Рут Ренделл - Лицо под вуалью Страница 7

– Мы поженились очень молодыми. Были женаты сорок лет. Детей не было, у нас никогда не было ни цыпленка, ни ребенка, но это сближает, вы становитесь ближе друг к другу без них. Она была самой преданной женой, какую только может иметь мужчина, она бы все для меня сделала, она бы отдала за меня жизнь…

Крупные слезы потекли из его глаз по щекам. Он рыдал, всхлипывая и не закрывая лица, сидя прямо и держа палку двумя руками; он плакал так, как большинство мужчин плачет только совсем маленькими детьми.

Глава 3

– Похоже, ее задушили гарротой. – В голосе Бэзила Самнер-Квиста звучало приятное возбуждение, будто он позвонил, чтобы сообщить какую-то сплетню: например, что главный констебль удрал с чужой женой. – Вы меня слышали? Я сказал, что ее задушили гарротой.

– Да, я слышал, – ответил Вексфорд. – Очень любезно с вашей стороны сообщить мне об этом.

– Я подумал, что вам будет приятно узнать такую криминальную подробность до того, как я представлю вам полный отчет.

У некоторых очень странное представление о вкусах других людей, подумал старший инспектор, стараясь вспомнить все, что ему известно об удушении гарротой.

– Чем именно ее задушили? – переспросил он.

– Гарротой, – весело хихикнул Самнер-Квист. – Понятия не имею, какого именно типа. Но самодельной, без сомнения. Это ваша проблема. – И он по-прежнему со смехом сообщил Вексфорду, что миссис Робсон встретила свою смерть в промежутке от пяти тридцати до шести часов и не подверглась сексуальному насилию. – Просто задушена гарротой, – закончил он.

– Раньше это был способ казни, – заметил Вексфорд, когда в кабинет вошел Бёрден. – Железный ошейник прикрепляли к столбу, а в него помещали шею жертвы. Становится немного не по себе, когда начинаешь думать, как они вставляли туда шею жертвы… Потом ошейник стягивали до тех пор, пока жертва не задохнется. Ты знал, что такой способ смертной казни применяли в Испании еще в шестидесятых годах двадцатого века?

– А мы-то думали, что они увлекаются только боем быков! – хмыкнул Бэзил.

– Существовало еще более примитивное приспособление, состоящее из куска проволоки с деревянными ручками.

Майкл сел на край письменного стола Вексфорда из розового дерева.

– По-моему, я где-то читал, что если Инквизиция приговаривала тебя к сжиганию, то палач мог задушить тебя за небольшую плату до того, как костер разгорится.

– Думаю, именно тогда проволока с деревянными ручками получила широкое применение, – кивнул Вексфорд.

Он отвлекся и подумал, относятся ли джинсы Бёрдена к так называемым «дизайнерским». Они были очень узкими у щиколоток и гармонировали с цветом носков инспектора, оттенок которых назывался, наверное, «синий деним». Не подозревая о том, что его так озадаченно разглядывают, инспектор спросил:

– А Самнер-Квист говорит, что именно так задушили Гвен Робсон?

– Он не знает; просто говорит «гаррота». Но она должна быть чем-то в этом роде. И убийца должен был принести ее с собой, готовую. То есть все было заранее подготовлено, что, если вдуматься, Майкл, довольно странно. Это, безусловно, говорит в пользу преднамеренного убийства, но в ситуации, когда никто не смог бы предсказать преобладающих условий. На автостоянке могло быть много народа, например. Если только наш преступник не носит с собой гарроту, как мы с тобой носим авторучку… Не думаю, что мы сможем сказать об этом больше до тех пор, пока не получим полный отчет о вскрытии. А пока, что мы вообще знаем о Гвен Робсон?

Ей было пятьдесят восемь лет, бездетная, раньше работала приходящей помощницей по хозяйству на службе у муниципального совета Кингсмаркхэма, теперь на пенсии. Ее мужем был Ральф Робсон, также бывший сотрудник муниципального совета, за два года до этого ушел на пенсию из жилищного отдела. Миссис Робсон вышла замуж в восемнадцать лет, и они с мужем жили сначала вместе с его родителями в их доме в Стоуэртоне, позже на съемной квартире, а потом снимали коттедж. Они были в числе первых в списке на получение жилья в этом районе, и им выделили один из новых домов в Хайлендз, как только его построили. Никто из них еще не имел права на государственную пенсию, но Робсон получил пенсию от местных властей, на которую они умудрялись жить с относительным комфортом. Например, им удавалось ездить на автомобиле «Эскорт», которому было всего два года. Как правило, супруги проводили ежегодный отпуск в Испании, но в этом году им помешал сделать это только артрит Ральфа Робсона, который сильно повредил его правое бедро.

Все это узнали от самого Ральфа и его племянницы Лесли Арбел, изображенной на той фотографии, которая так напомнила Бёрдену о Шейле.

– Эта племянница – она живет не с ними? – уточнил Вексфорд.

– Она живет в Лондоне, – ответил Майкл, – но проводила много времени здесь, с ними. Была для них больше дочерью, чем племянницей, как я понимаю, к тому же необычно преданной дочерью. По крайней мере, так это выглядит. Она сейчас живет с Робсоном – приехала, как только он ей сообщил, что произошло с его женой.

По словам Ральфа, у его супруги была привычка делать покупки на неделю по четвергам, во второй половине дня. Еще шесть месяцев назад он всегда ездил вместе с ней, но артрит лишил его этой возможности. В прошлый четверг, два дня назад, она уехала на своей машине почти в половине пятого. И больше он ее не видел. А где он сам был между половиной пятого и семью часами? Дома, один, на Гастингс-роуд, смотрел телевизор, заварил себе чай. Почти так же, как Арчи Гривз, подумал Вексфорд: он заезжал к нему пораньше в это утро.

Этот старик был не свидетелем, а просто мечтой полицейского. Узость его жизни и ограниченный диапазон его интересов превратили его в устройство с объективом и пленкой для идеальной регистрации событий в его маленьком мирке. К несчастью, наблюдать Гривзу было почти не за чем: покупатели уезжают, огни меркнут и гаснут, Седжмен закрывает и запирает ворота…

– Там был этот молодой парень, и он бежал, – рассказал он Вексфорду. – Это было как раз в шесть часов, на одну или две минуты позже. Много людей покидало центр, в основном леди с покупками, а он выбежал из-за той стены.

Вексфорд вслед за Арчи посмотрел в окно. Стена, о которой шла речь, была боковиной въезда на подземную парковку, рядом с которой стояла небольшая толпа мерзких зевак. Смотреть там было не на что, но они ждали и надеялись. Ворота стояли распахнутыми, и по асфальту катался под порывами ветра пустой пакет из-под еды. Флаги на башенках развевались на ветру, расправлялись и трепетали. Я там был, подумал Вексфорд, и чуть не застонал, я выехал оттуда в десять минут седьмого и видел… ничего я не видел! Ну, ничего, кроме той женщины, Сандерс.

– Я подумал, что у него неприятности, – сказал Арчи Гривз. – Подумал, что он сделал нечто недозволенное, что его заметили и теперь за ним гонятся. – Гривз был так стар, что его лицо, как и кожа на руках, потеряло цвет и покрылось старческими пятнами, которые называют «могильными метками». Он похудел от старости, и его вязаная кофта и фланелевые брюки мешком висели на костлявом, дрожащем теле. Но бледные голубые глаза в розовых ободках видели не хуже, чем глаза человека вдвое моложе его. – Это был просто мальчишка, в одной из таких шерстяных шапочек на голове и в куртке на молнии, и он мчался, как летучая мышь из преисподней.

– Но в действительности за ним никто не гнался? – уточнил Вексфорд.

– Я этого не видел. Может быть, им это надоело, и они повернули обратно, понимая, что не догонят его.

А после этого Арчи видел, как Дороти Сандерс, которая потом кричала и грохотала воротами, ходила взад и вперед, искала на автостоянке кого-то или что-то. Она сдерживала гнев, но ее оскорбленное негодование накапливалось, и позже безумный ужас выплеснулся из нее, заставляя Гривза дрожать, трепетать и опасаться за свое сердце.

В ночь на четверг в полицейском участке Кингсмаркхэма выделили специальную комнату, чтобы принимать звонки от людей, которые могли оказаться в торговом центре «Баррингдин» на подземной автостоянке между пятью и половиной седьмого вечера. Местная телевизионная станция немедленно обратилась с призывом к возможным очевидцам заявить о себе, и Вексфорду удалось разместить обращение ко всей стране в ночных десятичасовых новостях, идущих по кабельным сетям. Сразу же начали поступать звонки – даже раньше, чем номер для звонков исчез с экрана, по словам сержанта Мартина, – но большинство звонивших только вводили полицию в заблуждение, несмотря на добрые намерения, или, наоборот, с недобрыми намерениями, или намеренно пытались всех запутать. Позвонила молодая женщина по имени Сара Киссонз и сказала, что это она сидела за рулем того автомобиля «Воксхолл Кавальер», который выехал вслед за Вексфордом с автостоянки. Еще один звонок поступил от мужчины, рядом с машиной которого Гвен Робсон поставила свой красный «Метро». Он видел, как она приехала, и смог назвать время ее приезда в центр – примерно без двадцати пять.