Алексей Леонтьев - Юнги с Урала Страница 12

— Я зашел сюда не для принятия почестей, — улыбнулся Дубовой, — а узнать, по какому поводу поднят шум. Слышно даже на улице.

— Форма не та... Не морская какая-то... — опять загудела баталерка.

Дубовой поднял руку — все замолчали.

— А вам форма для гулянок или для службы нужна? Здесь флиртовать негде, да и не время. Придется нести службу, выполнять определенные флотские обязанности. Это дело повседневное. Вот и форма обычная, рабочая. Придет время — будет у вас и парадная. Все, что положено военному моряку: и суконные форменки, и бушлаты, и ленточки к бескозыркам, и хромовые ботинки...

Только тут я заметил, что в большой куче получаемого не было самого главного, что отличает настоящего моряка, — бушлата с двумя рядами блестящих золотом пуговиц с выдавленными на них якорями, ленточки с горящей на солнце надписью «Северный флот», хромовых ботинок, называемых моряками «корочками», и даже поясного ремня с полагающейся к нему бляхой. Вместо него стопку белья перетягивал скромный брезентовый ремешок с проволочной пряжкой, наподобие тех, которыми стягивают чемоданы.

— Да я в этой одежде утону! — воскликнул приступивший к переодеванию Ваня Умпелев.

— Размеры одинаковые. Самые маленькие из тех, что есть на складе, — пояснил нам и старшему лейтенанту баталер.

«Ну, уж если Умпелеву все велико, то я и в самом деле утону», — подумал я.

Так оно и случилось. Роба — рабочая форма моряков — оказалась не только велика, но еще и жестка. Рукава голландки-рубашки и брюки пришлось подгибать. Бескозырка держалась на ушах. Шинель — чуть не до пяток.

Почти в таком же виде предстало и большинство других ребят. Впору форма пришлась только одному рослому пареньку, приехавшему откуда-то из западных областей. Держался он обособленно, и потому фамилии его я еще не знал. Ходили слухи, что он многое испытал, был на оккупированной фашистами территории, сумел бежать из-под немца. Кто-то из младших командиров, сопровождавших ребят в Архангельск, приметил его на одной из станций, пожалел, приютил, помог определиться в ряды будущих юнг. Посочувствовали ему и при прохождении комиссии. А сейчас, надев хоть и рабочую, но все же морскую форму, он выглядел гораздо лучше нас. Почти на голову выше любого, стройный, подтянутый — настоящий моряк, не то что мы...

— Ничего, ребята, не грустите, — старался успокоить нас Дубовой. — Приедете на место — сходите в мастерскую. Все подгоните и будете моряками не хуже других. Уловили?

И мы успокоились.

Шел горячий, изнуряющий жарой и тяжелыми, кровопролитными боями на фронтах июль 1942 года. На советском флоте появились молодые моряки с новым воинским званием — юнга.

...Утром следующего дня занимались приведением формы в порядок. Каждому хотелось выглядеть как можно лучше. Обрезать рукава, укорачивать штанины старшины категорически запретили. Было разрешено их аккуратно подогнуть, прихватить излишества нитками и прогладить. Добро на зауживание свисавших на уши бескозырок тоже получить не удалось. Впрочем, выполнить все необходимые швейные работы, имея в своем распоряжении лишь нитки да иголки, принесенные все теми же девушками-краснофлотцами, было просто невозможно. Не зная усталости, юнги драили кирпичной пылью медные пуговицы шинелей, с помощью где-то раздобытой сапожной ваксы до блеска начищали не по размерам

большие яловые ботинки. После обеда предполагалась экскурсия по Соломбале.

— Идти в таком виде на люди — радости мало. Ши-шеныси, не пойду, — бурчал про себя УмпелеЕ. Полученная роба сидела на нем не так уж плохо, но свежеиспеченный юнга был ею все равно недоволен. Брюки из серой парусины, сколько их Ваня ни мозолил, вид настоящих флотских клешей принимать никак не хотели. Узенький брезентовый ремешок с невзрачной пряжкой с настоящим морским не мог идти ни в какое сравнение. Да и ботинки попались какие-то мохнатые. Сколько он их щеткой с ваксой ни тер, до хромовых «корочек» им было далеко.

Не лучше обстояли дела с подгонкой формы и у других.

Перед экскурсией в Соломбалу нас собрали на беседу. Один из командиров, забыл его звание и фамилию, напомнил нам о том, что при общении с населением, при переписке необходимо соблюдать установленные в армии порядки, строго хранить военную тайну. Он сообщил адрес нашей будущей войсковой части.

— Теперь каждый из вас может своим родителям и близким написать письма. Обратный адрес на конверте следует ставить такой: «Полевая почта № 30835».

— А где можно купить конверты и марки? — спросил Дьяков.

— Обойдетесь без них. Берите обыкновенный лист бумаги, — командир взял со стола лист нелинованной бумаги, показал его всем, сделал два перегиба, подогнул уголки, заправил оставшуюся полоску внутрь — получился треугольник. — Такой конверт можно сделать из любой бумаги, в том числе и тетрадной. Марки на конверты клеить не надо. На каждом письме будет ставиться треугольный штамп с указанием того, что оно «краснофлотское». Если кто-то хочет, чтобы письма нашли адресатов

побыстрее, рекомендую написать их сегодня. Завтра будет отправка.

Я не знал, как поступить: и на экскурсию сходить хотелось, и письма написать.

— Сделать это успеете после экскурсии, — закончил свои пояснения в отношении переписки командир. — А теперь маленькое объявление. Вчера вы были в бане. Оставили там свои вещи. Надеюсь, все их подписали? Если кто забыл или что-либо из вещей хочет взять с собой, сделать это еще не поздно. Следует зайти в бата-лерку, где хранятся вещи. Там они будут ждать вас до самого окончания Школы юнг и ухода на боевые корабли. Желающие могут переслать их по почте своим родственникам.

По Соломбале ходили не строем. Это нас радовало. Воронов еще раз подтвердил, что «ходячей морской энциклопедией» его прозвали не зря. Казалось, нет такого дома, улицы в Соломбале, о которых он не мог бы дать то или иное пояснение. В то время мы еще не знали, что ему доводилось в этих краях служить.

— Посмотрите, что у вас под ногами, — обращал наше внимание старшина. — Не земля, а опил и щепа. На них и дома стоят. Отходы от строительства кораблей здесь накапливались веками. Идешь словно по перине. Опиловая почва амортизирует. Даже дома постепенно в землю погружаются.

Только тут мы обратили внимание на то, что окна первых этажей многих домов находятся на уровне земли, солнечные лучи попадают в них только благодаря сделанным вокруг окон, обложенным кирпичами, углублениям.

На речках Соломбалы много лодок — тут и весельные. и моторные, и под парусами. Мостики через речушки горбатые.

— У каждой свое название есть, — пояснял старшина. — Эта, например, Курья.

— И у нас под таким названием есть река, — загалдели прикамцы. Обрадовались, словно добрую знакомую встретили. Любовались ее водной гладью, тихим, спокойным течением.

— Она не всегда такая, — продолжал свой неторопливый рассказ старшина. —• По весне, как и другие, разливается, доставляет местным жителям немало хлопот. Бывает, люди в период половодья первые этажи домов вынуждены покидать, переселяются во вторые. Мужчины на работу, бабы в магазины, дети в школу добираются на лодках.

— Настоящая Венеция! — воскликнул кто-то.

— Погода здесь не очень устойчивая. Надо научиться ее предугадывать. — Старшина постоял, помолчал, а потом спросил: —Вот сейчас она вам ни о чем не говорит?

Мы стали внимательно рассматривать воду, зелень вокруг домов, смотреть на небо, но сказать что-нибудь вразумительное никто не мог.

— Вот, например, этот запах? — подсказал Воронов.

— Гарью, вроде, потянуло, — заметил я. — Только откуда — не пойму. Пожара, похоже, нигде нет.

— Едкая гарь идет от судостроительных мастерских. Раньше мы ее не ощущали, а теперь появился ветерок, вот ее в нашу сторону и потянуло. А ветер с той стороны — жди дождя.

Мы направились в сторону Экипажа. Не прошли и двухсот метров, как заморосил мелкий дождик.

В Экипаже нас встретила веселая ватага юнг, только что побывавших на медицинской комиссии. У тех, кто ее прошел успешно, настроение приподнятое. Их рассказам не было конца.

— А нас, не то что вас, на приборах проверяли, — хором сообщили Женя Ларинин и Гена Коновалов.

— В кресле-вертушке крутили... Сойдешь с него — и

пошатывает. Даже в сторону некоторых бросало, — начал было рассказывать Володя Дьяков, но его перебили.

— Ерунда, меня тоже к стенке швырнуло, чуть лбом в нее не угодил, а все равно приняли. Врачиха сказала: наверное, укачивать на море будет. Но это не беда. Говорят, адмиралов Нельсона и Ушакова тоже укачивало. — спешил поведать свои новости землякам Гена Мерзляков.

— Главное было на силомере не сплоховать, — утверждал Ваня Неклюдов. — Для службы на кораблях нужна сила.