Алексей Шведов - Голова-гнездо Страница 9

9 АВГУСТА. СУББОТА

Беременная в зеркале психоанализа

Несмотря на то, что подобную процедуру она повторяла по несколько раз в день, Нина всё же опять (уже во второй раз за утро) скинула с себя халат и, бросив его на гладильную доску, подошла к трюмо. Ей нравилось смотреть на своё отражение, особенно сейчас, с таким большим животом, в котором зарождалась новая жизнь. Подняв руки кверху, Нина повернулась к зеркалу боком. «Ой, какая же я толстая!» Подумав так, она сняла и бюстгальтер и, оставшись в одних розовых трусиках с расслабленной резинкой, коснулась кончиками пальцев огромных тёмных сосков. Погладила их. Именно через них малыш будет получать молоко. Ох, скорей бы это произошло!

Её руки спустились ниже и принялись ощупывать живот.

— Семь с половиной месяцев! — сказала женщина вслух. — Я скоро буду мамой, скоро рожу ребёночка!

Она любила разговаривать с собой, особенно перед зеркалом, и, естественно, только тогда, когда дома не было мужа. Эта привычка осталась у неё ещё со школы (спасибо театральному кружку) — девочка тогда переживала период полового созревания. Нина превратилась в женщину быстрее всех в классе, мальчишки на переменах ходили вокруг неё толпами.

Муж ушёл на работу, когда она ещё спала. Вчера он опять вернулся поздно, около двенадцати, хотя на этой неделе по графику работал в первую смену, и был весь какой–то взвинченный, как на иголках. Эта работа его точно до добра не доведёт, думала Нина, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Юра стал в последнее время таким нервным… Она рассказала ему о визите следователя, передала всю суть их беседы. Юра слушал её, не перебивая, но, когда она дошла до последнего вопроса («Как ваш муж относится к гомосексуалистам?»), руки его сжались в кулаки, и он втянул в себя воздух с таким шумом, что Нина даже прекратила повествование. Что–то в этом звуке напугало её.

— Я не сказала следователю, что Юра любит анальный секс! — сообщила Нина своему отражению. В повседневной жизни она стеснялась произносить вслух подобные словосочетания и вообще об интимных делах говорить с мужем не любила, более того, не очень–то любила и сам секс (последний оргазм с мужем у неё был год назад). Но перед зеркалом нинина скованность куда–то исчезала. — И об остальном я ему тоже говорить не стала. И Юре я сказала, что ему ничего не сказала. Юра… ну, он сразу расслабился, стал улыбаться, шутить.

Да, именно так всё и было. Юра успокоился, обнял её, начал говорить «какая ты у меня аппетитненькая» и «дай–ка я тебя укушу». Нина не пыталась сопротивляться, потому что… ну, он всё–таки муж, отец ребёнка… Глава семьи, в конце концов.

Смотря отражению в глаза, Нина вновь заговорила:

— Он заста… попросил меня, чтобы я… ну, заняла такую позу, чтобы я сама облокотилась на диван, а ноги были на полу. Когда я так сделала, он…

…задрал её халат и снял трусики. Она обернулась и увидела, что его «великий и могучий» уже находится в состоянии эрекции — двадцать два сантиметра напряжённой плоти. Некоторые женщины, бывает, жалуются на своих мужей в связи с их полной или частичной импотенцией, но вот у мужа Нины никаких проблем с этим никогда не возникало.

— Смазка там же? — спросил он. — Не перепрятала?

Нина кивнула, не смея пошевелиться. Она знала, что если вдруг скажет что–то не то, Юра может и ударить её. Лучше молчать. Её живот упирался в диван, но не настолько сильно, чтобы это причинило вред будущему их ребёнку.

«Надеюсь, он будет осторожен».

— Давно срала–то? — поинтересовался Юра, выдвигая и вновь вставляя на место тот ящик стенки, где хранилась баночка со смазкой. Ещё пять месяцев назад та была полной, но сейчас содержимого в ней оставалось лишь на четверть. Нина, бросив мужу краткое «утром», ощутила, как его пальцы втирают вазелин в её анус — и снаружи, и внутри.

— Ну, я не знаю, — сказала она зеркалу. — Мне это и нравится, и не нравится. Но Юрa всё–таки мой муж. Мы любим друг друга, и пускай он иногда… ой, ну очень редко… бьёт меня, я знаю, что он хороший человек. Да и вообще, я, возможно, и правда заслуживаю, чтобы меня иногда наказывали. Сама виновата, всё время глупости какие–то говорю.

Она лишь изредка постанывала, когда Юра делал своё дело (как оказалось потом, он даже не снял очки). Ей не было ни больно, ни приятно — безразлично, но Нина знала, что муж любит, когда она стонет. Изредка ей приходилось немного пятиться, потому что иначе живот сильно ударялся о диван, а она не хотела, чтобы ребёнок испытывал какие–либо неудобства.

Наконец Юра кончил, сопроводив эякуляцию хриплым не то криком, не то стоном. Нина почувствовала, как его плоть внутри её плоти постепенно становится мягче, уменьшается в размерах. Она тоже стонала и вскрикивала, имитируя оргазм, наивно считая, что муж ей верит.

— Тебе было хорошо? — сурово спросил Юра, обхватывая жену руками и поглаживая низ её живота.

— О да! — прошептала Нина. — Мне было очень хорошо.

Он, хмыкнув, вытащил из неё свой половой орган, вытер его об её халат и застегнул ширинку. Дышал он до сих пор учащённо, стиснув зубы. Нина кое–как поднялась (ноги у неё затекли) и, натянув трусики, одёрнула халат. Ей хотелось пойти подмыться, но Юра всегда запрещал ей это. «Что я, грязный какой–то? Чего ты после меня всё время в туалет бегаешь?» — спрашивал он в самом начале их брака, и с тех пор она старалась не раздражать его лишний раз.

— Если мент ещё раз придёт, — сказал Юра, усаживаясь на диван, — не открывай. Посмотри сперва в глазок. Но ты вообще–то дура и можешь его запустить. Если запустишь, запомни — родишь раньше времени, — добавил он с угрозой. — Поняла?

Нине захотелось спросить, имеет ли он отношение к смерти Саши Лаховского, но решила, что это вряд ли принесёт ей пользу. Конечно, он не имеет к ней отношения. Что за глупые мысли?

Покрутившись перед зеркалом ещё минут пять, Нина пошла на кухню готовить обед. Пожалуй, сегодня она сделает борщ — Юра так его любит!

Не монстр

Дзынь!

Мёртвый Саша отпрянул от неё, испугавшись этого звука, и Марина вернулась из царства снов в реальность. Было без десяти десять. За окном чирикали воробьи, а в дверь кто–то звонил. Ну кто это ещё? Поди, опять тот следователь. Разбудил, скотина. Он ещё раньше прийти не мог?

Набросив на себя одну лишь клетчатую рубашку, принадлежавшую совсем недавно её брату, Марина, что–то недовольно бормоча, поплелась в коридор. Ха, если это и правда Юра–детектив, он сейчас обалдеет, когда увидит её в этой рубашке. Если что, подумала она, может, я всё–таки с ним трахнусь. Неделя без мужика — это в моей практике явление редкое. Ещё дня два в таком духе, и точно придётся онанизмом заниматься или выцеплять первого попавшегося.

Но это был не Юра. На лестничной площадке стоял насупившийся Дмитрий Фёдорович — тот самый человек, который когда–то лежал в одной палате с её братом. Выражение его липа не предвещало ничего хорошего. Марина взвизгнула и начала пятиться.

— Я не монстр! — заявил сумасшедший, наваливаясь на дверь. — Ты подумала, что я монстр, но на самом деле это не так!

Марина снова взвизгнула, когда сардельки его пальцев обхватили её тонкие запястья. Она попыталась вытолкнуть Терехина обратно в подъезд, но было слишком поздно — тот уже находился внутри квартиры. Отодвинув девушку в сторону, он быстро запер дверь на верхний замок. Что делать? Начать вопить? А есть ли в этом смысл? Если это он убил Сашу, он может запросто убить и её. Или лучше попробовать вести себя с ним вежливо?

— Я буду кричать! — пообещала Марина дрожащим голосом. — Если вы…

— Не бойся меня! — сказал толстяк. — Я не собираюсь причинять тебе боль, ведь я не монстр.

Возможно, он и правда не хотел делать ей ничего плохого. Но Марина всё равно не была в восторге от его визита. Только бы он не оказался каким–нибудь маньяком! Трахаться с таким маленьким, старым и толстым — нет уж, спасибо! «Вот сейчас бы тот Юра не помешал, — подумала она. — Он бы меня защитил, это точно. Что, чёрт возьми, делать?!»

Здравый рассудок посоветовал ей не дёргаться. «Дай этому психу выговориться, и он уйдёт» / «Но что ему от меня надо?» / «Вот и узнаешь. Пускай говорит».

— Ладно, — кивнула Марина. — Давайте побеседуем, раз уж вы пришли. Вам ведь что–то от меня нужно, как я понимаю. И… я верю: вы не монстр.

Она ощутила, как Терехин расслабился.

— Я разуюсь, с твоего позволения?

Девушка кивнула. Пока толстяк разувался, она скрылась в туалете.

— Я собираюсь попить кофе, — сказала Марина, когда они наконец оказались на кухне. — Вы будете?

— А молока у вас нет?

— Молока?

— Сгущенного. Я бы его поел, пока ты занималась бы со своим кофе.

— Нет у меня никакого молока, ни обычного, ни сгущенного.