно прокатилась по носу и сорвалась с кончика, Света мотнула головой. Еще минуту. Изо всех сил! Она увеличила скорость движения дорожки. Давай! Корпуса тренажеров, резиновые рукояти, лавочки вдоль стен – все было здесь выполнено в ярких теплых тонах – желтый, оранжевый, красный, немного фиолетового. Это тоже ей нравилось, с некоторых пор она терпеть не могла голубой и черный цвета. Белесая, мутная зыбь, поплывшая перед глазами сразу после того, о чем вспоминать не хотелось… Это поганое месиво собиралось в сейсмическую полосу, черно-синюю гадостную линию, отчеркивающую одну часть жизни от другой, и всякий раз глядя на эти мертвящие цвета, она чувствовала, как механическая дрожь охватывает низ живота и начинает сводить ноги. И никаких болезненных ощущений, вот что интересно. Словно ты плюшевый мишка и из тебя аккуратно вынимают куски ваты…

Она зло мотнула головой. Давай, сука! Его предыдущая подруга отвалила через два года после их знакомства. Паше уже год был, когда прозвучал последний звонок от этой истерички. Сука! Ненавижу! Давай! Мышцы ног дрожали в такт урчанию тренажера, лицо горело, струйки пота ползли по лбу и вискам, обвивали шею.

Но это тоже, наконец, прошло. Был Паша и Глеб, был дом, здоровье, фитнес в окрашенном в теплые тона спортивном зале, молодость и достаток. И были планы. И она была женой, она была замужем. И все было так классно, так здорово… А потом два этих черно-синих выкидыша…

Она сбилась с ноги, запрыгала по дорожке, ткнув кнопку, остановила ее и, положив на мокрую шею полотенце, отправилась в душ.

Трогательная марина

Смрадная фура отъехала от бензоколонки, открыв оператору вид на стоящий посередине площадки Лексус. Глеб шагнул из прохладного салона на жаркий, до озноба, асфальт, вдохнул запах горячей резины и махнул рукой в направлении окошка кассы. Через пару минут оттуда появился щуплый человечек с недовольным лицом.

– Привет! – Привычно оглянувшись по сторонам Глеб протянул оператору бензоколонки тоненькую пачку долларов. – Палычу очень понравилось, повесил в малой гостиной, хвалится перед гостями.

Фура уже была далеко, и они стояли совершенно одни на планете под названием М2, среди выпуклых полей, у серого полотна трассы, на которой в дрожащем кипятке воздуха маячили букашки далеких машин. Неяркая, светлеющая к горизонту зелень полей перемежалась пятнами и полосами леса, голубой купол неба с белыми мазками облаков замыкал огромный объем, придавал картине законченность гармонии.

– Спасибо, – длинные пальцы свернули деньги в трубочку, небрежно засунули в задний карман. – Сменщик минут через десять будет… Посидим у меня?

– Конечно.

Как обычно, проходя в комнату узким коридором, Глеб задел плечом книжный шкаф, заставленный подписными изданиями советских времен, и чуть не свалил лежащие наверху пыльные стопки газет вековой давности. Не очень ухоженное холостяцкое жилище, в трехэтажном доме шестидесятых годов постройки, в подмосковном поселке городского типа. Облупившаяся краска на подоконниках, скрипящие полы, рассыхающиеся дверные коробки. Вся комната была завешена картинами в подрамниках, еще с десяток их стоял на полу вдоль стен. На полотнах маслом и гуашью были изображены люди, собаки, лошади, пара крокодилов, еще кто-то непонятный с длинными лапами… Персонажи двигались, стояли, сидели; люди жестикулировали, дрались, обнимались. Тематика – спортивная, эротическая, просто непонятно какая. Фон на картинах был самый минимальный, элементы натюрморта практически отсутствовали.

Накрывая на стол, хозяин ехидно полюбопытствовал:

– Как там, Палыч? Не хочет заказать портрет голой внучки?

Он крутанул на ладони бутылку виски и поставил ее на стол.

– Могу также предложить трогательную марину с одинокой лирической крысой на фоне заката, или батальное полотно «Дочь миллионера, сосущая хуй у пьяного гастарбайтера».

Глеб примирительно улыбнулся. Они играли с Художником в игру советских времен – пили и разговаривали на отвлеченные темы. Больше играть в такую игру ему было не с кем. Иногда он пристраивал работы Художника, иногда покупал их для себя – с рынком у Художника отношения не очень ладились, чем и объяснялось его многолетнее присутствие на бензоколонке. Знакомы они были со школы, и периодически Глеб испытывал искушение привлечь Художника к своим делам, поправить его бедственное материальное положение, но каждый раз интуиция его останавливала. Он понимал, что Художник – не партнер в современной экономике: не рискнет, не догонит, засомневается, а в результате – глупость хуже воровства – сдаст. В самый неожиданный момент. Когда общаешься с плохим или среднеобычным человеком, можно предполагать определенный уровень надежности (он же – предательства), но, когда перед тобой хороший человек, степень подлости, которой он может достигнуть, непредсказуема. Жизнь научила его осторожности, дистанции в отношениях. Вот он ее и соблюдал. Водка этому не мешала, он был достаточно натренирован.