Александр Колин - Комедия убийств. Книга 1 Страница 7

— Она уехала. На гастроли.

— В артистки подалась? — поинтересовался Амбросимов и с усмешкой добавил, почесав бороду: — Нельзя не удивляться широте и разнообразию палитры ее талантов. Сне у нас что делают, поють?

Стоит прояснить причины подобного, можно сказать, язвительного вопроса. Ирина Калачева, подруга Лёни, умела многое. Перепробовав ряд профессий, она все еще находилась в творческом поиске, что вкупе с временными материальными трудностями (официальная версия Ирины Викторовны) и заставило ее отправиться на поиски удачи в дальние края.

Лёня невесело усмехнулся:

— Да нет, она костюмершей поехала.

— A-а… — только и ответил Амбросимов.

Странноватый, конечно, сюжетный поворотец, но и тут, если разобраться, удивляться особенно не приходилось. Ирина неплохо шила, а заказов уже давно не стало.

— Много платят? — спросил директор просто так, не то из вежливости, не то из любопытства.

«Да уж побольше, чем ты мне», — с полным правом мог бы ответить заместитель, но в тот момент он думал о другом. Откровенно говоря, Лёня не очень хорошо представлял себе, сколько будет получать «жена», более того, деньги сейчас волновали его меньше всего.

Бакланов вообще, в определенном смысле, мог бы считаться счастливым человеком: ему, в противоположность подавляющему большинству населения России, денег хватало, оттого особенно несвоевременным казалось желание Ирины немного подзаработать. На душе у него было муторно, он никак не хотел мириться с мыслью о том, что она уехала в поездку «свободной женщиной». Ирина не впервые предлагала Лёне расстаться, но всякий раз меняла гнев на милость. Теперь, вопреки обыкновению, он чувствовал — может и не обойтись. Слишком долгим будет расставание.

Однако вопрос прозвучал, следовало как-то ответить.

— Не знаю, — честно сознался Бакланов.

— Ну-ну, — неопределенно промычал Амбросимов, покачав головой. — Ну-ну.

Точки зрения Кирилла Андроновича и его заместителя в вопросе взаимоотношения полов не находили соприкосновения. Директор «Форы» решительно не понимал, почему Лёня прилип к старой бабе (Ирина была на целых восемь лет старше «мужа», которому исполнилось только двадцать шесть).

Амбросимов привык использоваты окружающих, искренне полагая, что все остальные люди родились на белый свет единственно для того, чтобы удовлетворять те или иные его потребности. Женщины, разумеется, исключением из правила не являлись. Умотала баба, и пес с ней, самое время расслабиться! Впрочем, говорить этого заму Кирилл Андронович не стал, зная наперед, что физиономия у того от подобных слов вытянется еще больше. Страдалец! Скучища, да и только. Сидит как сыч. Бакланов и правда сидел сгорбившись и опустив голову, отчего стал напоминать этакую загрустившую пичугу.

Лёня между тем справился с робостью, причин которой и сам не понимал. Ира уехала уже неделю назад, но только сегодня на него по-настоящему накатила тоска.

— Ну и как? — спросил он, кивнув на раскрытую книгу на столе шефа. — Прочитал? Что думаешь?

Амбросимов откинулся в кресле, насупился и многозначительно почесал бороду. Разрешение рабочих вопросов (особенно когда не знаешь, что сказать) требует профессионального подхода и, конечно, специальной маски, которую директор и нацепил на себя.

— Ну-у-у-у… — протянул он так, что, происходи разговор не в Москве конца двадцатого века, поневоле подумалось бы: ну вот, уже и стадо домой возвращается. — Ты знаешь… Я даже не знаю, что и сказать. Понимаешь…

— Неужели не интересно?! — воскликнул Бакланов и с недоверием добавил: — Ты всю прочитал?

— Просмотрел. Видишь вот, по второму кругу пошел, читаю.

— Ну и что ты все-таки решил?

— Чего решил? Ничего я не решил, — пробурчал Амбросимов. — Обдумать все надо… Как это, по-твоему, издавать, куда я ее суну? В какую серию?

— Да при чем тут серия?! — воскликнул Бакланов, хотя кто-кто, а уж он-то знал, что означает в издательском деле подобный термин. — Главное — читается! А насчет реализации не беспокойся, я чувствую — улетит со свистом.

Амбросимов знал: если Лёнчик говорит, что продаст… то — продаст. Впрочем, не в обычае директора «Форы» было признавать заслуги окружающих, он вполне искренне считал, что успехами издательство обязано исключительно его мудрому и дальновидному руководству, проколы же объяснял нерадивостью сотрудников и происками конкурентов. Иногда, впрочем, «большой босс» сознавался (по принципу, чего нельзя спрятать, надо выпячивать) и в собственных ошибках: «Не уследил! Ну что тут поделаешь? Зашиваюсь. Все, абсолютно все на мне! Нужно на восьми-дневку переходить и по двадцать пять часов в сутки пахать, чтобы везде успеть. Я же не машина».

Все верно: и сил, и времени на осуществление своей деятельности Кирилл Андронович тратил не мало. Хотя, если выбросить все те минуты и, увы, часы, уходившие на пустопорожние разговоры, обсуждения заведомо прожектерских идей, да и просто откровенный треп, рабочий день господина Амбросимова, вполне вероятно, вписался бы в общепринятые восьмичасовые рамки.

Кто знает, не следовало ли Кириллу приобрести вместе с офисной мебелью, компьютерами и прочей необходимой аппаратурой немного самокритичности и умения заглядывать в будущее? Может, стоило заодно распродать с молотка большую часть своей спеси и безбрежного самомнения? Сделай он это, возможно, держалась бы «Фора» на плаву и по сей день.

Амбросимов подвинулся к столу и, закрыв книжку, многозначительно окинул взглядом ее непритязательную блеклую картонную обложку, на которой значилось: тысяча девятьсот двадцать четвертый год.

— Джеффри Монтевил, «На пути в Валгаллу'», — произнес он немного нараспев. Затем перевернул обложку: «Greeniight Company»[16], San Francisco, 1880, поднял глаза на написанное по-английски название странного литературного произведения: «Going to Valhalla».

Видя, что шеф колеблется, Лёня решил «поднять акции» книжки (именно он предложил ее Амбросимову):

— Это единственный экземпляр. В мире.

— Да ну?

— По крайней мере, на русском языке.

— М-да…

— Весь тираж пошел под нож в том же двадцать четвертом году, сразу как напечатали.

— Так уж и единственный?.. Откуда же Ирка твоя ее взяла?

— Мужик какой-то предложил, ханыга вроде, на бутылку ему не хватало. Купите, говорит, девушка, для вашего мальчика.

Об этом Амбросимов услышал впервые.

— Мальчика? — переспросил он удивленно. — Он-то откуда знал, что у нее сын?

— Мы тоже думали, — ответил Бакланов, считая вопрос шефа вполне резонным. — Я сначала решил было, что ей послышалось, но она прямо разъярилась, как тигрица. Нет, говорит, я не сумасшедшая, именно так он и сказал: «Купите, девушка, для вашего мальчика». Ну, мы решили: мужик тот своего рода психолог — пятьдесят на пятьдесят. Что бы он потерял, если бы ошибся и у Иры оказалась дочь? Ну, в крайнем случае пришлось бы искать другого купца, а если нет, то его шансы на успех сразу же повышаются. Она решила — пятерка не деньги, и взяла.

— Пять тысяч «деревянных» за такую редкую книжку? М-да… Откуда же он ее взял?

— Нам тоже интересно стало, — признался Лёня. — А потом по ящику показали церковь, в ней как раз хранились единственные экземпляры тиражей, которые под нож пошли. Здание Патриархии передали, ну, батюшка все вредные книжки и выкинул на улицу. Дед, что Ирине «Валгаллу» продал, просто подобрал то, что валялось. Живет, наверное, по соседству. Не знаю.

Амбросимов кивнул. Приходилось признать, что в ответе зама наличествовало рациональное зерно. Последний же продолжал уговаривать шефа, но Кирилл поддавался плохо:

— Ну и под каким соусом я это издам? Как детскую сказочку?.. Как исторический роман? Объема не хватает, да и кроме того…

«Куда твоя удаль девалась? — со злорадством подумал зам. — Укатали сивку… Вольно было всякую дрянь печатать, весь склад забит, ей-Богу, выгоднее в макулатуру сдать. А тут верное дело, так нет же вот, уперся. Баран!»

Лёня и сам не знал, отчего так уверен в успехе книги, наверное, определенную роль сыграла та таинственность, с которой было сопряжено ее появление в их с Ирой доме: разгромленное книгохранилище, странный старик и не менее странные слова, сказанные им Ире. К тому же Славик, восьмилетний сын Лёниной подруги, стал просто бредить героями «Валгаллы». Из головы никак не шел старик, продавший Ире книгу… Алкаш-психолог? Что-то тут не так…

«Что-то происходит, что-то явно происходит, — подумал Лёня. Что-то началось, что именно, пока было не ясно, словно где-то высоко в горах кто-то сдвинул с места тяжеленный камень, и тот, нехотя качнувшись, тяжело и неуверенно покатился под уклон, набирая скорость; пришел в движение огромный маховик, раскручивающий мотор гигантской машины, которая вот-вот помчится, давя всех огромными колесами. — Неужели книга может будить в человеке подобные мысли и чувства? Обычная книга?»