Александр Аннин - 4 триллера Страница 9

При последних словах Крутикова возмущенно вскинула взгляд на Меницкого, затем повернулась к Сергею, сказала металлически:

– Молодой человек, выйдите.

Сергей двинулся к дверям, и походка его была нетвердой, прямо-таки даже полупьяной.

Сколько времени он простоял на балюстраде, уставясь неподвижным взглядом в скомканный фантик от «Сникерса», что валялся на парадной лестнице – пять минут, полчаса, час?

Наконец из демонстрационного зала вышла Крутикова, с надменным видом прошествовала мимо Сергея. Шпилько торопился догнать ее и лишь бросил дизайнеру-технологу:

– Успеха вам, Сергей Анатольевич.

Зато профессор Меницкий с чувством обнял своего протеже:

– Победа, Сережа! Победа! Наша взяла! Давай мухой домой за загранпаспортом. Завтра вечером, кровь из носу, ты должен быть в самолете. Рим, Турин, Милан – какая разница, куда будет билет, туда и возьмем. Там на автобусе до Венеции доберешься.

Сергей в каком-то сомнамбулическом состоянии слушал Меницкого. Названия итальянских городов мелькали перед его глазами, словно радужные игральные карты.

– Полетишь один, Сережа, – вещал Меницкий. – Все остальные уже там. Макет повезешь как ручную кладь, не вздумай сдавать в багаж!

– Петр Александрович! – чуть не воя, воззвал архитектурный дизайнер-технолог. – Дорогой Петр Александрович! Я шел к этому дню всю свою жизнь…

– Да какая твоя жизнь! У тебя впереди такие дела, что…

И, не найдя слов, Меницкий от души треснул Сергея кулаком в грудь.

Глава двенадцатая

В понедельник у городского зоопарка был выходной, и Алексей предварительно позвонил долговязому птичнику, чтобы тот подошел к служебному входу. Начальник пернатых стремительной ласточкой полетел на вожделенную встречу с кардиологом – правда, лечить ему требовалось вовсе не сердце, а голову, которая смерть как раскалывалась после вчерашнего. «Не придет же он, в самом деле, пустой», – рассудил кормилец попугаев, страусов и цапель. И здраво рассудил, между прочим.

Он поджидал доктора и его подругу в будочке сторожа, такого же похмельного субъекта неопределенного возраста, как и птичник. Сторож терпеливо выслушивал философские сентенции своего небритого визави, ибо сознавал: от птичника, вернее – от его юных друзей – напрямую зависит будущее. Это будущее целиком и полностью укладывалось в три, максимум – четыре предстоящих часа, наполненных радостью опохмелки. Что дальше – гадать не хотелось.

– Вот смотри, – с трудом ворочал языком надзиратель за пернатой фауной, – что в природе-то, брат, творится. Звери и птицы подражают нам, людям, берут с нас пример… Дурной пример! Супружеские измены – р-раз… Где это видано, чтоб волк от одной волчихи к другой сбежал? А теперь – пожалуйста, адюльтер. Чуть не в каждой клетке.

Сторож из вежливости покивал головой, разливая по кружкам жиденький чай.

– Я слышал, у нас в зоопарке даже мужеложные дела отмечены. Среди зверей-самцов, – брякнул хозяин будочки.

– Вот-вот, – охотно согласился птичник, хотя сообщение сторожа было для него внове. – А самоубийства? Это два.

– Это три.

– Да, это три… У зверей, у них же инстинкт самосохранения превыше всего. Они себе никогда умышленно вреда не нанесут… Не наносили.

– Это ты про то, как павиан отравился? – уточнил сторож. – Так это ж несчастный случай… Ему просто корм несвежий дали.

Птичник хотел было поспорить с такой трактовкой гибели павиана – мол, зверюга всегда чует отраву, и слопать убийственный корм его никто не заставит, так что тут сознательный суицид… Но аккурат в этот момент в запыленном окошке показались две молодые, жизнерадостные личности – это были Надежда и Алексей.

Вскочив со скамьи, повелитель пернатых предстал пред их ясны очи, культурно поздоровался с доктором, отвесил невнятный комплимент его спутнице и выразительно посмотрел на два пакета, что оттягивали руку Алексея. В одном шевелилась рыба – ну, это неинтересно, а в другом служитель фауны безошибочно различил цилиндрические очертания бутылки. И сразу засуетился, кинулся к сторожу:

– Михалыч, познакомься, это мои друзья. Доктор, между прочим!

Алексей и Надежда шли по безлюдному зоопарку, и в этой тишине, изредка нарушаемой жуткими выкриками павлинов, юному кардиологу чудилось нечто нереальное, а пожалуй что и мистическое. Ажурные решетки вольеров и чугунные прутья клеток словно куда-то исчезли, и доктор явственно ощутил себя лицом к лицу с дикой природой. Наедине. Не совсем, конечно, ведь рядом была Надя. Но, в конце концов, она ведь его половинка – во всяком случае, скоро будет.

Так начертано судьбой. «Вот откуда произошли слова «суженая», «суженый», – сообразил Алексей. – От слова «судьба».

Суженая, девушка девятнадцати лет от роду, с рыжеватыми кудряшками и в простеньком платьице, была старшей сестрой давнишнего Лешиного пациента, мальчика Игоря. Не повезло парню: врожденный порок сердца, да еще со всякими бяками, то есть осложнениями. Инфаркт в четырнадцать лет – это вам не хухры-мухры, второй такой случай еще поискать надо.

Алексей уже дважды вытаскивал Игоря с того света, возвращал к жизни. И нисколько не обманывал навещавшую братика Надю, когда говорил, что, по идее, в будущем все должно закончиться для мальчика благополучно. При правильном лечении и постоянном наблюдении порок сердца к 17–18 годам частенько сходит на нет.

Недавно Надя дала понять Алексею, что не расстанется с Игорем вплоть до его полного выздоровления. «Получается, что никогда, – с тоской подумал в тот момент Алексей. – Полное выздоровление в случае с Игорем невозможно. Он на всю жизнь останется сердечником. Вопрос в том, чтобы сделать эту жизнь максимально долгой и качественной».

И тут же просветлел, приняв простое и правильное решение: Игорь тоже переедет к нему, вместе с Надей. А что? Квартиру богатый папа купил Алексею просторную, места хватит.

К тому же доктор успел подружиться со своим пациентом – кстати, даже раньше, чем с Надей. Тихий, задумчивый мальчик замечательно играл в шахматы и с легкостью заставлял капитулировать Алексея, который до той поры считал себя весьма недурным шахматистом.

«Между прочим, Игорь ведь учился у того самого тренера, который так глупо погиб позапрошлой ночью», – с удивлением отметил про себя Алексей и почувствовал какую-то смутную взаимосвязь между событиями, творящимися вокруг него. Ах да, черт возьми! Ведь все убитые женщины, равно как и зарезанный шахматный тренер, в разное время лечились у него в кардиологическом отделении… «И, кстати, так и не бросили курить, хотя я им это настоятельно рекомендовал», – ни с того ни с сего подумал доктор.

В его мозгу сама собой приоткрылась некая дверца, переход, ведущий к другому уровню понимания происходящего…

Но «входить» в эту дверцу доктор не стал. В конце концов, рядом с ним, осторожно переступая туфельками по бетонному бордюру, шла Надя. Вот они идут по джунглям с населяющими их львами и обезьянами, те провожают их своими печальными глазами; а теперь потянулась бесконечная пустыня с варанами, змеями и прочими гадами ползучими… Впереди – субтропики, и там, в маленьком водоемчике, обитает пеликан Яшка.

– Что ты чувствуешь? – спросил Алексей чужим голосом. – Мы ведь одни-одинешеньки посреди…

За спиной совершенно некстати икнул догонявший их птичник (надо же отпереть вольер пеликана), и Надя рассмеялась:

– Как видишь, в этом мире мы вовсе не одиноки.

Девушке было абсолютно все равно, куда пойти нынче с Алексеем – хоть в ресторан, хоть на непролазную стройплощадку. И когда молодой кардиолог предложил ей навестить пеликана Яшку, она с наигранным воодушевлением согласилась и даже вызвалась отварить хромой птице пельменей. Леша растолковал, что Яшка питается рыбой, пельмени – не в коня корм. То есть не в пеликана.

Ну что ж, нет так нет.

Но в самом ли деле энтузиазм девушки Нади был искусственным? Не факт. Своим женским чутьем она осознавала, что сегодня Леша сделает ей предложение. И где именно произойдет объяснение – абсолютно не важно (это насчет теоретически возможного приглашения посетить стройплощадку). Да хоть посреди очистных сооружений, елки-палки!

Она, конечно, примет предложение. И, ступая по бордюру мимо раскачивающихся на ветках обезьян, мимо сонного льва и грустного бегемота, Надя думала о том, что вечером надо будет соорудить сельдь под шубой, яблочный салат и блинчики. Непременно блинчики, ее коронное блюдо.

О вине Леша, разумеется, позаботится сам. И о цветах. Ведь сегодня он отправится к ней домой делать официальное предложение родителям Нади. То есть перед родителями… Тьфу ты, как правильно сказать-то? Хм, то-то батя обрадуется поводу выпить! Да еще на халяву…

Кстати, как одет будущий жених? Хм, не комильфо, конечно, и в первую очередь – галстука не хватает. Но ничего, она стащит галстук у отца. Ритуал надо соблюдать, это очень важно.