Рут Ренделл - Лицо под вуалью Страница 8

На протяжении ночи четверга продолжали поступать звонки – многие от водителей машин, стоявших на других уровнях, которые больше ничего не видели. Но с ними все равно беседовали. Рано утром в пятницу раздался звонок от имени владелицы синей «Лянчи». У миссис Хелен Брук, находящейся на девятом месяце беременности, начались роды в магазине здорового питания торгового центра около пяти часов вчерашнего вечера. Вызвали «Скорую помощь», и ее увезли в родильное отделение Стоуэртонской королевской больницы.

Ни один из явно искренних и полных благих намерений позвонивших людей не смог описать тех, кого они видели, когда парковали или забирали свои машины, зато те шутники, которым нравится дразнить полицейских, дали множество фантастических описаний.

Две продавщицы из центра «Баррингдин» позвонили, чтобы сообщить, что обслуживали Гвен Робсон: одна – почти в пять часов, а вторая, Линда Назим, кассирша из супермаркета «Теско» – на полчаса позже. Но к этому времени двое полицейских от Вексфорда уже находились в торговом центре и расспрашивали всех сотрудников магазинов, а Арчболд уже поговорил со старшей продавщицей рыбного отдела из супермаркета «Теско», которая подтвердила, что поскандалила с женщиной, соответствующей описанию Дороти Сандерс, около шести часов, когда они уже закрывались. Все это только подтверждало время ее появления на автостоянке, которое мог подтвердить и сам Вексфорд.

В то же утро Ральф Робсон официально опознал тело своей жены – во время этого испытания ее шея была деликатно прикрыта. Он вошел, хромая и опираясь на палку, посмотрел на искаженное ужасом лицо Гвен, с которого частично исчезло посинение, кивнул и сказал: «Да», но на этот раз не заплакал. Вексфорд в тот момент его не видел – он вообще еще не видел этого старика. Зато лично побеседовал с Дэвидом Седжменом, сторожем автостоянки. Этот человек мог бы стать ценным свидетелем, но он, по-видимому, ничего не видел или не запомнил ничего из увиденного. Он помнил, как помахал рукой Арчи Гривзу, потому что делал это каждый вечер, но почему-то не мог вспомнить, как запирал ворота. И в его памяти не остались ни встревоженная женщина, ни бегущий мужчина, ни быстро проехавшая машина, ни подозрительный беглец. Все было нормально, сказал сторож своим скучным голосом. Он запер ворота и уехал домой, точно так же, как всегда, сев в свою машину там, где всегда ее оставлял, – в отсеке одной из площадок автостоянки.

Ноябрьский воздух обжигал холодом, небо было свинцово-серым. Красноватое солнце висело над крышами домов – не очень высоко, но выше оно в ноябре и не поднималось. Бёрден надел утепленную куртку, светло-серую и очень теплую, марки «Килли». В ней он превращался из худого человека в толстого. Его жена на время уехала к матери, которая выздоравливала после операции, и это беспокоило Майкла, делало его нервным и неуверенным. Он мог бы провести эту ночь вместе с ней и их маленьким сыном в доме у тещи, возле Майрингхэма, но ему очень хотелось, чтобы его семья вернулась к нему, в их собственный дом. На его лице появилось раздраженное и одновременно циничное выражение, когда Вексфорд заговорил с ним в машине.

– Не показался ли тебе Робсон, – сказал старший инспектор, – одним из тех людей, которые способны сесть и неторопливо смастерить из проволоки приспособление с ручками на обоих концах с конкретной целью задушить свою жену?

– Ну и вопрос ты задал! – изумился инспектор. – Не знаю, каким для этого надо быть человеком. Но у него не было машины – как ты помнишь, на ней уехала его жена. А центр находится в миле от Хайлендз.

– Знаю. У него действительно артрит бедра?

– Если даже и нет, у него не было машины. Он мог пойти пешком, и есть еще автобус. Но если хочешь убить жену, почему бы не сделать это дома, как поступает большинство?

Вексфорд не смог удержаться от смеха от такой безразличной готовности согласиться с убийством на дому.

– Может, так и было, мы пока не знаем, – ответил он. – Мы не знаем, умерла ли она на автостоянке или ее тело только бросили там. Мы даже не знаем, вела ли она машину.

– Ты имеешь в виду, что за рулем мог сидеть сам Робсон?

– Посмотрим, – сказал старший инспектор.

Они приехали в Хайлендз, и Лесли Арбел открыла им входную дверь. Она не напомнила Вексфорду его собственную дочь – с его точки зрения, Лесли совсем не походила на Шейлу. Он увидел лишь хорошенькую девушку, которая сразу же поразила его тем, что была исключительно хорошо одета, почти абсурдно хорошо одета для траурного утра выходного дня за городом в доме у недавно потерявшего жену дяди. Она представилась и объяснила, что не стала ждать предварительно намеченного времени своего визита, а приехала утром в пятницу.

– Дядя наверху, – сообщила Лесли. – Он лежит. Приходил врач и сказал, что он должен отдыхать как можно больше.

– Всё в порядке, мисс Арбел. С вами мы тоже хотели бы побеседовать, – ответил ей Вексфорд.

– Со мной? Но я ничего об этом не знаю. Я была в Лондоне.

– Вы знаете свою тетушку. И можете рассказать нам что-нибудь о том, каким она была человеком, лучше, чем ваш дядя.

Девушка ответила весьма педантично:

– Правильно, но это он – мой настоящий дядя. То есть моя мать была его сестрой, а Гвен была моей тетей, так как вышла за него замуж.

Вексфорд кивнул, сознавая, что его нетерпение заметно. Он мысленно призвал себя к осторожности, чтобы не сделать поспешного вывода, что свидетельница безнадежно глупа. Арбел провела их в пестро обставленную гостиную Робсонов, где Вексфорда ослепили никак не гармонирующие друг с другом рисунки на тканях: цветы на ковре, цветы более сдержанных узоров на шторах, деревья и фрукты на обоях, половичок с узором из ромбов… Пламя газового камина лизало вечные угли. Девушка уселась, и теперь у нее за плечом из серебряной рамки ее собственное лицо улыбалось. Первый же вопрос полицейского очень удивил ее:

– Эти шторы – они новые?

– Простите?

– Разрешите, я задам вопрос иначе. На этих окнах когда-нибудь висели другие шторы?

– По-моему, у тетушки Гвен были когда-то красные шторы, да… Почему вы хотите это узнать?

Вексфорд не ответил. Он наблюдал за Арбел, пока Бёрден расспрашивал ее о телефонном звонке от дяди в четверг вечером. У нее была необычная одежда, и она почему-то напоминала о нереальной элегантности актрис из голливудских комедий тридцатых годов – такая же нарядная и неподходящая для повседневной носки. На грудь кремовой шелковой блузки Лесли свисало между лацканами шелкового жакета кофейного цвета множество золотых цепочек, слишком тяжелых, чтобы быть удобными. Руки ее с ярко-алыми ногтями лежали на коленях, и она поднесла одну к лицу и прикоснулась к щеке, когда отвечала на вопросы.

– Вы собирались приехать на уик-энд в субботу, как часто делали? – начал расспрашивать ее Майкл.

Лесли кивнула.

– Но ваш дядя позвонил вам сам вечером в четверг и рассказал, что произошло?

– Он позвонил в четверг, в четверг ночью. Я думала приехать сразу, но он и слышать не хотел. С ним была одна из соседок, некая миссис Уиттон, поэтому я подумала, что с ним все будет в порядке. – Девушка переводила взгляд с одного полицейского на другого. – Вы говорили, что хотите поговорить со мной о тетушке Гвен.

– Чуть позже, мисс Арбел, – ответил Бёрден. – Не расскажете мне, что вы сами делали в четверг во второй половине дня?

– Зачем вам это знать? – Лесли была более чем удивлена, и ее поведение стало вызывающим, будто ей нанесли оскорбление. Ее длинные, элегантные ноги со ступнями, обутыми в кремовые кожаные туфельки на высоких каблуках, сдвинулись, плотно прижавшись друг к другу. – Зачем вам вообще знать об этом?

Возможно, это была чистая наивность.

Инспектор ответил напрямую:

– Это обычные вопросы, мисс Арбел. При расследовании убийства необходимо знать местонахождение людей. – Он попытался помочь ей с ответом. – Наверное, вы были на работе, не так ли?

– В четверг я рано вернулась домой, не очень хорошо себя чувствовала. Разве вы не хотите, чтобы я вам рассказала о тетушке Гвен?

– Чуть позже. Вы вернулись домой рано, так как неважно себя чувствовали. Вы простудились, да?

Арбел устремила бессмысленный взгляд на Бёрдена, но, возможно, не совсем бессмысленный, так как в нем был элемент серьезности.

– Ведь это день моего ПМС, – сказала она, будто славилась этим недомоганием, будто весь мир знал об этом. Вексфорд сомневался, знает ли его коллега, что обозначает это сокращение, а теперь и девушка, кажется, тоже усомнилась в этом. Нахмурившись, она подалась в сторону инспектора. – У меня всегда бывает ПМС, и с этим ничего нельзя поделать.

В этот момент дверь открылась, и вошел Ральф Робсон, опираясь на палку. На нем был халат, а под халатом – сорочка и брюки.

– Я услышал голоса. – Его плоское лицо с большим носом повернулось к Вексфорду с озадаченным выражением.